Так в заботах и хлопотах прошел практически весь день. Только к вечеру воздушный странник немного успокоился, перестал гортанно кричать. Алиса, распрощавшись с чайкой, пошла в дом. Уже было пора ложиться спать. На кухне сидели мать с отцом и еще пара незнакомых бородачей, которые постоянно курили трубки и изредка выкрикивали какие-то совершенно ужасные морские ругательства. - А-а-а, - прошипел отец, скривив рот в пьяной улыбке, - а это, ребята, наша дочурка - Алиска! Лис, Алис, иди-ка сюда! Отец поманил дочь указательным пальцем к себе. Девочка только исподлобья посмотрела на него, затем на мать и гостей, ничего не сказав ответ. - А ну, иди сюда! - повторил отец, меняя подобие улыбки на маску гнева. Живо! Алиса попятилась к стене, пряча за спиной в руках бабушкин оберег. Видя собственную родительскую несостоятельность, Дмитрий Николаевич приподнялся с грубого стула, и пошатнулся в сторону дочери. Он протянул к ней свои промасленные пальцы, но... тут же был остановлен одним из бородачей: - Димы-ы-ы-ч-ч-ч, ну на фига козе баян? Не понимаю-ю-у-у... Оставь ты ее сейчас в покое. Давай-ка, лучше жахнем еще по стопарику, потом, курякнем и... снова за горькую... Бородач осекся, сплюнул себе под ноги, перекрестился и поправился: - Тьфу ты, прости Господи! Не го-о-о-рькую, а сладкую! Отец отвернулся от Алисы и махнул ей, подсказывая тем самым, чтобы она убиралась к себе в комнату и ложилась спать. Девочка, не раздумывая, шагнула в сторону своей спальни. Здесь, как всегда стояла тишина, утонувшая в полутьме. На стене тикали часы с кукушкой и... нигде не было ее любимой бабушки Бориславы Нагаевны... - Бабуля, милая, - буркнула плача Алиса, - приезжай скорее и забирай меня отсюда. Милая, поскорее... Девчушка не могла знать, что сегодня тело ее бабушки - лучшей в мире сказительницы японских мифов, легенд и сказок поместили в... Южно-Сахалинский морг. Врачи констатировали острую сердечную недостаточность. Но этого Алиса не могла знать. Именно по незнанию она продолжала звать к себе самого милого на земле человека. Немного успокоившись, девчушка легла на кровать, и повернулась на правый бок. Она прижала бабулин подарок к щеке и вспомнила еще одну сказку... В давние, давние времена стоял в одной деревне старый храм. И все было бы ничего, если бы не поселился в том храме оборотень. Стали люди бояться к храму подходить: то покажется им, что ступени скрипят, а то вроде и смеется кто-то. Жуть, да и только... Вот как-то раз собрались жители деревни в доме у старейшины, думать стали, как оборотня усмирить. И так прикидывали, и эдак, а ничего решить не могли. Кто же по собственной воле ночью в храм пойдет? А в это самое время пришел в деревню торговец снадобьями. Звали его Тасукэ, был он молод, а потому ничего не боялся. - Да неужели никто с оборотнем справиться не может? - пожал плечами Тасукэ. - Ладно, помогу вам - сам в храм пойду. Дождался он ночи и в храм отправился. А осенью ночи тихие: ни звука кругом. Сидел Тасукэ в храме, сидел, скучно ему стало, он и зевнул. Да так громко! Запело эхо на всю округу, все вторит, вторит, остановиться не может. Наконец, стихло все. Видит Тасукэ - стоит перед ним оборотень, улыбается. - Ты кто такой? - спрашивает. - Смельчак, что ли? Один ко мне пришел? - Конечно, один. А то с кем же? - не понял Тасукэ и снова зевнул. Оторопел оборотень: - Так ты что же, меня не боишься? - Что значит бояться? - не понял Тасукэ. - Чудак ты, да и только! - захихикал оборотень. - Все люди на свете чего-нибудь боятся. Вот ты чего боишься? - Отстань от меня, - рассердился Тасукэ. - Не возьму в толк, о чем ты речь ведешь. Примостился оборотень рядом с Тасукэ, и объяснять принялся: - Понимаешь, - говорит, - ты обязательно чего-нибудь бояться должен. Вот я, к примеру, оборотень. Меня все боятся, потому в храм не ходят. - Кто ты? Оборотень? - переспросил Тасукэ. - Никогда бы не поверил! - Да, я - оборотень, - гордо ответил тот. - Ты тоже меня должен бояться! - Ну вот еще! - ответил Тасукэ. - Дурак я, что ли тебя бояться. Уж если я чего и боюсь, то это золотых монет. Как увижу - мурашки по коже. - Ну, я же говорил, говорил! - обрадовался оборотень. - Все на свете чего-нибудь боятся. - Все? - не поверил Тасукэ. - И ты тоже? - Я? - задумался оборотень. - По правде говоря, боюсь я вареных баклажанов. Запах у