Другой тоже держал себя довольно странно - все потирал себе глаза и говорил товарищу: "Дружище, что же это такое? Ведь это не мои глаза - я ничего ими не вижу... Поведи меня за руку, чтобы мне не упасть".
И так они с трудом добрались под вечер до другой гостиницы. Втроем вошли они в комнату хозяина, где сидел какой-то богатый господин и считал деньги.
Тот, который приставил себе воровскую руку, обошел кругом этого господина и раза два почувствовал какое-то подергиванье в руке. А затем, когда господин отвернулся в сторону, он вдруг сунул руку в кучу денег и вытащил оттуда полную пригоршню. Кто-то увидел это со стороны и сказал: "Приятель, что ты делаешь? Ведь воровать-то тебе стыдно!" - "Э-э, да что же я могу поделать? - отвечал фельдшер. - Руку у меня так и подергивает, и волейневолей я вынужден хватать..."
Затем пошли они спать, и темнота кругом их была такая, что хоть глаз выколи. Вдруг тот фельдшер, у которого были кошачьи глаза, проснулся и товарищей своих разбудил. "Братцы, - сказал он им, - смотрите-ка, видите, как кругом нас бегают белые мышки?" Товарищи поднялись с постели, однако же ничего в темноте различить не могли. Тогда он сказал: "С нами творится что-то неладное. Получили мы от хозяина не то, что ему дали... Надо нам вернуться: он нас надул!"
И на следующее утро они отправились обратно и сказали хозяину, что они не получили от него то, что дали ему на хранение: одному досталась рука вора, другому - кошачьи глаза, третьему - свиное сердце.
Хозяин сказал, что во всем виновата служанка и собирался ее позвать; но как только та троих фельдшеров издали завидела, тотчас убежала через задние ворота и не вернулась к хозяину.
Тогда трое фельдшеров сказали хозяину, что он должен за их ущерб вознаградить их деньгами, а не то они к нему в дом красного петуха подпустят. Тогда тот отдал им все, что имел и что, мог собрать, и трое фельдшеров ушли от него с деньгами.
И хотя этого им было на всю жизнь предостаточно, однако же они бы охотно променяли бы все эти деньги на то, что было ими утрачено.
Семеро швабов
Однажды собрались семеро швабов вместе: первый был Шульц, второй Яхли, третий - Марли, четвертый - Ергли, пятый - Михаль, шестой - Ганс и седьмой - Вайтли.
Все семеро задумали весь белый свет обойти, приключений поискать и великие подвиги совершить. А для того, чтобы странствовать им было безопаснее, они решили идти с оружием и заказали себе, хоть и на семерых одно, но зато очень крепкое и длинное копье.
За это копье они ухватились всемером, и впереди-то всех пошел самый смелый из них и самый мужественный, а таковым был Шульц! За ним уж следовали все по очереди, и Вайтли был между ними последним.
Случилось однажды в самый разгар сенокоса, когда они уже прошли порядочный конец пути, но еще было далеко от деревни, в которой хотели переночевать, уж в сумерки близ наших швабов пролетел вечерний жук или шершень. И жужжание его очень грозно прозвучало где-то за стогом сена.
Тут храбрый Шульц так перепугался, что чуть не выронил копья из рук, и холодный пот сразу прошиб его по всему телу. "Слышите? Слышите ли? крикнул он своим товарищам. - Ах, Боже мой! Да это барабан!"
Яхли, который вслед за ним держался за копье и которому Бог весть почему почуялся какой-то запах, сейчас добавил: "Да, что-то не ладно! Я чую запах пороха и горелого фитиля!"
При этих словах Шульц пустился бежать и мигом перескочил через забор; но так как он зацепил ногами за зубья грабель, забытых там во время сенокоса, то грабли ударили его в лицо и очень сильно. "Ай-ай, ай-ай! закричал Шульц. - Бери меня в плен, сдаюсь! Сдаюсь!"
И остальные шестеро туда же друг за другом перепрыгнули и стали кричать: "Коли ты сдаешься, то и мы все тоже сдаемся!"
Наконец, не увидев неприятеля, который хотел бы их связать и забрать в плен, они поняли, что испугались напрасно; а чтобы не пошли об этом слухи между людьми да не вздумал бы кто-нибудь их из-за этого осмеивать и дурачить, то было между ними решено об этом приключении хранить молчанье, пока кто-нибудь из них случайно не проболтается.
Затем они двинулись далее. Но следующая опасность, которую пришлось им пережить, не может и сравниться с первой.
Несколько дней спустя путь их лежал через пашню, на которой заяц, присев на солнышке, грелся и дремал: уши его торчали вверх, а большие, словно стеклянные, глаза застыли неподвижно.
Вот и перепугались наши швабы не на шутку при виде этого страшного и дикого зверя, перепугались все и стали между собою совещаться о том, что менее всего опасно было бы предпринять в данном случае. Так как они собирались бежать, то можно было опасаться, что чудовище помчится вслед за ними и поглотит их всех с кожей и волосами.
Вот и стали они говорить: "Мы должны выдержать большую и опасную битву! Чем смелее вступим в нее, тем больше можем надеяться на победу!" И разом ухватились за копье: Шульц впереди всех, а Вайтли позади.
Господин Шульц хотел было попридержать копье, но Вайтли позади всех расхрабрился, задумал ударить по врагу и воскликнул:
Валяй во имя швабов всех!
Надейся смело на успех!
Но Ганс подсмеялся над ним и сказал:
Да! Хорошо тебе болтать
А сам глядишь - куда б удрать?
Михаль воскликнул:
Нельзя не опасаться нам:
Никак ведь это дьявол сам?
А за ним и Ергли сказал в свою очередь:
Коли не сам - верней всего,
Что это брат родной его! Догадливый Марли добавил к этому:
Ступай-ка, Вайтли, сам вперед,
Так нас и страх не заберет!..
Но Вайтли его не послушал, и Яхли сказал:
Нет, нужно Шульцу первым быть:
Честь эту можем уступить!..
Выслушав это, господин Шульц ободрился и произнес с великою важностью:
Так двинемся в кровавый бой!
Вперед, ребята, все гурьбой!..
И ударили все разом против дракона. Господин Шульц все крестился и Бога призывал на помощь; но так как все это не помогало и он подходил к врагу все ближе и ближе, то наконец уж он со страху стал кричать: "Ату его! Ату! Ату-ту-ту!"
Заяц от всех этих криков наконец проснулся и поспешно бежал.
Когда господин Шульц увидал, как он улепетывает, то радостно воскликнул:
