Глава 2

По прибытии в столицу, Государыня Елизавета Петровна радушно встретила молодую венценосную чету. Петр Федорович, крепко напившись в тот же день, всю ночь провел в компании приближенных ему голштинцев. Тем временем Екатерина, стараясь уснуть, убеждала себя, что произошедшее между ней и молодым офицером – это мимолетный порыв и ничего более.

Очень скоро Рудов вновь заступил на службу в составе роты дворцового караула. Все это время, несмотря на все предостережения, его мучили мысли о том, как связаться с Великой княгиней, но так, чтобы не навредить ей. Единственным, надежным связующим звеном, могла быть фрейлина Лиза, но огромный Екатерининский дворец был наводнен десятками фрейлин – отыскать именно ее было весьма нелегким делом.

В тот день, когда Александр вышел на службу, Екатерина провела в постели немного дольше обычного. К слову сказать, отношения между ней и Петром Федоровичем были таковыми, что ночь они проводили раздельно. Наследник престола не скрывал своих связей с придворными дамами, а порой даже мог похвастаться этим своей жене. Их отношения из просто холодных, неуклонно превращались в неприязненные. Грубость и публичное неуважение к своей супруге было для него обычным делом.

Выпив свой утренний кофе, Екатерина с тоской посмотрела в окно. Стояла хмурая, сентябрьская погода. Свинцовые тучи нависали над Петербургом. Кружащие стаи каркающего воронья, дополняли эту невзрачную картину. Все казалось унылым и скучным.

На парадном плацу происходила смена гвардейского караула. Красивые, богато украшенные мундиры, ярко контрастировали с окружающим серым фоном. Одна из рот, выстроившись в колонну, двинулась к золоченой решетке парадных ворот, другая пошла к центральному входу. В высоком, широкоплечим офицере, который шел впереди всех, Великая княгиня сразу узнала Рудова.

Ее лицо оживилось. По губам скользнула улыбка. Она взяла в руки колокольчик и на его звон, тут же, чуть слышно, вбежала ее преданная фрейлина Лиза.

– Я здесь Ваше Высо….

– Лиза принеси– ка мне бумагу и чернила. Да поживее, перебив и не оборачиваясь к ней, сказала Екатерина, продолжая смотреть в окно.

Через несколько минут, небольшая записка, предназначенная для Александра, была написана.

– Лизонька, передашь лично в руки ему, ты поняла меня?

– Будьте спокойны, Ваше Высочество, все исполню, как вы говорите. – спрятав письмецо, она исчезла за дверью.

Найти молодого офицера для проворной и всезнающей фрейлины не составило труда. Рудов, обходя караульные посты, проходил мимо застекленной оранжереи, густо усеянной всевозможными цветами. Как неожиданно, со стороны приоткрытой двери, он услышал знакомый, женский голосок.

– Господин офицер, господин офицер, подите сюда!

Александр обернулся и узнал ту саму молоденькую девицу, передавшую ему записку в Ораниенбауме.

– Это ты! Господи, какая удача, я только сегодня думал как….

Не дождавшись окончания его фразы, Лиза схватила его за руку, и затащила в оранжерею. Достав из рукава небольшую записку, она протянула ее Рудову.

– Ее Высочество, поручили передать вам лично в руки, – шепотом и улыбаясь проговорила девица.

Александр тут же развернул письмо, и, узнав тот самый почерк, жадно прочел.

Друг мой, я просила не искать со мной встреч, и не ошиблась в тебе. Ты не только храбрый, но и надежный человек. Мы должны кое– что обсудить с тобой. Сразу после полуночи, жду тебя в портретной галерее, что в северном флигеле.

Рудов, невольно расплывшись в улыбке и растерявшись от неожиданного поворота событий, придя в себя, обратился к девушке:

– А звать вас как, милая сударыня?

– Лизавета меня зовут, – слегка поклонившись, тихонечко сказала фрейлина.

– Вот что Лизавета. Скажешь ее Высочеству, что я все понял.

Он сорвал с куста две больших розы. Одну из них отдал ей в руки.

– Эту передашь Великой Княгине. Сломав стебель у второй розы, он украсил ею волосы девушки. – А это тебе от меня.

