– С приездом, – сказал я, пожимая протянутую мне в ответ ладонь.

– Спасибо, – кивнул он и добавил: – Пойдём в кабинет. Нам есть, что обсудить.

Разговор был долгий и по большому счёту бессмысленный. Вернее, смысл-то в нём был: мы обсуждали дела, некоторые изменения в структуре и планы на ближайшее будущее. Обсудили мы так же и подписанный мною не столь давно контракт. Вот только было это хождением вокруг до около, и оба мы это прекрасно знали. Кружили рядом, словно присматриваясь, но на интересующую нас тему заговаривать не спешили. Наконец я не выдержал:

– Всё это мы могли обсудить и по телефону. Давай уже перейдём к тому, о чём действительно стоит поговорить.

Отец смерил меня тяжёлым взглядом. На его непроницаемом лице не дёрнулся ни один мускул, но я знал, что моя прямолинейность вызывает в нём чувство раздражения. Переходить от темы к теме стоило лишь тогда, когда это решит он. Но со мной ему приходилось считаться. Времена, когда он мог всецело руководить нашими отношениями, давно остались в прошлом, и ему это было известно точно так же, как и мне. И всё же отец выдержал паузу, в течение которой рассматривал меня. Точнее, делал вид, что рассматривает. Эту его черту я тоже знал – посеять в собеседнике чувство неуверенности, выбить из колеи, и лишь затем вступать в схватку.

– Ты понимаешь, что сделал глупость? – наконец спросил он. – У нас с Борисом давние партнерские отно…

– Стоп-стоп, – прервал я его. – А тебя не смущает тот факт, что он устроил засаду, что из-за него погибли мои люди?! – Я ожидал чего-то подобного, но слова отца хлестнули раздражением и по без того дребезжащим нервам. – Если ты не забыл, это Кондратьев-младший затеял всю эту заварушку.

– Матвей – щенок! – рявкнул он. – Молокосос, у которого в голове опилки вместо мозгов! Но ты-то взрослый мужик! Заварить кашу из-за бабы! Да ладно бы из-за бабы – из-за помоечной девки! Вандор, чтоб тебя!

Я стиснул челюсти. Не знаю, что злило больше – сам этот разговор, позиция ли отца или его слова о Милане. Умом я понимал, что говорит он по существу, вот только нутро противилось этому. Откинувшись на спинку кресла, я втянул носом воздух и процедил:

– Никто не смеет трогать то, что принадлежит мне.

– Что тебе принадлежит?! – Отец поднялся с места. Упёрся ладонями в стол и, подавшись вперёд, продолжил: – Шлюха эта тебе принадлежит?! Так нашёл бы себе другую! – махнул рукой. – Они все одинаковые. Тебе мало?? Борис заявил мне, что так этого не оставит. Для чего ты его парня трогал, объясни мне?!

– Для того, чтобы знал в следующий раз, куда лезет! – рявкнул я в ответ, так же подавшись вперёд. – Этот, как ты говоришь, щенок, не побоялся натравить на меня свою свору. Кондратьеву стоит лучше следить за своим отпрыском. Пусть скажет спасибо, что легко отделался!

– Так дела не решаются! – гаркнул отец. – Нахрена ты приказал отделать его?! Почему не связался с его отцом?? Теперь из-за твоих…

Раздавшийся стук в дверь заставил его остановиться на полуслове. По скулам его гуляли желваки, вена на шее вздулась, глаза приобрели стальной блеск. Взяв себя в руки, он вновь уселся в кресло. В этот момент дверь отворилась. Я инстинктивно повернулся к вошедшему и напрягся. Вот сукин сын! Решил на нервах у меня поиграть. Кое-как я всё же отвёл взгляд от девчонки и снова повернулся к отцу. Тот внимательно наблюдал за мной и даже не скрывал этого.

– Шевелись! – не глядя на Милану, процедил он, когда она, увидев меня, замешкалась, и я снова почувствовал острое неприятие происходящего.

– Экономка сказала, что Вы просили принести кофе, Александр Владимирович, – тихо, сдавленным голосом произнесла она, подходя к столу.

На ней было то же чёрное платье, в котором уехала из моего дома. Волосы забраны в тугой хвост на затылке, лицо бледное, нос покраснел, глаза припухли. Смотреть на неё мне было трудно, но я смотрел. Жадно, словно не видел уже несколько недель. Впитывал в себя, запоминал. Будто заядлый курильщик, знающий, что это его последняя в жизни сигарета. Она действительно стала моим наваждением. Правильно я поступил, отправив её к отцу. Правильно, ебись оно всё конём! Да только от чего же у меня нервы выкручивает?!

