– Моя мать – Нина Распутина. Вы познакомились с ней около двадцати лет назад… Двадцати двух. Она сейчас живет в деревне Вёшенки, – быстро говорила я. – Неужели вы её не помните?

– Я не заводил шашни с деревенскими бродяжками! – взревел он. – В моей жизни была только одна женщина – моя жена! И от неё у меня только одна дочь! И зовут ее Мария! Пошла прочь!

Власов уже собирался идти, но я схватила его за рукав.

– Да что ты себе позволяешь, дрянь?! – тут же одёрнул он.

На лице мужчины появилась брезгливость. Я почувствовала себя настолько ничтожной, что к горлу подступил ком, а глаза предательски заблести от слез.

Власов уже хотел сесть в машину, но я ещё раз схватила его за рукав, цепляясь за последнюю надежду:

– Зачем Вы так со мной? Неужели Вам все равно? Я Ваша дочь! Ваша плоть и кровь! – вскричала я.

– Какая ещё кровь?! Ты сейчас доиграешься! Пошла вон отсюда, ничтожество… И чтобы больше я тебя здесь не видел! Увижу ещё раз – пеняй на себя!

– Вы не можете так со мной поступить! Я могу пойти в прессу и сделать там заявление! – уже со злостью прокричала я.

– Куда ты собралась пойти? – глаза мужчины сначала округлились, а потом резко сузились, вспыхнув яростным гневом. – Эй, ребята, – обратился он к своим охранникам. – Разберитесь с ней. Да так, чтобы я её в жизни здесь больше никогда не видел!

Меня подхватили двое рослых парней и запихнули в стоящую неподалёку машину.

– Отпустите меня! Что вы делаете?! – что есть силы кричала я, пытаясь вырваться.

Третий громила на водительском сиденье надавил на педаль газа.

– Заткнись и слушай меня внимательно, сумасшедшая, – сказал тот, кто сидел рядом по правую сторону от меня.

Это был светловолосый мускулистый парень с острым пронзительным злым взглядом серых глаз.

– Я не сумасшедшая!

– Раз «берега так путаешь» и не думаешь о последствиях, значит, сумасшедшая.

– Или бесстрашная, – подхватил тот, что был слева.

Этот кавказец с карими, почти черными глазами, широким лицом и модно стриженой бородкой, внушал мне большую угрозу, чем все остальные.

– Если бесстрашная, то сейчас проверим, насколько, – договорил он и мерзко заржал.

– Куда мы едем?! Выпустите меня!!! – вскричала я и тут же получила по затылку.

– Заткнись, тебе сказали, – злобно процедил кавказец, который осмелился меня ударить.

Я вжала голову в плечи.

Мне стало по-настоящему страшно.

Куда они меня везут?

Что они хотят со мной сделать?

В голове эхом звенел голос моего отца: «Разберитесь с ней. Да так, чтобы я её в жизни здесь больше никогда не видел!».

От волнения и испуга у меня сильно взмокла вся спина.

Мы ехали довольно долго.

Страх неизвестности кружил голову.

Быть может, меня хотят убить?

В какой-то момент водила резко нажал на тормоза так, что меня бросило на спинку переднего сиденья. Мы остановились на каком-то пустыре. Меня силком вытащили из машины, швырнув на землю как какой-то мешок.

Кавказец достал пистолет.

Я замерла и уставилась на ствол.

– Раздевайся, – резко сказал он.

– Зачем?

– Трахать тебя будем.

Мужчины заржали, как дикие кобылы.

– Что?..

– Ты совсем тупая, что ли, или как?

– Ребят, пожалуйста, не надо… – сквозь слезы взмолила я.

– Хватит тут уже сопли свои размазывать! Раздевайся! Ну! – мужчина пальнул в землю рядом со мной.

Я инстинктивно отскочила.

Тело затряслось мелкой дрожью.

Я медленно стала стягивать с себя одежду. Оставшись в одних белых хлопковых трусах и лифчике, сшитым вручную, который походил на простую утягивающую повязку, я остановилась.

– Вот это нижнее белье, – присвистнул водила. – Ты это у какой бабули стащила?

Мужчины вновь дружно рассмеялись.

А кавказец приказал:

– Белье тоже снимай.

