Она достала из шкафа платье в пол, цвета темного шоколада, с соблазнительным вырезом в области груди. Разложила наряд на постели и поспешила в ванную комнату.

До приезда мужа осталось совсем немного, и она обязана выглядеть красиво. Сегодня их праздник, к тому же, она не приготовила завтрак, как обещала, так что, придется постараться, чтобы Саша остался доволен.

Они не виделись почти две недели. Катя знала, что у Саши теперь другой бизнес, совсем не связанный со строительством. Совсем недавно ее муж стал одним из самых состоятельных людей в Росси. Если бы он участвовал в рейтинге от Форбс, то наверняка бы занял далеко не последнее место. Его состояние насчитывало несколько десятков миллионов долларов. При этом он оставался в тени и был приверженцем простого образа жизни.

Она старалась не вмешиваться. Она ничего не мыслила в торговле оружием и не разбиралась в Сашиных партнерах. Его самого верного соратника – чеченца Рината Басхоева – она жутко боялась и ненавидела, но на ее счастье, он появлялся у них в доме очень редко.

Катя приняла душ и наскоро подкрасилась. Помаду выбрала яркую, сочную, в вишневых тонах. Саше нравилась эта помада.

Вернулась на цыпочках в комнату, достала из комода дорогое ажурное белье кремового цвета и быстро оделась. Придирчиво осмотрела себя в зеркале и удовлетворенно выдохнула – ему понравится.

Уловив щелчок входной двери, Катерина бросилась в прихожую.

Холодный и пахнущий морозом, Ярцев шагнул на порог. Он едва удерживал в руках огромный букет красных роз и пакеты.

Лицо Кати вмиг осветила улыбка, и она, не дожидаясь, когда он поставит пакеты на комод, бросилась ему на шею.

– Привет!

Пакеты выпали, и он, смеясь, подхватил ее свободной рукой за талию.

– Как же я скучал по вам все эти дни, – Саша заглянул ей в глаза, а затем, совсем не боясь испачкаться в помаду, коснулся губами ее губ.

Вишневые губки приоткрылись ему навстречу.

– Сашенька спит… – шепнула Катя, и ее зеленые глаза озорно сверкнули.

Ярцев, улыбаясь, положил на комод розы и сбросил на пол дубленку. Не говоря больше не слова, затолкал Катю в их уютную кухню, и с новой силой впился губами в ее губы. Нащупал край стола, крепкого и дубового, подсадил ее перед собой и задрал вверх подол платья.

– Зачем ты надела белье? – разводя ей ноги, разочарованно фыркнул он и тут же принялся стягивать с нее трусики.

Катя обвила его крепкую шею руками и поддалась настойчивым пальцам. Его губы покусывали мочку уха, скользили по шее, безжалостно размазывали вишневую помаду, но она не чувствовала ничего, кроме волшебных мурашек, бегущих по коже. Ее ногти раздирали пуговицы на его белоснежной рубашке и стягивали с шеи непослушный галстук. Внизу живота все сводило от желания – страстного, ничем не прикрытого. Ей хотелось ощутить его внутри – глубоко и сильно, до саднящей боли. Ее тело безумно скучало по нему и теперь жаждало прикосновений и соития.

Рваные поцелуи жалили ее нежную кожу, колючие щеки царапали, но Катя с наслаждением прогибалась ему навстречу. Ей не хватало этих прикосновений также сильно, как и ему.

Вторжение, резкое, глубокое, не заставило ждать, и она, всхлипнув от острого ощущения, с силой обхватила бедрами его талию. Желание обладать ею, дикое, необузданное, заставляло его вдалбливаться в нее все сильнее. Слух ласкали ее сдавленные всхлипы наслаждения, и по телу растекалось жгучее тепло.

Глухой стон наслаждения не заставил себя долго ждать, и муж с блаженством сжал ее в своих объятиях.

– Мне не хватало твоей распущенности и горящих зеленых глаз, – шепнул ей на ушко он и хрипло, отрывисто рассмеялся.

– Ты сам меня такой сделал, – улыбаясь, Катя одернула подол платья и соскользнула со стола.

– Я скучал по тебе, – Ярцев прижал ее к себе, теперь уже спокойно, с нежностью и игриво провел пальцами по ее растрепавшимся волосам.

– Я тоже, – с наслаждением вдыхая аромат его кожи, отозвалась Катя.

Плач в спальне заставил их вздрогнуть.

– Сашенька, мама здесь!

Очарование момента было разрушено, и Катя, оставив мужа, бросилась к сыну.