Поставив чашку перед отцом, Милана развернулась ко мне. Взгляды наши на мгновение пересеклись, руки её затряслись, чашка в них дрогнула, и горячий кофе выплеснулся на бледную тонкую кисть.

– Осторожно, – не то прорычал, не то шикнул я и придержал чашку. Горячая… А ладонь у неё холодная. Убрал руку.

– Прости… простите… – сглотнув, она всё же опустила чашку на стол. Вытерла с кисти капли и прижала обожжённое место второй ладошкой.

– Пошла отсюда, курица, – прикрикнул на неё отец. – Криворукая шваль!

Милана вздрогнула, поднос, что она держала, едва не выпал у неё из рук. На отца она посмотреть не посмела, лишь украдкой взглянула на меня. Как-то испуганно, затравленно, словно не понимала, что делать и куда деваться. Словно бы она даже не сразу сообразила, что должна просто взять и уйти. Мне показалось, что внутри неё желание исчезнуть борется с желанием заговорить со мной. Чёрт подери, я поступил правильно! Правильно! Отделался от проблемы, пока не стало слишком поздно. А что ещё немного и стало бы, я уже не сомневался. Хотя, о чём это я?! У меня дырка в плече, разве этого мало?! Только вот стоило мне перехватить направленный Милане в спину взгляд отца, как мне внутренности обожгло. Я знал, что Милана в его вкусе, что она ему понравится. В этом он был постоянен: голубоглазые девочки с тёмными вьющимися волосами и приятными формами. Моя мать была как раз из таких, да и после он себе не изменял. Только вот… Стоило представить, что он прикасается к Милане, как в крови закипала ярость. Отец и Милана…

– У тебя что, в доме горничных больше нет? – сквозь зубы осведомился я, даже не притронувшись к кофе.

– Моя шлюха, – уголок его губ чуть заметно дёрнулся. – Что хочу, то и делаю. Захочу – будет кофе приносить, захочу – на задних лапках плясать. – С секунду помолчав, он добавил: – А захочу, сосать будет у каждого, кто в этот кабинет войдёт.

Очередной отцовский трюк. Мне стоило сохранять хладнокровие, и я отчётливо понимал это. Нащупать больное место, прицелиться и ударить. Хорошая, знакомая мне тактика. Безотказно работает не только в бизнесе. Я снова стиснул челюсти. Последние капли выдержки с шипением таяли в бурлящей ревностью крови.

– Девчонку я отдам Матвею, – как ни в чём не бывало вновь заговорил отец. – Надеюсь, это поможет сгладить острые углы в отношениях с Борисом.

– То есть ты решил замять проблему широким жестом? – губы мои невольно искривила злобная усмешка. – Не находишь, что в данном случае идти на мировую стоило бы самому Борису?

– Я не собираюсь усложнять, – категорично отрезал отец. – Нужна ему баба – пусть забирает. На этом разговор окончен.

– Если ты не забыл, девчонку я подарил тебе, – заметил я с неприкрытым сарказмом.

– Ты подарил мне, а я подарил Борькиному щенку. Всё. – Это «всё» прозвучало, как точка. По большому счёту точкой это и было. Однако отец, по-видимому, решив несколько смягчить слова, нехотя проговорил: – Сейчас мой водитель занят, иначе я бы не стал затягивать. Ближе к ночи я отдам приказ. Мне эта ситуация с Матвеем тоже не нравится, Вандор, и, если бы ты повёл себя по-умному, решалось бы всё по-другому. Сейчас же это лучший выход. – Он сделал ещё глоток кофе, резко поставил чашку на стол и, мотнув головой, процедил: – Детский сад! Устроили горячую картошку, мать вашу! Что один, что другой…

От отца я уехал в ещё более угнетённом настроении, чем приехал к нему. Мысли перекручивались жгутами, стягивались в тугие морские узлы. Мало мои ребята вложили ублюдку Кондратьеву. Надо было так его отходить, чтобы всю жизнь в штаны ссался. Милана… Её бледная кожа, огромные сапфировые глаза… Да пошло оно всё! В очередной раз – к чёрту.

Достав телефон, я набрал Артуру и, едва тот взял трубку, проговорил: