И придумала эту свою «ненуженку».

А мне – хоть в другую школу ребенка переводи, потому что в этой с начала года все нервы уже измотали. Это ведь только в книжках фантастических можно из себя не пойми что строить и при этом быть правой. Увы, в жизни все из себя что-то строят.

Мама Оли Маскарадовой, например, строит из себя мать «невинно обиженного зайчика». Ну и пусть теперь «зайчик» ходит в школу с фонарем под глазом. Авось, подумает, как к нам лезть впредь. Интересно, насколько её хватит?

Господи, двадцать первый век, мир принимает три сотни видов гендерной идентичности, а в школах происходит все тот же ад и дедовщина, как веке в восемнадцатом. Вся и разница, что вместо пони деточки меряются смартфонами. Дерутся и травят – точно так же. Причем такая приличная школа на вид была… Проверенные преподаватели, современная база для школы, отбор по показателям интеллектуальных тестов, но как мое проклятие отдельно – стоимость формы, учебников, тетрадей…

И ведь попробуй отвертеться, завуч непрозрачно намекнула, что вот если мы хотим что-то более дешевое, мы вполне можем подать документы в школу по месту прописки. А у них, мол, восемь человек на одно место.

И я уже подозревала, что моя старая школа, которая полагалась нам по месту прописки, – не самое худшее зло. Но мы еще держались. И у Маруськи тут так хорошо складывалось с учительницей по английскому… Боже, я такой кайф ловила от того, как Маруська треплется на английском. Напевает песенки…

Моя дочь, моя! Я тоже в детстве обожала языки.

И почему не пошла на иняз? Надо ж было, поддавшись идиотскому порыву, рвануть в юридический. Сколько проблем я бы решила одним махом. Не встретила бы Ветрова, например…

Он как мой камень преткновения. Да, я знаю, что нельзя все валить на другого человека, и если ты много лет не успешен, то, возможно, дело не в ком-нибудь, дело в тебе, но…

Но мне хотелось думать, что это – не мой случай.

Что не умудрись я влюбиться по своему восемнадцатилетнему идиотизму в Ярослава Ветрова, моя жизнь сейчас была бы несколько полегче.

Но… В этом случае в моей жизни не было бы Маруськи. И вот дочь – это то мое, от чего я точно не откажусь, ни ради чего.

Моя. Я так решила еще в роддоме, когда смотрела на тонюсенькие темные волосенки на её лобике. Ветров поучаствовал в её зачатии, спасибо. То, что благодаря ему я не могу устроиться в Москве по специальности, – больно, конечно, но выжить можно.

Ну, на тот момент прошло почти восемь месяцев с момента нашего с Ветровым развода.

Когда я получала повестку в суд, настолько категорична не была.

И на суд не пошла – не знаю, на что надеялась. На чудо? Что позвонит сам? Передумает? Приедет, а я тут – беременная?

Водитель Рафарма оказывается молчаливым парнем, и я ему на самом деле благодарна. Потому что мне, по крайней мере, удается это все обдумать и мысленно подготовиться к тому, что все-таки с Ветровым я буду сталкиваться.

Нет, серьезно. Я не готова отказываться от такого предложения, которое мне сделали. Когда я слушала охмуряющий бархатистый голос Эдуарда Александровича, описывающий зарплату и корпоративные бонусы, – я уже готова была что-нибудь подписать. И щипала себя за запястье.

Нет, не может такого быть. Вот так? Без собеседования?

– Вы всегда так сотрудников на работу берете? – спросила я тогда. – Вот так, без резюме?

Позже я пришла к выводу, что вот так, о моих проблемных сторонах лучше было все-таки не рассказывать. Но меня это, слава богу, не утопило.

– Только тех, кто может обсуждать творчество Ёсано Акико1 на её родном языке, – серьезным тоном сообщил мне Эдуард Александрович, и я чуть не покраснела.

Ну, случайно вышло. Брякнула же, что в оригинале предпочитаю читать не бусидо, а сборники японской поэзии. И как-то вдруг вышло, что мы с боссом Ветрова все на том же японском обсуждали серебряный век и его представителей, до тех самых пор, пока мне водитель такси не начал сигналить.

Истеричка!