Благодарю вас, – смущенно сказала девушка и покраснев, почти, как подаренный ей цветок, исчезла за дверью оранжереи.

Уже через несколько минут Лиза передала предназначенную для Екатерины розу, заранее сняв свою, и известила свою госпожу, что письмо было доставлено и прочитано Рудовым. Екатерина улыбнувшись и, взяв в руки цветок, сказала по– немецки:

– Wie süß ist das³!

Тем временем, до ночи было еще много времени. Бесконечный вихрь догадок и мыслей терзали Александра, но будучи весьма опытным человеком в делах амурных, он понимал, что разговор точно пойдет не о живописи.

В северном флигеле дворца, где была назначена встреча, располагалась дворцовая Воскресенская церковь. Днем там было весьма людно, шли молебны и службы, а ночью это был самый малообитаемый уголок. Там же, в северном флигеле, находилась и небольшая портретная галерея. Великая Княгиня, как известно, была большой поклонницей живописи. Ключ хранился только у нее самой.

Ближе к вечеру начал накрапывать дождь, перешедший к ночи в ливень. Рудов сославшись на то, что необходимо проверить караульные посты, накинул просторный, достающий до пят плащ, и отправился к северному флигелю, сторонясь и обходя тусклые керосиновые фонари.

Но пока, оставим ненадолго нашего героя, и перенесемся в покои Великой Княгини.

Петр Федорович уже с вечера отмечал прибытие из своей родной Голштинии группу приближенных ему земляков. Из них, в будущем, он сформирует корпус, который так и будет называться – Голштинским.

Зная, что попойки супруга длятся порой всю ночь, Екатерина позвала к себе свою преданную Лизу.

– Помоги платье застегнуть и волосы мне наверх прибери, да поживее! Да не тяни ты так сильно! – раздраженно прикрикнула она на свою фрейлину. – Кто спрашивать будет, скажешь, что мне нездоровится, мучают мигрени; просила ни при каком предлоге не беспокоить. Лиза ты поняла?

– Я все поняла, Ваше Высочество. Все исполню, будьте спокойны, – кротко пролепетала она, зная, что когда госпожа раздражена недалеко и до затрещины.

Закончив со сборами, Екатерина поцеловала девушку в лоб. – Как вернусь, я тебя извещу.

– И не вздумай уснуть мне! – строго добавила она, подойдя к часам, стоящим на комоде.

Надев накидку с капюшоном, Великая Княгиня направилась к месту встречи, зная все закоулки дворца, где можно было ночью пройти незамеченной. Коридоры северного флигеля были не освещены. Заранее взяв канделябр с горящими свечами, она благополучно добралась до портретной галереи. Осторожно отомкнув дверь, Екатерина юркнула внутрь.

Стены небольшого зала были увешаны портретами. Возле камина стоял массивный круглый стол с четырьмя стульями. К галереи примыкала небольшая комнатка, где хранились рамы и холсты, которые еще не были развешены. Поставив на стол канделябр, и оглянувшись вокруг, ей вдруг показалось, что лица с портретов смотрят на нее, словно живые, а десятки глаз показались ей недобрыми и злыми. За окном была черная ночь. Шум ливня, доносившийся с улицы, почему– то тревожил ее сознание.

Все, что произошло дальше, можно назвать как угодно: роковой случайностью, судьбой, совпадением, но в этот самый момент Петр Федорович со своей пьяной компанией, вывалив на улицу и громко разговаривая по– немецки, направился к винному погребу. Как вдруг, взгляд наследника зацепил едва заметный, тусклый свет в окне портретной галереи. Зная, что ключ есть только у его супруги, он схватил за рукав одного из своих приближенных.

– Крамер, друг мой, а проводите– ка меня к северному флигелю.

Из–за шума дождя, Екатерина не могла слышать, как два человека вошли и поднимались по лестнице. Топот ботфортов и немецкую речь, она услышала только тогда, когда они уже приближались к двери. Дверь распахнулась, перед Екатериной стоял ее супруг, держа канделябр. Позади него стоял голштинец, в руке у него была открытая бутылка вина. Петр Федорович, молча обведя взглядом зал галереи, подошел к своей жене.