Маленький призрак вдруг резко очнулся от грёз. Одним движением он поднялся с пола и, покачиваясь, завис в воздухе, ощущая смутную тревогу. Его что-то беспокоило. У него было нехорошее предчувствие, которое быстро перерастало в панику. Судя по часам, Напстаблук провёл в прострации довольно много времени, а это означало лишь одно. Он ужасно опаздывал, ведь ребёнок в полосатом свитере уже должен был дойти до Ядра. И скорее всего Меттатон поджидал человека у самой последней двери, ведущей во дворец, как и значилось в программке шоу. А что может быть лучше для драматичного финала, чем чья-то смерть в прямом эфире? Вот только чья она будет? Кто именно должен умереть на этом представлении? Напстаблук быстро включил телевизор, целенаправленно разбивая сгущавшуюся тишину, и звуки далеких аплодисментов окончательно развеяли остатки его сна. Он застал лишь самый конец битвы Меттатона и человека. Когда Напстаблук увидел звезду Подземелья на экране, раздавались последние аккорды гламурных битов. В этом не приходилось сомневаться. Никто из монстров не выдержал бы такой бешеный темп кружения и позирования без ущерба для здоровья.

У Меттатона было новое механическое тело, но даже оно не смогло сохранить все части на месте после умопомрачительных танцев. Человек не особо старался ему навредить, а лишь подливал масла в огонь, подыгрывая своему сопернику и заставляя двигаться всё быстрее и резче. Но и этого оказалось достаточно для того, чтобы закоротить микросхемы и вывести из строя проводку. Когда рейтинги в очередной раз скакнули «до небес», у андроида отвалились руки, а потом и ноги. По сути, от Меттатона остался лишь корпус — торс с головой, но он продолжал функционировать, шутить и флиртовать, словно ничего особенного не произошло. Робот был совершенно беззащитен перед человеком, но непоколебим в своём решении довести дело до конца, даже если от него самого ничего не останется. Это выглядело до одури жутко.

Напстаблук не совсем понял, что именно произошло потом. Сражение приостановилось, а камера будто придвинулась ближе к телеведущему.

— Мы дошли до приёма звонков! Самый удачливый зритель получит шанс поговорить со мной в прямом эфире, прежде чем я покину Подземелье навсегда! — беспечно сказал Меттатон, обращаясь сразу ко всем жителям подгорного королевства.

И в Напстаблуке, застывшем возле экрана, что-то оборвалось. К глазам его подступили непрошенные слёзы, а в голове завертелись вопросы без ответов. Меттатон действительно собирается покинуть этот мир? Но как он сможет уйти без ног? Не имеет ли он в виду, что… Нет-нет, не может такого быть! Эти мысли, волнения и подозрения заставили маленького призрака сделать, то чего он раньше помыслить не мог.

Напстаблук решился сказать самое главное Меттатону. Признаться ему в самом главном, пока магия момента не развеялась и не исчезла решимость. Пока не произошло непоправимое. Ещё совсем недавно маленький призрак не посмел бы даже заикнуться о своём заблудшем кузене, но теперь… Разве прошлые обиды имели хоть какое-то значение сейчас, когда, возможно, они больше никогда не увидятся? Заветные цифры телефонного номера призывно побежали на экране. Напстаблук на автомате набрал их, совершенно не ожидая, что ему ответят. Но в трубке раздался долгий гудок, а потом и родной голос, искаженный помехами и усталостью:

— Приветствую, вы на ТВ! Что бы вы хотели сказать на нашем последнем шоу МТТ?

Что сказать? Зачем он вообще позвонил? Напстаблук чуть не выронил трубку, потеряв дар речи. Напряженная пауза затягивалась, как удавка на шее. Маленький призрак понимал, что если он помолчит ещё немного, то упустит шанс, который ему подарила шутница-судьба.

— Алло? Вы ещё тут? — заботливо осведомился робот на другом конце провода. Похоже, его совершенно не смущали полученные повреждения в бою. Он был спокоен, словно вёл очередную кулинарную передачу. Будто и не сомневался в своём успехе даже в такую минуту.

— Ох… Привет, Меттатон, — прошептал Напстаблук. Как же банально, безлико и смешно начинался разговор между родными существами спустя столько лет разлуки и обмана. Но самое страшное состояло в том, что сбивчивую речь призрака услышит не только сам Меттатон, но и тысячи других монстров. Секунду назад Напстаблука переполняли идеи и мысли, а теперь в голове было пусто, как в заброшенном туннеле. Сказать хотелось много, но нельзя было всё вывалить, как на духу.