Блондин, что в машине сидел по правую сторону от меня, неожиданно произнёс:

– Э, Карим, может, не надо так жёстко? Девчонка, видать, просто сумасшедшая. Бродяжка какая-то. Попугали и хватит. Босс нам вообще никаких указаний не давал. Сказал только «разберитесь, чтобы она больше не появлялась». Думаю, она все поняла, и больше такого не повторится. Не повторится же? – спросил он.

Я судорожно закивала головой.

– Ну вот видишь, Карим. Поехали уже, поглумились и хватит. И так на это много времени убили. Власов будет недоволен.

– Вадик, я знаю, что делаю, – уверенно сказал кавказец, – Трусы с повязкой на груди тоже снимай.

– Не буду… – еле слышно проговорила я.

Карим ещё раз выстрелил в землю. На этот раз я просто закрыла глаза и даже не шелохнулась.

– Снимай!!! – закричал он.

Я стояла как вкопанная.

Но после очередных выстрелов я всё же сняла оставшуюся одежду…

– А девка-то красивая… – вдруг сказал Карим, – Даже очень. Аж слюнки потекли… Может, мы её и правда, того? Позабавимся, а?

– Ты че, Карим, вообще дебил? Я в отличие от тебя не животное, – произнёс блондин. – Полюбовались и хватит. Поехали.

Карим кивнул, засунул пистолет в кобуру и пошёл в машину. За ним последовал и водила. А Вадик остался и жёстко проговорил:

– Если ещё раз попадёшься нам или нашему боссу на глаза, пеняй на себя. Сделаем то, что хотел Карим. Просто так ты больше не отделаешься, усекла?

Я стояла в оцепенении, прикрывая руками своё обнажённое тело.

– Усекла, я тебя спрашиваю? – ещё раз грозно спросил он.

Я кивнула головой, по щеке пробежала предательская слеза.

Вадик сел в машину, и они уехали прочь, оставив меня стоять одну, голую, на пустыре. Придя в себя, я быстро оделась и, не сдержав эмоций, села на землю, подобрала к груди колени и разрыдалась во всё горло. Я плакала от отчаянья, чувства стыда и унижения, от презрительной жалости к себе и зародившейся ненависти к человеку, которого я считала своим отцом. Все надежды и мечты, связанные с ним, рухнули в одночасье как простой карточный домик…

Нарыдавшись вдоволь, я встала с земли и направилась по следам, оставленным машиной. Они должны были вывести меня на трассу.

Я шла очень долго… Устала. На дорогу попала уже абсолютно обессиленной.

Ловить попутку было опасно, но у меня не было другого выбора… Остановилась большая грузовая машина. За рулём сидел пожилой дед.

– Что с тобой случилось, внучка? – добродушно спросил он.

– Беда со мной случилась. Подбросите?

– Подброшу, садись.

Дед был весёлый, душевный и чем-то даже напомнил мне моего дядьку. В его обществе я немного успокоилась и пришла в себя. В Москву мы вернулись ночью. Дедуля довёз меня до дома Ксюши.

Совершенно обессиленная, с дрожащими руками и ногами, я доехала на лифте до нужного этажа. Решив, что будет бестактно открывать дверь своим ключом, я сделала пару звонков. Никто не ответил. Тяжело вздохнув, я достала из кармана ключ и отворила дверь.

Пройдя в квартиру, я удивилась царившему в ней беспорядку. Некоторые вещи были разбросаны так, словно их кто-то специально швырял в ярости. На полу валялся открытый чемодан с кучей скомканного шмотья…

– Ксюша! – окликнула я. – Я вернулась! Ты дома?

Тишина.

У меня совершенно не было сил думать и переживать о том, что произошло в этой квартире и где сейчас эта девчонка. От отсутствия сна и переизбытка стресса я еле держалась на ногах. Мне необходим был отдых.

Быстро скинув с себя одежду, я залезла под душ. Я тщательно пыталась смыть с себя всю грязь, боль и обиду этого жуткого бесконечного дня.

Вытеревшись большим махровым полотенцем, я оглядела своё хрупкое обнажённое тело в большом зеркале. За такой маленький промежуток времени я исхудала и даже как-то осунулась.

Плевать.

В сон я провалилась довольно быстро, как только голова дотронулась подушки…

ГЛАВА 7

…Отец стоял возле школы, облокотившись на шикарный белый лимузин. Он был в дорогом чёрном костюме, высокий, статный, красивый… Я выглянула в окно и крикнула: