Литмир - Электронная Библиотека

Я недавно приобрела по совету очень одиноких женщин, которым мужики обламываются раз в пятилетку. Дескать, примета такая. Наденешь красные трусы придут либо мужики. Либо месячные. Иногда они приходят одновременно. Тут главное – не перестараться!

– Не смотри на меня! – я бросила взгляд на Фемиду, которая сделала вид, что ничего не видела под кружевной повязкой. – Я кому сказала! Ни стыда! Ни совести!

Я закрыла дверь и поднялась в выбранную комнату.

Задумчивым взглядом я внимательно изучала свое растрепанное отражение. Рабочий день было окончен.

– Вот что ты смотришь на меня, как на проститутку? – пристала я к своему отражению. – Вот не надо на меня так смотреть! У нас, между прочим, восемь месяцев мужика не было! Ни во сне, ни наяву!

Я разделась и приняла ванну, которую предварительно мыла своими руками.

Кран в виде фаллоса меня слегка порадовал. Стоило опустить его вниз, как водичка прекращалась. Но стоило дернуть вверх, как тут же начиналась. Интересно, если я вдруг, буду звонить по поводу воды «на полшестого», меня сразу поймут? Или все-таки придется называть адрес?

– И вот что ты мне хочешь сказать? – я протерла трусами запотевшее зеркало, развешивая по плечам мокрые волосы.

Мое отражение смотрело на меня уставшими глазами.

– Ты же сама знаешь, что еще немного и фраза в протоколе: «Совершил в отношении потерпевшей действия насильственного характера», будет вызывать не ту реакцию, которая должна быть у следователя. И даже не сочувствие. А зависть! Зависть! Пора уже было! Пора!

Мое отражение соглашалось со мной.

– А то в последнем протоколе мы с дебильной улыбкой писали слово «раздел». И слово «имущества» мы как–то не учитывали! Еще немного и возбудимся, как уголовное дело, при виде симпатичного свидетеля, который к слову женат и имеет пять детей! – продолжала я.

Я плюхнулась на мягкую кровать, понимая, что чертовски устала. Даже во сне. Одиночество палкой отгоняло совесть.

– С кем мы хоть спали? – поинтересовалась почти забитая красными трусами совесть. – Хоть бы имя спросила!

Я вертелась, укрываясь одеялом и пряча голову под подушкой.

– Совесть! Отвали, а? Будь другом? – возмущалась я.

– А приличные девушки на первом свидании не целуются! – заметила совесть.

– Хоть бы только это тебя смутило! – злобно отмахнулась я. – Я – одинокая женщина. Имею полное право! И лево! Мы трусы, между прочим, специально для корпоратива покупали. В надежде, что нам хоть что-нибудь обломиться от симпатичного начальства. Так что отстань!

Я уснула, понимая, что мое приключение во сне – это хоть что-то. А «что-то» – лучше, чем ничего.

Разбудил меня стук в дверь. Настойчивый и требовательный, он заставил резко подняться и одеться со скоростью горящей спички.

– Не может быть! – я сонно и подозрительно осмотрелась по сторонам, не видя обоев в просроченный горошек.

Не было и древней прикроватной тумбочки, помнящей, как на ней стояли одеколон «Красная Москва» и духи «Ландыш». Куда-то подевалась старенькая кровать, которая была создана еще в те времена и в той стране, в которой сексом и не пахло. Поэтому это скрипучее чудовище безбожно оповещала всех соседей о попытках заняться запрещенным действом.

Зато вокруг были алые обои и целая галерея – овощной ряд. От скромной девушки с персиками, до развратной дамочки с арбузами. От мальчика со стручком до мужика с кабачком.

– Беда-а-а, – тяжело вздохнула я, протирая лицо руками.

Совесть дочитывала лекцию про скромность. Скромность молчала, не подавая признаков жизни. Либо она была настолько скромна, либо мы ее случайно потеряли на суровом жизненном пути.

– Караул…. Это – не сон! Совсем не сон! Во сне спать нельзя, – насторожилась я.

В комнате со вчерашнего ничего не поменялось. Осознание, что это таки на самом деле заставляло меня натягивать одеяло на нос.

Дедуктивный и индуктивный методы пытались понять, как меня угораздило. Не знаю, что больше всего меня радовало? То, куда я попала или то, что вчера творила?

– Как же мне … хм… стыдненько… Настолько стыдненько, что искренне надеюсь, что больше никогда его не увижу, – терзалась я, кусая губы.

