Одновременно с этим Гвен начала стягивать собственные джинсы, и Кевин, в панике думающий, сможет ли он еще раз совершить свой подвиг, внезапно ощутил, как упавшая в желудок капсула практически мгновенно встряхнула его тело, заставив покрыться мурашками при виде наклонившейся фигуры Гвен, что схватилась за соседнее дерево и, недвусмысленно выгнув спину, продемонстрировала свои ягодицы, между которыми врезалась тугая черная полоска стрингов.

Кевин мгновенно очутился рядом, схватившись за нее и отодвинув в сторону, уже присел для продолжения, но Гвен тут же схватила его за руку, – не надо, давай так, – кивнула она на вновь поднявшийся член Кевина, который тут же плавно вошел внутрь.

– Ммм… – начала стонать Гвен, в то время как Кевин наклонился, прижавшись к ней и, запустив одну руку между ног, стал помогать подруге кончить, наблюдая, как впереди за деревьями постепенно тает очередь, что вела к ангару. В один из следующих моментов Кевин ощутил вибрацию по всему телу и услышал сладкий стон своей подруги, который подкинул его мозг к звездам, что уже проступали на вечернем небе. Вся обстановка навалилась на его психику вместе с таблетками, что превратили мир в калейдоскоп геометрических фигур и настоящих законов мира, что стали осязаемы для человека, осознавшего себя не более чем биороботом, исполняющим свою программу. Заключалась она, помимо всего прочего, в том, что им обоим удалось просочиться внутрь ангара, а затем, не потеряв друг друга, безошибочно пробиться далее в центр толпы, в самый центр танцпола, где они оба стали частью неистовства, что подогревалось живой энергией музыкантов, которые буквально накачивали толпу бурей эмоций, которыми стали Кевин и Гвендолен, что не видели, тем не менее, уже никого и ничего вокруг себя, кроме друг друга.

– …Что? – дико смеясь и одновременно обливаясь cлезами от эмоционально перевозбуждения, кричала Гвендолен.

– Я говорю, – пытаясь перекричать колонки, что буквально вдавливали в землю, взревел Кевин, – что однажды я сыграю для тебя, Гвен!.. – не успел закончить свою браваду Кевин, как вновь был втянут поцелуем своей подруги, который закрыл тот паттерн информации, что открылся сразу после оргазма на окраине чащи.

Так же, не отвлекаясь на посторонние мысли, юный Кевин вновь окунулся в уютную теплую темноту ярких воспоминай той самой счастливейшей ночи юности, что существовала вне самого времени.

44. – Да, вот было бы здорово, если бы это действительно было так… –мечтательно протянула Виктория, рухнув на кровать, и наблюдая за тем, как обнаженное ее тело покрывается мурашками не только от мягкого ветра, но и от реалистичных воспоминаний о будущем, которое непременно произойдет.

После своего небольшого воображаемого рандеву в душе Виктория чувствовала себя в приподнятом настроении, и, можно было даже сказать, находящейся в бодром расположении духа, однако всё же ее тело слегка ленилось, и она сладко потягивалась на кроватке, качаясь в ритм воображаемой музыке и стараясь делать вид, что внимательно слушает подругу, что повисла с другой стороны коммуникационного эфира.

– Ты меня вообще слушаешь или нет? – слегка раздраженно прозвучал голос девушки, которая так старалась ради своей подружки, чтобы на этот раз у нее всё получилось, хотя сама же Виктория была уверена, что Дженнифер вовсе не хотела выказать свою заботу, а лишь нагнать массовку на свою вечеринку, где она сможет похвастаться очередным хахалем, к которому, к тому же, сама Виктория не испытывала особенно положительных чувств и эмоций.

– Ну, а ты как думаешь? Хотя я после его звонка мало о чем вообще могу думать, – положив одну из ладоней на лицо и невольно улыбнувшись, отозвалась после долгой паузы, во время которой Дженни по всей видимости уже успела произнести целый монолог, – так что, ты уж прости.

– Ты смотри… – тут же примирилась с ее заоблачным состоянием подружка. – Если уж нужно, то сними напряжение перед вечером, а то будет не очень, если ты сама будешь бросаться на…

– Я уже, – рассмеялась Виктория, слегка покраснев.