«Это я — Блу. Блуки. Твой кузен. Помнишь меня? Мы не очень хорошо расстались. Но знаешь, это неважно. Ты шёл к своей мечте и был слишком занят для того, чтобы быть рядом. Однако я понимаю. Тебе нужно было отстраниться от прошлого, чтобы шагать в будущее. Но главное ведь итог? Тебе удалось исполнить свою мечту. Ты изменил мир вокруг себя. Не беспокойся. Я тебя прощаю и уважаю твой выбор, Метти. Мне просто тебя не хватает. Очень. Не уходи, пожалуйста. Хотя бы сейчас»

Но в итоге вместо подготовленного монолога вышло нечто испуганное и неловкое:

— Мне… Мне очень нравится смотреть твоё шоу. Мое существование было пустым и тоскливым, но возможность увидеть тебя на экране принесли сильные чувства в мою скучную… жизнь.

Это была правда, но завуалированная, однобокая, неполноценная. Напстаблуку показалось, что внутри у него что-то сжалось, свернулось комочком. Выстраданные и невысказанные слова словно запустили какую-то особую реакцию в его душе, зазвеневшей от напряжения. Фразы застревали в горле, а паузы увеличивались, растягиваясь, как патока. Но Напстаблук знал, что нужно сказать Меттатону что-то особенное — напоследок и от всего сердца. Чтобы Метти услышал и остался, не бросал его снова.

— Я буду скучать по тебе, Меттатон… — пробормотал призрак, вкладывая в свой тихий голос всё: привязанность, сочувствие, заботу и боль. Но увы. Напстаблук был самим собой, и потому быстро смутился, когда заметил, что ему собираются ответить. — Ох, я и не думал, что буду говорить так долго… Прости, что занимаю твоё время…

— Нет, постой! Блу! — слишком поздно среагировал робот. И расстроено повесил голову. — Он уже повесил трубку…

Но тронули ли Меттатона слова маленького призрака? Не затерялось ли признание среди других? Ведь поверженному роботу начали сыпаться новые звонки от восторженных зрителей, что были гораздо смелее в выражении чувств:

— Меттатон, твоё шоу делает нас счастливыми! Меттатон, я не знаю, что бы я смотрела без тебя! Меттатон! Я тебя обожаю!

Тем временем передача набирала всё большую популярность, а рейтинги просто зашкаливали от наплыва благодарных зрителей. Стало очень шумно и как-то наигранно. Фальшиво. Слишком напыщенно для конца карьеры или жизни. Меттатон улыбался в прямом эфире, но как-то тускло и невесело. За этим выражением сдержанной вежливости было что-то не поддающееся расшифровке — горькое и тоскливое. Губы его заученно складывались в нужную гримасу, но в глазах плескалось сожаление. Робот смотрел прямо в камеру, хотя обращался он исключительно к человеку.

— Дорогуша, возможно, будет лучше, если я останусь здесь. У людей уже есть свои звезды и идолы, но у монстров есть лишь я. Если я уйду, то Подземелье потеряет свою искру.

Ребёнок в полосатом свитере лишь кивнул. В принципе он был готов продолжить свой путь прямо сейчас, но на месте его удерживала недосказанность, которую развеял сам робот.

— Скоро у меня закончится заряд. И я… Я буду в порядке, — заверил человека Меттатон. А потом одними губами почти неслышно добавил. — И останусь, Блу…

Пошло затемнение и Меттатон отключился вместе со своими телекамерами. Передача МТТ закончилась на минорной ноте и во всем Подземелье почти разом погасли экраны. Неужели навсегда?

***

Прошло довольно много времени с тех пор, как телевизор замолк, а жилище призрака наполнил белый шум помех. Напстаблук глядел в пространство прямо перед собой. Сквозь экран. Сквозь время. Пролетали часы, а маленький призрак продолжал смотреть в пустоту, словно от этого могло что-то измениться. Он ждал знака, намёка на продолжение, но концерт завершился, оставив после себя зияющую пустоту и многоточие неопределённости. Напстаблук ни о чём не думал. Ему было страшно представить то, что могло случиться с Меттатоном за кадром шоу, поэтому он застыл, зависнув на моменте прощания. А на полу всё также лежала телефонная трубка, издающая короткие гудки и отсчитывающая секунды вечности. Маленький призрак её не трогал, позволяя беспрепятственно литься мелодии ожидания. Гудок. Ещё гудок. И в каждом ему слышалось ласковое: «Блу».