— Ну Рождество — это время чудес, не так ли? — улыбнулся парень из шара, приподняв пышную бровь. — Не чудо ли, что мы встретились с тобой вот так, совершенно случайно, на краю света? Как думаешь?
— Чудо, сука-бля, не иначе! — саркастически кивнул сержант. — И что с того?
— Ну как что? Ведь в Рождество мы с тобой впервые узнали о существовании друг друга, — рассуждал Джейк, обновляя рюмки. — Может, это знак? Может, настало время мира? Может, сердце привело тебя сюда, на заснеженную холодную Аляску? М? Как считаешь?
— Я уже сказал, зачем приехал. К чему эти домыслы о чудесах, сука-бля? — состроил фирменный еблет Том, не желая признаваться, что отслеживал брата по жучкам.
— Эх… Ну ладно… — вздохнул Джилленхол, повесив кожаный нос.
— Если ты намекаешь, что нам стоит отметить Рождество вместе, то сержант, сука-бля, не против, — развел ладонями Харди. — Но к чему приплетать сюда всю эту ебалу вроде неких обдроченных знаков и провидения?
— Думаешь, все только в наших руках? — выставил указательный палец Джейк, подмигнув.
— Уверен, сука-бля, — подкатил глаза сержант, рассыпая по столу дорожку кокаина.
— Я вот тоже раньше так думал. Но что-то в последнее время мне кажется, что нам только и остается, что уповать на чудо, — обвел ладонью брата Джилленхол.
— Да ты на чем сидишь, жидяра? — фыркнул Том. — То блядским предсказаниям гадалки веришь, то чуда Рождественского ждешь. Может, ты еще и гороскопы по утрам слушаешь?
— Кстати, слушал сегодня утром гороскоп. И там Овнам предрекли на сегодня встречу личного характера! — важно заявил суевер из шара. — И вот, мы с тобой — два Овна — встретились совершенно чудесным образом! Совпадение?
— Хуйня собачья! — цокнул сержант, отломив вилкой кусок ростбифа на подушке из снежинок и дерзко сунул в рот.
— Не думаю! — уверенно заявил Джейк. — А еще Роб-Оленевод сказал, что Овны могут ощутить сегодня желание что-то изменить или переделать. Ты разве не ощущаешь такого желания, Томми? Звезды ведь говорят тебе — день, действительно, неплох для ремонта. Не думаешь, что настало время для ремонта наших с тобой братских отношений?
— Я, сука-бля, ощущаю лишь желание раскрошить ебало этому петушиному Оленеводу! И думаю, что настало время для этого! — подскочил с места Харди, гневно отшвырнув салфетку из-за ворота дубленки.
— Ох, Томми, Томми… Ты неисправим… Лишь чудо тебя изменит. Или любовь, — пробурчал под нос Джейк, помотав головой и также встав из-за стола. — Так что говоришь? Хочешь найти Роба и дать ему пизды? Что ж! Я знаю, где его искать и помогу тебе. По-братски! — развел руками он, решив, что мирные беседы не в силах вразумить брата. Потому следует идти по такому знакомому и родному для Тома пути — пути агрессии и насилия. Глядишь, совместное избиение человека сблизит их, как раньше их сближало противостояние тирании мисс Мэрил Стрип.
Парни вышли из ресторана, прихватив с собой пару бутылок шампанского из шишек да здоровенную флягу водки, настоянной на оленьих рогах и копытах, и отправились к местной радиовышке, где, по словам Джейка, и обитал Роб-Оленевод, которого дилер из шара вот уже второй месяц кряду снабжал героином и ЛСД.
— Не холодно тебе, пиздюк? — махнул головой на ноги Джилленхола сержант, когда они брели по заснеженным просторам Аляски к видневшемуся вдали холму, где и располагалась радиовышка.
— Да не, нормально, — пошевелил босыми пальцами парень из шара и вытряхнул из вьетнамок комья снега. — Я закаленный. Знаешь, как мамка давала играть мне со снегом в детстве?
— Нет! — рявкнул Том, втирая в десны кокаин.
— Хочешь расскажу? — предложил парень из шара, хлопая по карманам джинс ладонями. — Черт! Продал тому федералу последнюю дозу кокса. Хотел зайти в номер и взять для себя. Но тут встретил тебя и отвлекся. Не угостишь?
— Нет! — ответил сразу на два поставленных вопроса Харди, нагло сунув пакет с наркотой в берц. — Я, сука-бля, не хочу слышать никаких историй о старой бляди! И я не хочу! Делиться порошком с человеком, который, сука-бля, предлагает мне рассказать подобные паскудные истории!