Нет, я не жестокая. Просто мне стыдненько. Я же была уверена, что это просто классный сон. Если это не сон, то тогда что это?

– Просто отошел за уголок, а там сразу и кирпич, и балкон и дядя с пистолетом. А в утренней газетке пепел и некролог. А то мы вчера так гостеприимно открылись, что прямо неловко получилось, – продолжала убивать я буйную совесть.

В отвратительнейшем из всех настроений, я сбежала по ступенькам. Стук не прекращался!

Я посмотрела в глазок. Никого не было. Странно. Никого нет, но кто-то стучит!

И тут я увидела глазок пониже, наклоняясь и …

– Господин Валжебл попросил передать вам ваши новые документы! – конспиративным голосом произнес гном, едва ли не прижимаясь бородатым лицом к глазку.

Дверь я все-таки открыла.

Мне учтиво подали конверт и удалились. Нет, все-таки не сон. Бутылка на столе, два бокала, один из которых недобит и мой бюстгальтер на статуе. Полный натюрморт, так сказать.

– Да не ну нафиг, – сглотнула я.

Безрукая статуя решила подержать мой лифчик. Правда статуя была мужского пола. Рук у нее не было совсем. А то, что выпирало не стоит показывать детям до совершеннолетия.

В этот момент совесть требовала включить режим Клеопатры. Она наивно надеялась, что кто-то унесет тайну в могилу, и, желательно, глубоко.

Развернув бумаги, я достала какую-то книжку, похожую на паспорт.

Я открыла «паспорт», посмотрела туда, потом подняла глаза на Фемиду, молча завидуя ей.

Еще разок!

Я снова опустила глаза, разминая сонный речевой аппарат.

– Ма-мэ-ми-мо-му-у-у! – разрабатывала я губы.

Я честно пыталась прочитать написанное. Но не осилила. Поэтому с мольбой посмотрела на Фемиду, требуя справедливости!

«Бимбермортилиса Риктушлер дщерь Ярпершипа» – медленно по слогам прочитала я.

И снова подняла глаза на Фемиду в кружевной повязке и попирающей чье-то достоинство.

Язык срочно требовал моральной компенсации. И травматолога. Я сглотнула.

– Бим… бер… морт, – медленно и по слогам произнесла я, представляя, как выносят труп паспортистки. – Еще разочек! Бим… Бер… Морт…

Я пыталась продраться через логопедический хоррор.

– Внимание! – цыкнула я зубом, чувствуя себя гладиатором. – Идущие на вывих челюсти приветствуют вас! Тихо-тихо… Бим… бер… морт…

Вот как это выговорить? Я сложила губки бантиком. Потом растянула из в улыбке. И повращала хоботочком губ в разные стороны.

– Я – тот кого нельзя называть! Лорд Бимберморт! – грозно заявила я.

Вот хотя бы здесь суровая фантазия должна была меня тормознуть, но нет!

– Бим… бер… морт… и … лиса! – я чувствовала себя скалолазом, покорившем Эверест.

Я мысленно вбивала флажок в задницу того, чья фантазия породила сей шедевр.

– С фамилией проще! – обнадежила я себя. – Рик-ту-шлер!

Есть в ней какой-то оттенок французского. Прямо мадам Риктушлер, вам не мешает торшер? О, мон шер, мадам Риктушлер! Да с такой фамилией можно духи выпускать! А вот с отчеством будет посложнее.

Через полчаса я могла сносно, но медленно, задумчиво и с нервным прищуром произносить свои реквизиты.

– Здравствуйте! Меня зовут Бимбермортилиса Ярпершиповна Риктушлер! – улыбнулась я, представляя, как падает любой чиновник и бьется в конвульсиях протоколист.

Дата рождения порадовала меня настолько, что я перестала думать о секундах свысока.

Я даже снизу боялась на них смотреть!

Фраза «сто лет в обед» перестала быть образной лишь потому, что теперь я могу спокойно посмотреть на кого угодно. А потом ленивым голосом черепахи Тортиллы вздохнуть: «Я сама была такою триста лет тому назад…».

Из конверта выпала свернутая в несколько раз бумага.

– Ваша биография, – прочитала я, чувствуя неподдельный интерес. – Вы родились в северном районе Шикаго такого-то числа…. Любовница господина Риктушлера Тайриэль Зеленый Лист забеременела, а потом родила вас. Как истинный гном, он забрал вас к себе…

8
{"b":"762171","o":1}