них противный, с ума меня сводит. Посмотрел оборотень в окошко, заторопился. - Светает уже, пора мне уходить, - говорит. - Приходи завтра - я тебя пугать буду! На следующую ночь Тасукэ снова отправился в храм. Захватил он с собой большой чан с крышкой и много-много баклажанов принес. Сварил их, крышкой закрыл и ждать стал, когда оборотень пожалует. В полночь явился оборотень. Идет, потом обливается. Присмотрелся Тасукэ получше, видит - несет оборотень большой мешок. Отдышался и говорит: - Ну, готовься, сейчас я тебя пугать буду! Вынул он из мешка горсть золотых монет и в Тасукэ швырнул. - Ну что, страшно тебе? - спрашивает. - Сейчас еще страшнее будет! Бросился Тасукэ от оборотня, бегает по храму и кричит: - Ой, боюсь! Ах, боюсь! Обрадовался оборотень. - Все чего-нибудь боятся! - кричит. Бегал Тасукэ по храму до тех пор, пока оборотень весь пол золотом не услышал. А потом подбежал к чану, да крышку-то и открыл. Вырвался оттуда пар, и наполнился храм запахом вареных баклажанов. Поморщился оборотень, задергался весь, а потом опрометью из храма бросился. Выбежал в сад, да за дерево схватился, глядь - и в гриб превратился, большой-пребольшой. Обрадовались жители деревни, что от оборотня избавились. Накупили у Тасукэ в благодарность много-много трав и снадобий. А потом пошли в храм золотые монеты собирать. Смотрят - а это и не монеты вовсе, а грибочки. Так ни с чем они и ушли. А Тасукэ дальше отправился, и везде об оборотне из старого храма рассказывал. А что же стало с большим грибом? Он, говорят, до сих пор у храма стоит. Сначала его съесть хотели, да раздумали: может, он ядовитый, раз оборотнем раньше был?!..

Алиса неожиданно всхлипнула и, покосившись в сторону луча света, пробивающегося с кухни, прошептала, держа перед собой на ладошке оберег: - Ты волшебный, я знаю, - перебирали ее слова губы, - Бабуля... Она вытерла противоположной стороной запястья руки выступившую в уголке глаза слезу. - ...она говорила, что можешь помочь мне. Помоги, молю тебя об одном помоги, избавь меня от этих ужасных мук. Останови моих родителей! Я больше так не могу... В следующее мгновение девочка почувствовала легкое покалывание ладони. Странный звук, изданный... оберегом, заставил тут же бросить его на пол. Она вжалась в стену, прикрывшись одеялом, и стала смотреть, что будет дальше. Но ничего не происходило и девчушка, немного осмелев, откинула одеяло в сторону и слегка подала тело вперед. И вдруг... Спальня озарилась ярким, почти, что призрачным светом. Он исходил откуда-то снизу. Алиса вытянула шею и... ее взгляд тут же упал на светящийся оберег. Из его центра исходило то самое странное свечение, которое несколько мгновений назад заставило ее сердце биться учащеннее. Девочка приподнялась на руках и опустила ноги на пол. Но тут... Резкая вспышка, как в фотоателье отбросила ее на кровать. Что-то зажужжало и заискрилось. Казалось, комната наполнилась бьющим прохладой в нос, озоном. Закружилась голова, а по полу поползло легкое, туманное облако. Девочка нащупала лежащий на стуле молоток и, сжав его в руке, опустила ноги на пол. Она подошла к светящемуся оберегу и вдруг почувствовала легкое прикосновение к своему плечу. Кто-то сзади еле слышно прокашлялся. Обезумевшая Алиса прошептала, как ее учила бабушка: - К худу или к добру?!.. Тишина. Бедная девчушка теперь слышала, как бьется ее сердце. - К худу или к добру?!.. За спиной снова послышался кашель, а потом приглушенный голос произнес еле слышно: - Ты звала меня, мое милое создание? - А-а-а... - говорила, заикаясь, Алиса, - кто вы?!.. - Я? Послышалось хихиканье, переходящее на писк. - Я хранитель твоего оберега. Я... домовой. Так ты звала меня или нет? Девочка опустила дрожащие руки и повернулась. Перед ней стояло на полусогнутых кривых ножках существо, полностью опорошенное густой, колючей шерстью. Глаза незнакомца излучали холодное сияние, как далекие звезды. На полулысой голове торчал хохолком растрепанный клок волос. Домовой улыбнулся, растянув тонкие, как скрипичная струна губы и протянул: - Ну так как относительно твоей просьбы? "Бабушка была права, - мелькнуло у Алисы в голове, - стало быть существо, стоящее сейчас передо мной... не опасно..." Сердце продолжало учащенно биться и девочка, превозмогая оторопь, прошептала: - Да, я звала тебя, чтобы ты... помог мне!