Вскоре Харди потерял сознание, а руки-ветры отпустили его шею, не дав умереть.
Когда Том очухался, то сначала и не понял, где вообще находится. Он скинул с себя упавший вигвам и огляделся по сторонам. В голове сложилась цепочка последних событий перед тем, как сержант отключился. Харди осмотрел место рядом с собой, но не обнаружил там бессознательную девушку. Тогда он поднял взгляд и оценивающе осмотрел лагерь индейцев. Тот находился в не на шутку разрушенном и разворованном состоянии. В нем не было ни одной живой души. Кажется, краснокожие жители то ли покинули деревушку насовсем, то ли на время. Но Тому не понравилось это. Какого хуя они ушли, не оповестив об этом сержанта?! Как-никак он здесь почетный гость! Да и сами индейцы, по их словам, нуждались в сержанте.
— Вот же больные ублюдки, — поднялся Том и направился исследовать лагерь, в поисках хотя бы кого-то.
Как и предполагалось, он не наткнулся ни на одну живую душу. Лишь на зарезанного Джейкоба Вольчего Клыка, о полный труп которого споткнулся Том, исследую местность.
— Вот же ебло, умерло, — усмехнулся Харди, пнув тело по жирному боку. — Ладно, кажется, сержанту здесь больше делать нехуй! Пора бы и честь знать да в Сиэтл возвращаться! — покумекал он и, прихватив денежный общак индейцев и пару мешков мескалина, побрел в направлении железнодорожной станции.
========== Глава 107: Джек ==========
Спустя неделю.
Сержант Том, продолжая плотно сидеть на мескалине и мня себя высокородным охуенным хуеплетом, восседал за столом, попивая из фамильного сервиза Харди пресловутый индейский наркотик и перебирая какие-то ветхие семейные бумаги. Он был облачен в старинное пальто прапра-хуй-знамо какого деда, его же цилиндр, белую рубаху с широкими рукавами, древние шерстяные скини-брюки, классические берцы да раритетное пенсне.
— Томми, немедленно слазь с этой хуевины! Ты посмотри на кого стал похож! — ворвался в комнату обескураженный и гневный Батлер. — Мне не нравится в кого тебя превращает этот мескалин!
— А я не люблю! Когда меня учат жить! — пояснил за принципы Харди, громко отпив чаю из фарфоровой чашечки. — И вообще, отвали, Леонид! Мне сейчас весьма охуенно! Я бы даже сказал, что за всю свою жизнь не был так спокоен и уверен в себе. Так с хуя ли, сука-бля, мне прекращать пить это пойло? Мм?
— Я не знаю, но чую сердцем, что тебе хватя! — стоял на своем эффектный человек по имени Леонид.
— Давай сержант расскажет тебе одну притчу, — проигнорировал бредни друга Том, взяв старинную трубку и подкурив. — Жил был на свете один мальчик, что был озлоблен на весь мир…
Тут Харди перебил вальс Шуберта, установленный на звонок его мобильника.
— Извини, нужно ответить, — выставил ладонь на Батлера Том и принял вызов. — Сержант внимание, сука-бля.
Леонид лишь скривил неоднозначно-недовольное лицо, укоризненно помотал плащом и покинул сержантскую спальню.
— Добрый день, сержант Харди, — послышался на том конце провода женский голос. — Один босоногий парень мне сказал, что вы первоклассный наемник и можете решить любую проблему…
— Босоногий парень, то бишь Леонид Агутин? Мм? Сука-бля, знаю такого, забивал ему ступни, — положительно кивнул Том. — Раз ты от него, сержант поможет. Так в чем проблема, милочка?
— Проблема в том, что меня преследует один нехороший человек. И мне очень страшно. Судачат, что он маньяк. Думается, его намерения по отношению ко мне весьма плохи и неоднозначны!
— Весьма недурно, сука-бля, весьма недурно, — заинтересовался Харди.
— Сука-бля, весьма недурно, — любезничала девушка, которая, кажется, решила поговорить с Харди на его языке.
— Так и что тебе нужно от сержанта, шкура? — накинул вопрос Том, пуская плотные колечки дыма.
— Не изволите ли вы, почтенный сержант Том, как бы… Эээм… Ёбнуть его, — выпалила она, не подобрав более приемлемого слова.
— Ёбнуть? — приподнял шрамированную бровь Том. — То бишь убить?
— То бишь, да, — согласилась девушка. — Понимаете, никакой жизни нет из-за него! Так навязчиво он за мной следит, что я ни на чем не могу сконцентрироваться! Никакого саморазвития! Никакой свободы воли!
