А вот Гизиро Аня не сразу заметила: парень вылез на шею Джеймса, радостно крича и размахивая руками. Бедный Тобиас от стыда сквозь землю чуть не провалился, а остальные смеялись с него.

Хейз, не теряя ни секунды, обошла подругу, крепко сжала её руку, Катя успела ухватить руку Энцо, и они втроём стали пробиваться через толпу выпускников.

– Катя!! Аня! Эн! Как же я за вас рада, дети! – Аманда с распростертыми руками стояла и с восторгом смотрела на них. Девушки кинулись к ней в объятия. Катя почувствовала нежные прикосновения своей крёстной, её мягкие волосы, вдохнула лёгкий аромат её парфюма, и от этого запаха у Кати закружилась голова.

– Вы прекрасно выглядите, Аманда! – воскликнула Катя.

– Мари, не сожми их! Они ещё должны жить! – весело произнёс Рэй. Мужчина подошёл к девушкам и осмотрел их. Аня с широкой улыбкой отошла от матери и кинулась к нему. Рэй приобнял свою крёстную дочь за талию и поцеловал в лоб, рассмеявшись.

– Ну, иди сюда, Катя! – закричал Гизиро с шеи Джеймса. Катя широко улыбнулась, подтянула подол мантии выше и кинулась к парням. Джеймс еле успел стянуть со своей шеи синеволосого, поймал в свои объятия лучшую подругу, одной рукой схватил падающего Гизиро и поставил его около себя. Гизиро не успел даже опомниться, как его с ног сбила Аня, с диким криком набросившись и на рядом стоящего Кинрея.

– А я что? Так, для декорации? – пробурчал Тоби, нервно рассматривая весёлые улыбки ребят. К нему подошёл Энцо и произнес:

– Мог бы и меня поздравить.

– Поздравляю.

– И всё?

– А что ещё? – деловито улыбнулся Тоби и хлопнул друга по плечу. – Шучу. С праздником, дружище!

– Катя, Аня, Энцо, снимайте ваши мантии и давайте дипломы.

– Дорогие выпускники! – пропела миссис Уинкли со сцены. – Милые мои парни, чего же вы стоите? Приглашайте на медленный танец своих одноклассниц! Сегодня ваш последний школьный вальс. Дорогие гости, вы тоже можете выйти и потанцевать.

Чёрное атласное платье слегка покачивалось из стороны в сторону и отсвечивало в свете прожекторов нежно-золотыми оттенками; свет, падающий на мягкую и гладкую ткань, переливался миллионами красками радуги, будто неоном; полупрозрачный шлейф из шифона, украшенный мелкими блёстками и звёздами, размеренно падал на сухую траву, укрывая её, словно пледом.

Девушка медленно осматривала пронзительным взглядом всех гостей и подростков. Она услышала еле уловимую мелодию, переливающуюся игру клавиш пианино, и сразу вспомнила первые аккорды.

Катя не поняла, что произошло через секунду: она почувствовала одну руку на своей талии, а другую на локте, вовремя успела повернуться и тут же увидела широкую улыбку на лице парня.

– Джеймс! Спасибо, что хотя бы придержал меня, – фыркнула Катя. Парень с трепетом приобнял девушку за талию, взял за руку и сам повёл в танец.

– Обращайся, – просто ответил Джей. Девушка смерила его насмехающимся взглядом и поддалась движениям и музыке.

– Что, не получается у беспилотника найти станцию?

– Вижу, что и у тебя дела плохи.

– Я и не собиралась пускать никого, – выдохнула Катя.

– Всегда вы так говорите, станции.

– Не получилось с другой побыть, так решил забрести ко мне?

– Просто станции отказываются принимать больного, одичавшего, голодного и одинокого беспилотника. Не нравлюсь им, а если и приглашают, то только навсегда, – подмигнул Джеймс, резко обхватив талию Кати и подняв девушку в воздух. О'Коннор от изумления радостно засмеялась, но крепко ухватилась руками в рубашку друга. Точно так же быстро парень поставил подругу на землю и чуть было не уронил её, но вовремя положил руку на спину Кати и удержал в полулежащем положении.

– Только без жалоб, – ухмыльнулась Катя, с силой сжав плечо друга и встав. Пара продолжила спокойно танцевать. Мелодия перерастала в более подвижную и современную лишь на пару секунд.

– Я серьёзно! Только одна станция может меня приютить, потому что знает, насколько я несчастен.