— Ладно, я понял… — процедил Джейк, решив не нагнетать обстановку и продолжая надеяться, что после избиения Роба случится чудо и брат станет добрее. — Вернемся в отель после, и я возьму для себя кокаин.
— А чё, кстати, хороший порошок у тебя? — беззаботно спросил сержант. — А то своего у меня немного, а местный — дерьмо собачье. А раз мы планируем вместе, сука-бля, отметить Рождество, то, сам понимаешь, моего мне может не хватить.
— Хороший, Томми. Угощу тебя, — поклацал зубами Джилленхол, стараясь держать себя в руках. Конечно, он прекрасно знал, что брат — тот еще мерзкий пидорас по жизни, но, несмотря на это, ему хотелось с ним помириться. И ради этого он даже готов был терпеть его прескверное настроение. Однако кокаина тоже хотелось, и уже очень сильно. Но пока терпила из шара держался и до поры до времени был готов выслушивать говнище Харди, беспрерывно льющееся из его кривозубого рта.
— Заметано, сука-бля, — лайкнул Том и пустился бежать, ведь уже поскорее хотелось отхуярить Роба-Оленевода.
Джейк бросился за ним, зашлепав вьетнамками по голым пяткам.
Вскоре братья добрались до вышки, рядом с которой располагалась рубка.
— Здесь этот шмаровоз сидит, говоришь? — прислонил Том ухо к двери и прислушался.
— Итак, у нас еще один дозвонившийся. Добрый день, вы в эфире! — послышался голос из рубки. — Кому хотите передать привет?
— Здравствуйте! Я хотела бы передать привет сыну и заказать для него песню группы Boney M. «Rasputin», — заговорила в ответ какая-то незнакомая женщина с северным акцентом.
Тут у Тома снесло крышу, ведь мало того, что некая мать передавала привет сыну, так еще и заказала любимую песню дражайшей старой бляди Мэрил. Харди злобно зарычал, сжав кулаки, и выбил дверь рубки с ноги.
— Сука-бля, какой урод! — заорал он, ворвавшись в радио-обитель Роба Шнайдера. — Ты охуел, петушара? Вырубай свою шарманку!
— Что происходит? — взвизгнул Роб, судорожно дергая рычажки на панели перед собой.
— Давным-давно жил в России один человек, он был большим и сильным, в его глазах пылал огонь, — уже зазвучало задорное нигерское многоголосье.
Не успел мистер Оленевод больше ничего сказать и сделать, как к нему подлетел сержант, схватил за мерзлые кудри и ударил лицом о радио-пульт.
— Аааааа! Что вы себе позволяете? — завопил Роб, выплевывая выбитые зубы и кровь.
Но Том не намеревался ничего объяснять. Он выдернул Шнайдера с насиженного места и швырнул на пол.
— Что ты там, сука-бля, предрекал на сегодня Овнам, хуйло? — склонился над радио-ведущим Харди, просверлив его ебаным невменяемым взглядом.
— Встречу личного характера? — похлопал глазами Роб, отползая на локтях.
— Ну вот тебе, сука-бля, и встреча! Личного характера! — рявкнул сержант и пнул Шнайдера в печень.
— Да, мы с Томми — Овны! — закивал Джейк, подскочил к Оленеводу и легонько пихнул его вьетнамкой по плечу. — Будешь знать, как предрекать нам всякую хуйню.
Харди же наклонился к Шнайдеру, приподнял за ворот свитера и принялся набивать его ебало, словно боксерскую грушу. Джилленхол забегал вокруг, нервно тявкая и не зная, как поступить: то ли присоединиться к брату, как он и пообещал, то ли защитить ни в чем не повинного ведущего. Но все же он посчитал, что братские отношения важнее справедливости, и стал осторожно пинать Роба по бокам.
— Распутин! Любовник русской царицы, он был настоящим самцом! Распутин, великая русская машина любви, его поведение было позорным! — веселились негритосы из радиоприемника.
— Все, в пизду! — оттолкнул избитого Роба Том, вытерев испарину со лба. — Пошли отсюда нахуй, пиздюк! — развернулся он и походкой агрессивного петуха вышел из рубки.
— Ага, иду, Томми, — проводил взглядом брата Джейк. — Прости, приятель! Мой брат — даун. Не держи зла на него, — протянул он руку Робу и помог встать.