— Так он что, выебать тебя хочет или что, сука-бля, или как?
— Думаю, и это, и что еще пострашнее! Хотя, что может быть ужаснее, чем быть изнасилованной старым полным старцем? — воскликнула девушка. — Я заплачу любые деньги, только убейте его! О, сержант Харди, пробейте мне дорогу в жизнь!
— Твои деньги мне не нужны, пизда! — рявкнул Том. — Сержант за справедливость! Он не любит! Когда до молодых девушек доебываются старики, навязчиво предлагая перепихон! Да еще и саморазвиваться не дает! Возмутительно, сука-бля! Очень возмутительно!
— Так это значит да? Вы беретесь за дело?
— Конечно, сука-бля! Но! Мне нужны будут кое-какие подробности. И нехуй спрашивать зачем! Раз просишь у сержанта помощи, значит, делай все так, как он говорит! А с лишними вопросами иди на хуй и ищи какого-то другого наемника! Усекла, пизда?
— Конечно, усекла, сударь. Задавайте свои вопросы!
— Так. Ну твою историю я знаю, теперь мне нужны герои. Начнем с того, кого ты заказываешь, то бишь с жертвы. Имя, профессия, внешний вид. Расскажи мне все о нем, — пододвинул он блокнот, обмакнул гусиное перо в чернильнице и приготовился писать.
— Имя его — Джек Николсон, — пояснила девушка. — Работает в Майами дантистом-протезистом. Ему семьдесят семь лет. И, как, я уже сказала ранее, он толстый…
— Детали, сука-бля, мне нужны детали, — перебил надменный сержант. — Татуировки, шрамы…
— У него очень неприятная вена на виске, а когда он злится, то она страсть как раздражительно пульсирует. Еще у него жуткая улыбка, будто оскал какой-то. Татуировок нет точно, на счет шрамов я не знаю, не видела его обнаженным, и весьма этому рада!
— Ладно, сержант сам за ним последит и может что-то увидит особенное, — тяжело вздохнул Харди, ведь не любил, когда были рассказаны не все подробности. — Теперь перейдем ко второму персонажу, то есть к тебе, пизда. Рассказывай все про себя.
— Нууу… Имя свое я сказать не могу, ибо это строго конфиденциальная информация, — сказала девушка, таким тоном, будто бы состроила на том конце провода некий фирменный еблет.
— Так, сука-бля! Я не понял! Не понял! Что за ебала?! — взорвался Том, ударив кулаком по столу, отчего чашки и чайник на нем подпрыгнули к потолку.
— Ну ебала, не ебала, но я не скажу! — возмутилась она. — Послушайте, Том, так даже пизже будет, ну! Вы же любите русскую классику, так? И там, когда не хотят раскрывать чьи-то имена или города, говорят просто N. Ну не чудо ли, если вы и сами сможете пользоваться этим трюком? Так что давайте я буду просто N? Договорились?
— Давай, сука-бля, попробуем. Но если сержанту не понравится, то ты скажешь мне свое имя, поняла? Ладно, давай остальное рассказывай. И будь так любезна, сразу, сука-бля, с деталями, шкура-сударыня!
— Ну что я могу сказать… Мне двадцать два, я блондинка. Какое телосложение? Нууу… Скажем так — поджаро-стройное… Что еще? Особо отличительных черт у меня и нет… Ну может только татуировка на левой голени… Эээм… Птичка!
— Птичка, сука-бля? Какая? — раздраженно спросил Харди, выпытывая нахуй никому не нужную кроме него информацию.
— Ну обычная такая… Волшебная будто бы… Ой, слушайте, какая разница?! Ебаните что-то в кельтских узорах, и все дела! Вы же для куклы интересуетесь? Так накалякайте абы что и все!
— Так, сука-бля, откуда инфа про кукол? Мм? — прищурился Том в ретро-прищуре старика Лео.
— Так Агутин и сказал! — выкрутилась девушка. — Ладно, какая разница? На этом все? Когда вы приступите к исполнению?
— Уже, сука-бля, приступил! — заверил сержант, рисуя эскиз костюма для куклы Джека Николсона. — Закуплюсь, соберусь, да прилечу в Майми. Адрес только этого петушары продиктуй.
— Скину сообщением после разговора. И да, спасибо тебе, сержант Том, что делаешь это. Если честно, мне очень важно, чтобы убил его именно ты, — перешла на «ты» девушка, сменив тон с надменного на милый. — И помни, Том, всегда иди по следу чести, — сказала она и положила трубку.