– Оу, вот как… Тем лучше, – показав некоторую заинтересованность, вновь вернулась к своей ненаглядной персоне Джейн, – ну а Лео, ты знаешь, сегодня я думаю он сделает мне подарок на день рождения, и я просто уверена, что это будет…

Виктория слушала браваду о догадках величайшего и лучшего подарка от того самого – мужчины мечты, который был под номером десять, если не пятнадцать, однако всё это не имело никакого значения, поскольку Виктория сосредоточилась лишь на паре предложений, которыми она успела переброситься с позвонившим всего за пару минут до Джейн Уильямом, который вроде бы как и набрал совершенно случайно, точно также невзначай поинтересовавшись, что подарить лучше Джейн по случаю ее дня рождения, и, как будто бы совершенно без намека спросив, собирается ли Вика оставаться до самого конца вечеринки или нет.

Благополучно мусоля эти самые строчки в своей голове до самых дырок, практически машинально выдавая абсолютно шаблонные, но на слух полные энтузиазма фразочки своей подруге, с которой она, якобы выкладывая всю свою душу и чувства напоказ, откровенничала, Виктория тем не менее оставила для самой себя тот самый никем не тронутый уютный уголок, где были только они с Филом, и никого, кроме них, во всем белом свете. Под эти самые сокровенные мысли девушка сама не заметила, как вновь некстати коснулась самой себя, что привело к очередной разрядке, после чего, менее чем через минуту, она благополучно кончила второй раз за последние полчаса.

– Уф, – выдохнула Виктория, глядя сверху вниз с запрокинутой головой, что теперь свисала с кровати, на перевернутый плакат Геллы Фландерс, с улыбкой думая о том, каким крутым, наверное, был ее мужчина, пусть и не афишированный, одновременно с этим задумываясь над тем, что, если судить о силе характера, то и секс у них должен был быть потрясающий. Однако, с другой стороны, если всё было настолько круто, то какой вообще был смысл в том, чем занималась эта женщина? Разве стоило рисковать своей жизнью ради чего-то абстрактного, каких-то утопических идей о справедливости и правде, когда счастье – вот оно, буквально под рукой? – рассмеявшись собственной двусмысленной формулировке, свернулась калачиком Виктория, неожиданно для самой себя прикорнувшая и погрузившаяся в свои бесконечно прекрасные фантазии.

45. – Вот именно, что только фантазии, мой дорогой, – расплылся в –улыбке полный мужчина, сидя напротив истерзанного пленника, который даже, несмотря на лошадиные дозы психостимуляторов, уже с трудом различал внутреннее и внешнее после многодневных пыток, что уже практически полностью сломили истязаемого и морально, и физически, – и даже, несмотря на их абсурдность, ты все еще продолжаешь упорствовать.

– От тебя уже не осталось ничего, как от мужика, но ты так и не сказал, где прячется этот ушлепок. И это не считая того, что ты мог бы и не портить мне предвкушение праздника, дорогой! – тоном учителя, который поучает нерадивого ученика, протянул мужчина, отпив из принесенного ему бокала.

– Ну и дерьмище, а не вино. Хочешь тоже? – протянул мужчина, с явным неудовольствием продегустировав винный напиток.

– Эй! – плеснув содержимым бокала на повешенного вниз головой узника, нетерпеливо рявкнул мужчина, – ты разве не слышал моего вопроса?

Тело не реагировало ни на какие внешние сигналы, продолжая мирно качаться из стороны в сторону и не выказывая никаких признаков жизни, кроме невнятного сопения, исходившего из сломанного носа. Ничего в сущности не изменилось после нервного выпада истязателя, разве что уже было сложно определить в полутемном помещении, что же именно продолжало капать на пропитавшейся кровью пол – кровь или вино.

– Сколько лет живу, – откинувшись в мягком белоснежном кресле, кивнул головой мужчина, – раз за разом неизбежно прихожу к одному и тому же выводу – история всегда повторяется. Вот и сейчас у меня такое впечатление, что я вижу эту сцену в какой?.. В десятый, сотый, может тысячный раз? Пока ты, наверное, думаешь о том, какой же я садист, и ты даже отчасти прав. Только вот не я, а ты являешься им, мой дорогой друг. Ведь вместо того, чтобы целовать мне ноги за возвращенную когда-то свою блядь, которую между прочим сдали в рабство твои же собственные дорогие соплеменники, ты решил, как последняя шавка, укусить руку помощи, которую тебе протянули, – медленно встав и подойдя к висячему телу, после чего пнув его ногой по лицу, которое уже представляло собой одну большую гематому, продолжил мужчина – мою руку. И после этого ты еще мнишь себя страдальцем, не смеши меня. Дурак ты, вот и всё.