Словно довершая невралгию матери, которая проявлялась в болях и страшных снах, он каждый раз плакал спросонья – отчаянно, захлебываясь, и с этим ничего невозможно было поделать.

Ярцев зашагал следом. Своего ребенка он обожал больше всего на свете, и скучал по нему даже сильнее, чем по Кате.

Когда он вошел в спальню, Катерина уже забралась на постель и прижимала рыдающего мальчика к своей груди.

– Все хорошо, папочка приехал… Смотри, Сашенька… папа дома.

Но малыш не спешил тянуть ручки к отцу. За две недели он успел отвыкнуть от него, и теперь, всхлипывая, недоверчиво посматривал в его сторону заплаканными глазками.

– Привет, дорогой, – Ярцев улыбался, но подходить ближе не спешил. Он уже знал, что мальчику надо дать время привыкнуть к нему заново. Не пройдет и часа, как он станет проситься на руки и будет весело болтать на своем, никому непонятном языке. А пока, как бы не хотелось вырвать его у Кати из рук и зацеловать, надо потерпеть.

– Кто будет кушать кашку? – поглаживая малыша по головке, весело приговаривала Катерина.

Ярцев вздохнул и шагнул к шкафу. Ему хотелось переодеться.

– А после кашки мы всей семьей отправимся на прогулку. Погода, конечно, не очень, но папа просто обязан купить нам елку, – продолжала болтать она, и малыш вовсю заулыбался своим ротиком. – Мы купим на ярмарке украшений, и сегодня вечером наша гостиная будет сиять огнями.

– Конечно, мы все купим, – пообещал глава семейства. – Какой же новый год без елки?

Катя поднялась с постели, подхватила сына на руки, и понесла его в ванную комнату.

Ярцев неспешно переоделся в джинсы и светлый свитер. Ему было хорошо от того, что он дома. Сейчас он поможет Кате приготовить завтрак, они вместе полакомятся почти остывшими булочками, выпьют по чашечке ароматного кофе, и втроем отправятся за рождественской елкой.

У них будет самое счастливое рождество. Ведь для счастья у Ярцевых есть все – уютная квартира, крепкие чувства и маленький, чудесный мальчик с черными кудряшками.

Ярцев взял из прихожей пакеты и розы, и понес их на кухню.

Катя уже усаживала малыша в детский стульчик.

– Кто-то забыл про цветы, – с укором произнес он у нее за спиной.

– Ой. Я так хотела тебя, что забыла про твой подарок… – Катя виновато взглянула на мужа и забрала у него из рук розы. – Прости меня.

– Кому-то вечером придется очень потрудиться, чтобы загладить свою вину, – подмигнул ей он, и нежно куснул в ложбинку у основания шеи.

– Я буду стараться, – заулыбалась она и сверкнула в его сторону своими зелеными глазами. – Кстати, я совсем позабыла про подарок, который предназначен тебе.

Катя заторопилась в спальню и вскоре принесла бархатную коробочку с золотыми запонками.

– Ух, ты. Это… Постой, наши имена, верно? – он притянул ее к себе и поцеловал в губы.

– Да, наши имена. Мне будет приятно, если ты наденешь запонки на какой-нибудь свой деловой банкет.

– Обязательно надену, – как можно искреннее пообещал Ярцев. Все его мероприятия проходили в зонах вооруженных конфликтов, на закрытых квартирах, а участники носили камуфляж или военную форму. Там, где шла торговля оружием, не было места роскоши, а красивых женщин нуждающимся в ласках заменяли обычные шлюхи. Ярцев никогда не изменял своей жене. Об остальных подробностях он тоже не распространялся, поэтому Катя об этой стороне его жизни почти ничего не знала.

После пережитого три года назад она стала добровольной затворницей – занималась воспитанием сына, дружила только с самыми близкими соседями и несколькими такими же мамочками с детской площадки, а по вечерам, если позволял ребенок, любила разводить краски и рисовать – это успокаивало ее нервную систему. Она хорошо освоила язык и общалась с немками практически на равных.

Полгода назад по рекомендации одной из мамочек Катя начала посещать занятия йогой. Рядом с их домом находился очень хороший клуб, в котором все соответствовало потребностям женщин с детьми. Пока мамы занимались с инструктором (такой же мамочкой с довольным и цветущим двухлетним карапузом), малыши играли здесь же, в специально отведенном месте с целым мини-городком и кучей игрушек. На мягком покрытии для детей были оборудованы две невысокие горки, домик и лабиринт.