– Беспилотнику делать нечего?

– Я пытаюсь с тобой продлить связь. Ты же просто вне зоны действия, – Джеймс вечно крутил головой в стороны, ища взглядом хотя бы одну подходящую жертву.

– Ты знаешь, что это неправда.

– Не могу не поспорить.

– Вечно ты находишь другой путь ко мне!

– Ты знаешь, что это неправда, – нежно улыбнулся Джей. От его улыбки на лице девушки расцвела такая же добродушная улыбка.

– Учился маневрировать?

– Да, – ответил Джеймс. – Только что.

– Ты не исправим.

– Что ж пожелать ещё такому хилому беспилотнику?

На этих словах Джеймс ещё крепче обнял Катю, дотронулся губами до её макушки головы и произнёс:

– Станция номер один, нужно разрешение на вылет. Вижу особо опасную горячую комету, приближающуюся к одному из уродливых и ужасных метеоритов. Хочу идти наперехват, пока не случилась катастрофа.

– Беспилотник первый, вылет разрешаю.

– Я тебя просто обожаю, – улыбнулся Джей, отошёл от Кати и поклонился. Она успела только кивнуть, но от друга уже след простыл.

Девушка поправила несколько прядей золотых волос и отошла ближе к сцене.

– Кин, как ты жил в Сан-Франциско? Понравился город? Как вообще в США? – всё время расспрашивали парня Эрика и Рэй. Кинрей слабо ухмылялся и спокойно отвечал:

– Всё хорошо… Да, город очень понравился. Там всё отлично. Не переживайте, я там нормально ел. Да, красивый, со своей уникальной… Нет, Эрика! Всё хорошо! Я не… да, ладно…

– Да что ты прицепилась к парню с едой, Эрика? Дай ему отдышаться: бедный совсем измучился, пока отвечал на твои вопросы.

– Эх, Рэй, не замечаешь ты, что время быстротечно! Кинрей ведь уже взрослый парень, почти что мужчина, и теперь он свободно может общаться с нами про жизнь! – затараторила Эрика, поправляя свою тёмную прядь волос.

– Как мы вдруг заговорили! А кто ещё считает Катю маленьким ребёнком? – ехидно прищурил Рэймонд свои тёмные карие глаза, от взгляда на которые любого может продрать слабая отвратительная дрожь.

– Аманда! – растерянно вскрикнула Эрика, указала рукой в сторону изумлённой подруги и спряталась за спину Джона.

Аня весело смеялась, каждый раз поглядывая в сторону подруги. Девушка посмотрела на брата, потом снова на Катю; бегая так глазами от брата к подруге, она тут же хитро прищурилась, медленно и гордо повернула голову к брату и властным взглядом осмотрела его всего.

– Чего тебе? – посмотрел и на неё Кинрей. Ему никогда не нравилось, если на него пристально смотрели люди. Он чувствовал каждый взгляд на себе, и, к слову, его это раздражало до самых костей. Сестра отлично знала это и использовала такой приём в исключительных случаях.

– Мне? Ничего. Хотела узнать, почему ты не танцуешь? Смотри, сколько красавиц, – обвела рукой всю толпу девушек Аня.

– Встречный вопрос: почему ты не танцуешь, ведь тут столько много красавчиков? – саркастично повторил за сестрой Кинрей. Аня закатила глаза и издала раздражённый смешок.

– Ты сейчас договоришься. Так вот, о девушках… Ты боишься пригласить кого-то? Кстати, а какие тебе нравятся? Брюнетки? Рыжие? Русые? Шатенки? – тараторила без умолку Аня. – Может, полублондинки-полубрюнетки?

– Может, ты помолчишь? Что ты хочешь от меня? – спросил Кин, скрывая свою раздражительность. Аня не сводила с него язвительного взгляда и ответила:

– А давай поспорим, что ты не сможешь пригласить на танец кое-кого?

– Вопросом на вопрос отвечать абсурдно, – кинул парень.

– А ты попробуй, – отрубила безразлично Аня.

Кинрей тяжело выдохнул и косо осмотрел весь двор. Музыка всё так же лилась нежными мягкими нотами, словно горный ручеёк воды, бьющий ключом, стекал по холмикам и неровностям; она нарастала, будто раздавались раскаты грома перед бурей; перекатывалась звуками гитары и барабанов, совмещаясь с плавной мелодией пианино, сливаясь в единый приятный, охлаждающий, освобождающий звук.