Головной офис Рафарма – в бизнес-зоне Москвы, в которую я сама не ездила уже лет восемь. Как раз с той поры, как Олег Германович Ветров, мой тогда еще свекр, уволил меня из своей адвокатской конторы. По статье. По криво приклеенной статье, но у меня, тогда раздавленной повесткой о разводе, не хватило сил от этой статьи отбрыкаться.

И глядя на высоченную башню, у которой меня высадили, я только плотнее вцепляюсь пальцами в свою сумочку и выдыхаю.

Ну, с богом. Хорошо бы сегодня наконец оказаться именно Викторией!

В чем нельзя было отказать Рафарму, так это в умении пускать золотую пыль в глаза. Уровень чувствовался во всем, начиная от того, что за простым штатным переводчиком они прислали черный, сверкающий монструозный джип, и до…

До всего остального.

За Маратом, который вел меня по коридору кадрового отдела, я шагала, украдкой озираясь по сторонам.

Кожа. Гибкий камень. Стекло. Светлое дерево. Много света и лоск-лоск-лоск… Во всем! Даже в шейных платках корпоративного синего цвета на шеях у сотрудниц. Никакой пестроты в форме одежды, сотрудники, что попадаются мне на пути, – в форме одной тональности серого. В черном – только охрана. А рубашки – настолько белые, что еще чуть-чуть – и будут резать глаза.

За нарушения дресс-кода здесь явно жучили гораздо сильнее, чем у нас в школе за отклонения от формы.

Синдром самозванца покашливал за моей спиной все сильнее.

Что я тут забыла? Сейчас точно кто-нибудь выйдет и спросит – что я тут делаю и каким образом просочилась сквозь охрану. Ну не могут меня взять сюда. Это даже не прыжок через пару ступенек на карьерной лестнице – это прыжок через всю лестницу. А если не через всю, то через добрую половину…

И все-таки… Мне становится чуточку спокойнее. Есть вероятность, что с Ветровым я вообще пересекаться не буду. Он у нас кто? Юрист. Наверняка тут какой-нибудь юридического отдела, если я правильно понимаю расстановку сил.

Ну и какое ему дело до какой-то там мелкой переводчицы?

Скепсис поскабливает, намекая, что, ну, было же ему дело, испортил же он мне перспективы на юридическом поприще, но…

Восемь лет прошло. Он еще не перебесился?

– Вам сюда, – Марат останавливается в широкой приемной. Здесь светло, и на ресепшене стоят сразу две симпатичные брюнетки. Только подходя ближе я понимаю, что они не близняшки и даже не двойняшки – просто очень похожего типажа подобрали. Причем явно нарочно.

На меня смотрят с плохо скрываемым удивлением – видимо, не я одна ощущаю, как резко выделяюсь в этом жутко пафосном и дорогом месте. Ну, девочки вообще в первую очередь встречают по одежке. От мужчин я это как-то чуть поменьше встречала. Хотя… Хотя и у них это неслабо выражается.

И все-таки одна из девочек, та, у которой на бейджике значится «Дорохова Юлия», приветливо мне улыбается. Приветливость та искусственная, но я не в обиде.

– Чем я могу вам помочь?

– Виктория Титова. Мне должно быть назначено, – приходится приложить усилия, чтобы сомнения мои не прорывались наружу. Пусть моя неуверенность останется где-то внутри меня. Обычно я с этим справлялась. Справлюсь и сейчас.

Несколько мягких нажатий клавиш на невидимой мне клавиатуре, и Юлия кивает.

– Да, все верно. Собеседование на должность переводчика. Подождите.

Видимо, все-таки я что-то поняла не так, в том, что на работу меня берут прям сразу. Мне казалось, что речь шла уже о том, чтобы я получила оффер и оформилась.

Но перезванивать и уточнять…

Увы, я уже успела оценить, с кем по случайности умудрилась потрепаться. И понять, что вообще в любой другой ситуации лично позубоскалить с Эдуардом Козырем – это, ну… Малореалистично.

Мне как-то совершенно случайно улыбнулась удача.

И мне как-то неловко отрывать настолько важного человека от его дел по своим дурацким вопросам.

– Проходите, Виктория, – голос Юлии застает меня врасплох, – Кристина Сергеевна вас ожидает.