1472-й год от рождества Христова. В самом сердце Апеннинского полуострова в тайной комнате проводился магический обряд. Невысокий человек в длинном плаще с капюшоном начертил все необходимые символы, произнёс формулу вызова и со сдержанным страхом наблюдал за формированием из клубов дыма мрачной тёмной фигуры, постепенно выраставшей под потолок.

Явившийся по вызову демон внешне имел мало сходства с человеком. Он выпрямился во весь свой трёхметровый рост и грозно сверху вниз взглянул на склонившегося перед ним мага:

– Ну?

Раскатистый бас ударил по ушам, покачнул тяжёлую ткань портьер вдоль стен, едва не загасил свечи.

– Всё подготовлено, Великий. Завтра принцесса отправляется в путь. Её правнук появится на свет ровно через сто лет. Сбудется предсказание…

– Ещё сто лет? Ладно. Я ждал больше…

Зоя Палеолог, принцесса павшей Византийской империи, отправлялась в далёкую Русию на встречу со своим женихом великим князем Московским Иоанном Третьим. Она везла в качестве приданого книги. Остаток знаменитой библиотеки. Несколько сотен самых редких книг. Возраст отдельных экземпляров превышал тысячу лет.

Никто не заметил подмену одного единственного фолианта, написанного на древнем языке.

Прошло девяносто девять лет…

Одинокий всадник в небогатой запылённой одежде иноземного покроя остановился перед воротами Боровицкой башни Московского Кремля. Спешился. Два человека отделились от группы охраны и подошли навстречу. Стрелец медленно обошёл лошадь, скользя взглядом по незамысловатой поклаже у седла. Офицер-опричник остановился в двух шагах от приезжего, внимательно его разглядывая. Перед стражниками стоял светловолосый тридцатилетний мужчина среднего роста с короткой аккуратной бородкой и умными серыми глазами. Гость чинно поздоровался и протянул подорожную грамоту. Опричник развернул грамоту, внимательно вчитался и, не поднимая глаз, спросил:

– Цель проезда на царский двор?

– Хочу поступить на службу, – ответил прибывший.

– Недавно вернулся из-за рубежа?

– Да.

Опричник дочитал до конца, удивлённо качнул головой, и вернул грамоту со словами:

– Добро пожаловать, Андрей Ильин.

Охрана вернулась на место. Приезжий легко вскочил в седло и двинулся в сторону деловых дворов Кремля.

Меня зовут Андрей. С детства я легко понимал окружающих. Я ощущал настроение поющих птиц. Чувствовал, чего хотят звери с их простыми желаниями. Я быстро осваивал языки пришлых людей. Однажды мне довелось лично встретиться с легендарным Максимом Греком. Старик высоко оценил мои способности и сказал, что надо учиться. Совсем юным по царскому повелению я уехал учиться в Краковский университет. Говорят, что до меня только Иван Фёдоров учился за рубежом. Враки! А князь Курбский разве не учился? Ладно, он князь… Но ведь ещё при Елене Васильевне, матушке царя Иоанна Васильевича, отправляли парней учиться в Европу. Не доехали? Видно, не очень хотели. А я хотел учиться.

Европа поразила меня. Дух свободы. Студенческое братство. Знания. В поисках новых знаний я переезжал из города в город, из одного университета в другой. С деньгами проблем не испытывал, так как переводчики нужны везде и всегда.

Я постигал свободные науки, философию, филологию. Узнал, как человеческие языки объединяются в одну семью. Узнал, что я не одинок. Оказалось, что давно существует наука понимать чужую речь и чужую письменность.

Однажды в кабачке за кружкой вина я познакомился со стариком Себастьяном. Он рассказывал мне о народах за океаном. О походах Кортеса. О жутких демонах, которым поклонялись местные туземцы. Меня поразило, что там почитали тёмного демона с пёсьей головой, похожего на Анубиса древних египтян.

– Этот демон постоянно требовал жертв и крови. Туземцы-ацтеки служили демону, – многозначительно повторял Себастьян.

– Туземцы – дикари. Они приносили людей в жертву, потому что им нравилось убивать, – ответил я.

Себастьян, отхлебнув вина, вновь сделал таинственное лицо:

– Дикость – понятие относительное. Да, туземцы не знали колеса и железа, зато они знали, что железом нельзя убить демонов.

– А ты видел живых демонов? – насмешливо спросил я.

– Да будет тебе известно, что демонов берёт лишь оружие из камня и кости, – с пьяным жаром продолжал шептать Себастьян. – Вот, гляди!

Он протянул мне небольшой костяной кинжал довольно искусной работы и сказал, что эта вещь когда-то спасла ему жизнь. Рассказал жуткую историю своей молодости, но я не верил и слушал рассеянно.

– Бери, я дарю его тебе, – внезапно с напором сказал Себастьян. – Он пригодится тебе, а мои часы уже сочтены. Бери!

С чувством неловкости я взял кинжал, поблагодарил, принёс Себастьяну ещё пару кружек вина и удалился под каким-то предлогом.

Я не мог относиться серьёзно ни к подарку, ни к рассказам старого пьяницы. И на следующий день испытал настоящее потрясение. Оказалось, что мёртвое обескровленное тело Себастьяна обнаружили ночью в ближайшей канаве. Его убили через несколько часов после нашей встречи! В память об этом человеке я сберёг кинжал.

Пятнадцать лет учёбы пролетели незаметно. В Виттенберге мне показалось, что я обрёл своё счастье. Влюбился, хотел осесть и завести семью. Но, как и у Фауста, ощущение счастья оказалось призрачным и мимолётным. Марта умерла от оспы, и мне сразу всё опостылело. Я вернулся в Москву.

Москву я не узнал. И дело здесь, не в новых строениях, а в атмосфере подозрительности, окутывавшей всё и всех липкой паутиной. И ещё, что сразу бросилось в глаза – пёсьи головы. Везде. Как символ власти и силы.

Работу я нашёл легко. Андрей Щелкалов, дьяк посольского приказа, сразу оценил моё мастерство и поручил переводы дипломатической почты. Через неделю меня представили царю.

– А я тебя помню, – искренне обрадовался Иоанн Васильевич. – Сколько же лет прошло!

– Пятнадцать, государь, – скромно склонил голову я.

– Щелкалов о тебе хорошо отзывается. Так ведь, Григорий?

– Хвалит Андрей Яковлевич, – подтвердил Скуратов-Бельский.

– Значит, не ошибся в тебе Максим Грек? Славно! Ну, пойдём, покажешь, на что способен.

Государь провёл меня в свою библиотеку. Я с благоговением брал в руки редчайшие книги, а царь восхищался, видя, как я бегло читаю древнегреческие, латинские, арабские тексты. Происходящее показалось мне игрой, настолько увлекательной, что я совершенно утратил контроль над ситуацией.

– А эту сможешь? – лукаво вопрошал царь. Я брал книгу, перелистывал пару страниц:

– Могу! Древнееврейский, – и начинал переводить вслух с листа.

– А эту?

Внезапно меня осенило: какой странный выбор книг! Что за странное пристрастие у государя? Здесь ведь не естественнонаучные и исторические трактаты, а магия, волшба, предсказания! Вот тут я осознал, что влип крепко. Расхвастался, как дурак! И жить мне осталось, пока не переведу две – три нужные царю книги.

Однако, я справился. Сделал вид, что ничего не понял. С тупым восторгом фанатика-книгочея бегал между стеллажей. Гладил руками корешки фолиантов и футляры свитков. Царь поверил. А я после аудиенции, оставшись один, глубоко вздохнул и задумался.

Что делать? Бежать? Далеко не уйти. Придется продолжить игру. Переводить, но очень медленно. И ждать момента.

Так я попал во вторую библиотеку царя. Тайную. Ту, что глубоко под колокольней Кремля. Как сложилась судьба тех, кто отбирал сюда книги? Их знаний хватило, чтоб понять, что они держат в руках, а переводы сделать они не смогли. Или не захотели. Стали не нужны и исчезли без следа.

Впрочем, я поторопился с выводами. Судя по состоянию страниц, некоторые книги всё-таки читали. И первые переводы мне заказали именно из этих книг. Проверка? Да легко! Я показательно сопел и высовывал язык, но работу выполнил тщательно. Сам Малюта Скуратов задал несколько вопросов, но я доказал, что мой перевод точный.