Пробираясь между сутулыми спинами бабок в Первой Городской больнице Николай Нурланович Шебутилов спешил к своему новому лечащему врачу. С потным лицом, в шубе, которую он не успел скинуть в гардеробе, по причине того, что пришлось бы слишком долго ожидать престарелую гардеробщицу, которая, по его словам «не понимает всей серьезности ситуации», он бежал по коридору, наступая на ноги и попутно извиняясь. Он не хотел задерживаться, так как анализы, которые он получил три дня назад, уже могли измениться, причем в худшую сторону. В самом конце коридора он уже видел тот самый кабинет 317, в котором его появления совсем еще не ждали. В момент, когда высокая женщина в черной кофте с капюшоном и короткими белыми волосами, с гордым и красивым, но худым лицом, выходила из кабинета, он забежал внутрь, оттолкнув медсестру, пытающуюся зайти в свой кабинет, и женщину средних лет в белой куртке и желтой, как одуванчик, шляпу, ошарашено смотревшую на него с начала коридора. Сбив с нее шляпу, а из рук медсестры выбив несколько медицинских карт, он вбежал внутрь, кивнул, что-то коротко пробормотал, потом вытер рукавом пот со лба, расстегнул пальто, кинул его на кушетку, на которую спустя мгновение упал и сам, и, наконец, поздоровался:

– Здравствуйте. – Отдышавшись секунд за десять, он продолжил – Я на четырнадцать тридцать записан… Фух! – Подытожил он.

– Здравствуйте… – Вера Павловна была ошеломлена.

Когда ее перевели из ее родной девятой больницы, в которой она отработала десять с лишним лет, она была рада – работа была ближе к дома. Теперь ей не приходилось скандалить с людьми в автобусах,тратя свои нервы в дороге.

Вера Павловна посмотрела на часы и, подтвердив свои опасения, тут же ответила:

– Молодой человек, но ведь сейчас лишь одиннадцать…

– Молодой человек… Молодой-то он я и есть, мне ведь всего-то тридцать пять стукнуло! И на человека похож. Но вот не ощущаю я себя на этот возраст… – Шебутилов вспрыгнул с кушетки и сел на стул рядом с Верой Павловной.

– Как же это не похож? Вы очень даже…

– Да вы подождите! Вы послушайте меня сначала, а потом скажите – похож, не похож. А сначала извольте, вот… – Николай Нурланович достал из черной офисной сумки кипу бумаг весом в килограмм-другой, и с грохотом положил на стол.

– У меня желудок…

В кабинет заглянула женщина в черном, вышедшая недавно из кабинета:

– Вы не записали меня наверное…

– Нет, Лилия Адамовна, я вас записала, приходите в пятницу, в четырнадцать часов, только не опаздывайте, это последние мои часы приема. Потом – на заслуженный отдых.

– Отдых это всегда хорошо! Спасибо, Вера Павловна.

– Милочка, выйдите, пожалуйста, вы мешаете!

Но дама в черном быстро покинула кабинет, так и не обратив внимания на Шебутилова.

– Так вот, мне тридцать пять, но болит как во все сорок!

– А что болит-то? – недоумевая посмотрела Вера Павловна на Николая Нурлановича.

– Так в том-то и дело, что болит, а непонятно что, и самое главное – где!

– Это как?

-Да очень просто – то тут кольнет, то там заноет, то там зарежет, и вот хожу больной уже полгода и ни один врач не может довести меня до конца, если возьмется за меня, обязательно что-то случится, и опять нового нужно искать.

В кабинет зашла женщина в белом со шляпой в руке. Она по-доброму посмотрела на Веру Павловну, и тихим голосом, но почему-то хорошо слышно, спросила:

– Вы позовете? А то я же вроде десять минут назад должна была зайти.

– Женщина, извините, конечно, но я вообще-то здесь умираю! Вы вон, я смотрю, здоровее любого! А цвет лица какой здоровый! Божественно! А вот у меня – Шебутилов повернулся к своему терапевту и показал ладошку – ладонь бледновата, я сравнивал с ладонью жены и брата. На много оттенков, я думаю! Надо что-то делать, моя дорогая, надо делать!

– Вера Павловна… – попыталась еще раз женщина, но Вера Павловна лишь ответила:

– Я вас позову, подождите немного.

Женщина вышла, а Шебутилов продолжил:

– Ну, так вот, я и говорю, у меня же все врачи всегда пропадают. Первый самый уехал в другой город учиться, передал меня своему преемнику. Потом этот преемник отказался от меня, сказал, что мне нужно, видите ли, в психиатрию, а не к терапевту! Какие глупости! Потом я встретил на улице случайно того самого первого доктора, но он куда-то спешил, поэтому я не знаю, вернулся ли он, и если да, где он работает. Третий мой доктор, царствие ему небесное, нашелся мной через месяц…

– Простите, позвольте мне вас перебить.

– Да, конечно, только если ненадолго.

– Как вас зовут? Я запишу хотя бы.

– Николай Нурланович Шебутилов.

– Давайте мы перейдем к делу – что и где болит?

– Так если бы я знал, я бы та не волновался! Ну, ладно, давайте по порядку. Я никогда не пил и не курил.

– Зря… – пробубнила под нос Вера Павловна, начинающая понимать, что здесь происходит.

– При росте в сто семьдесят сантиметров вес мой равнялся сто девятнадцати. Сейчас похудел до сто трех. За половину недели даже до сто одного сбросил! – с гордостью объявил Шебутилов.

– А теперь к грустному: после очередной боли я пошел на УЗИ и там у меня обнаружили – Николай Нурланович всхлипнул, вытер слезы, и сказал – диффузные изменения печени и поджелудочной железы, а самое главное – он завыл, и через пять секунд крика договорил – спленомегалию!

Вера Павловна была в недоумении, как будто бы прослушала непонятный и несмешной анекдот. Она осторожно ответила:

– Николай, вы, может быть, не знаете…  Да вы и не должны знать… диффузные изменения это не диагноз или заболевание, это просто заключение УЗИ. У этих параметров может быть разная степень изменений. Это значит, что нет очаговых процессов в организме, а спленомантал… спремон…

– Спленоменталгия.  – помог Шебутилов.

– Вот она, да. Это тоже не значит, что вы больны. Возможно, у вас многочисленные заболевания, но…

Вера Павловна не договорила.

– Как?! И вы так спокойно говорите?! – он встал и начал ходить по комнате – его руки покраснели, потеряв прежний бледный цвет, лицо зацвело красным. – Что же с этим делать?

– Подождите, Николай, присядьте…

Николай присел, будто бы ему было невтерпеж сидеть на стуле. Он ерзал на нем, и будто бы порывался куда-то бежать.

– Вам нужно будет…