– Твой препарат не действует, Анна, – лицо Серого исказила гримаса отчаяния. – Где гарантия, что мы все не заражены?

– Гарантий нет, – невысокая девушка с короткими светлыми волосами раскрыла чемоданчик с приборами, её голос дрогнул, и в нём чувствовалось отчаяние. – После того, как в воздух выпустили Б-4000, многое изменилось, прежние лекарства не работают. Мир сошёл с ума.

– Я в курсе, Ань, – согласился Серый. – Однако я в ответе за тех, кто остался жив…

– Как и я, – прервала его Анна. – Пойми, нам всем тяжело. Тем более, когда месяц назад умер мой сын.

– Прости, – он опустил глаза. – Однако времени хоронить мёртвых нет. Нилов!

– Да, командир, – высокий худощавый мужчина лет семидесяти отозвался на окрик Серого.

– Далеко до того места? И у тебя действительно есть карта?!

– Да, Сергей, – Нилов подошёл ближе, вынимая из внутреннего кармана свёрток. Для своих лет он находился в отличной спортивной форме: жилистый, с ясным взглядом. Голову он брил, так как наполовину облысел. И возраст, наверно, могла выдать сетка морщин, рисующая на его лице историю прошлого старика.

– А что раньше молчал? – не нравилось Серому то, что интересующая его информация сокрыта столько времени.

– Нас было слишком много, и я надеялся, что всё изменится…

– Сколько лет тебе исполнилось, когда закончилась война? – оборвал его Серый.

– Я родился тридцать один год спустя.

– То есть среди нас нет ни одного свидетеля прошлого, что случилось и что нам искать, неизвестно. А карта, откуда она у тебя?

Нилов пожал плечами, присел на ящик из-под патронов, который стал более пригодным, как табурет:

– Отец передал её, как и дневник, сказав, что придёт время, и мне понадобятся эти вещи.

Серый не понимал, почему Нилов, столько времени ничем не делившийся, сейчас начинает выкладывать карты на стол. И Сергей не был уверен, что Нилов говорит всё как есть. Скорее всего, он по крупицам выдаёт информацию. Только зачем, какие цели он преследует?

В городе, пропитанном дымом, стояла тишина. Небольшое укрепление, ставшее убежищем, похоже на ощетинившегося дикобраза. Внутри сбитые из мусора укрытия, вырытые траншеи, мешки с песком.

Тела погибших выносили к торговому центру и просто накрывали, хоронить мёртвых было негде, как и подвергать опасности живых. Сейчас традиции не имели смысла. Слишком часто смерть витала в этом маленьком лагере, так что люди перестали ощущать свой долг перед данью памяти усопшим.

– Серый, машины готовы! – сообщил Калита. – Когда выдвигаемся?

– Сейчас, – коротко бросил Сергей.

Вещей осталось немного. В этих местах зимы давно перестали быть суровыми. Остатки припасов, оружие, вода, кое-какие записи врача Анны, медикаменты, или, если быть точнее, то, что от них осталось. Нужные вещи были сложены ещё вечером в ящики, осталось только погрузить бензин и отправляться в путь.

*****

Сегодня родились две сестры и, впервые, появился брат. Первый за сто лет. Сестры сначала испугались, а потом удивились, разглядывая дитя.

Маленький такой же безволосый с белой кожей, через которую просвечивают кровеносные сосуды. У него умные глазки, и зубки, они такие маленькие, хоть и острые. Глаза большие, чёрные и блестящие, как у всех нас. Я впервые увидела мальчика, и мне очень хотелось стать ему наставницей. У нас так принято – выбирать ребёнка на воспитание, когда мать оторвёт его от груди.

Она кормила детей по очереди, старшие сёстры помогали ей, поддерживая детей, которые так прожорливы. Через месяц, когда они встанут на ноги, то смогут питаться самостоятельно. Хотя для охоты они ещё слишком слабы и неопытны, поэтому будущая наставница должна будет брать дитя с собой на охоту, приучая ребёнка быть достойным стаи.

Рита сообщила, что люди уезжают из города, и ещё, что Тонка убита одной из людей. Рита не стала возвращаться в город, чтобы найти ту самую женщину и оторвать ей голову. Для этого время не настало.

– Вы не должны мстить, – учила мать, – люди всегда боятся того, что им не ведомо, что не поддаётся их сжатому до уровня собственного «я» сознания. Люди вам нужны лишь как пища, как косуля или кролик, что забредают во владения пустоши. Помните, люди – жестокие существа, и одна из целей их клана – это уничтожение всех нас. Мы не должны позволить перечеркнуть успех, произошедший сто лет назад. Они всегда заметают следы, но вы – порождение их собственной алчности, поэтому и станете доминирующим видом, как и орудием истребления.

Машины поддерживали жизнь матери, они слушались нас, и я была счастлива, когда дитя, которым оказался мальчик, отдали на воспитание мне. Сёстры говорили, что я слишком молода для того, чтобы воспитывать новую ступень в эволюции дев. Мы все называли себя девами, а люди – тварями, ненавидели нас, хотя мы такие же, из плоти и крови, и в отличие от них не убиваем ради удовольствия.

Мальчика я назвала Сиру, как звезду в ночном небе, которая там, в небе, самая яркая. Мне пришлось подумать, чем я буду кормить его, ведь на охоту только через два дня. Хотя автомобили с людьми вышли на рассвете, а мои машины способны договориться с грязными механизмами, которыми управляют люди, и привести их всех сюда. Теперь детей стало пятеро, и им нужна пища.

****

Утро выдалось на редкость жарким. В довершении к прочему неудобству: кашель Косого, не выспавшийся на вид Нилов, да и волнение Серого. Воздух казался обездвиженным, мёртвым. Он дрожал на горизонте, как будто от страха или от усталости, а в ямах казался похожим на зеркальные лужи. Дорога устремлялась в сердце пустоши, и на пути не появилось ни одного деревца. Небо дышало зноем, и воздух уже стал сухим и горячим.

Эльза замотала лицо платком, опасаясь кровососущих насекомых и ветра, который усиливался. Он нёс частички песка, достаточно больно ударяя по лицу.

Четыре полностью загруженных автомобиля, кашляющие пылью и копотью, неслись по пересечённой местности. То и дело объезжая остовы брошенных машин и развалины, они двигались к пункту назначения, который указал Нилов.

Илья Александрович многое повидал на своем веку, потерял всех близких, пострадавших от последствий биологического заражения после применения Б-4000. Он знал, когда всё началось, с этой самой пустоши. И теперь, по воле злого рока или простого стечения обстоятельств, ехал по её кромке в надежде на кратковременное спасение. Избавления быть не могло, мир давно поглотила смерть, оставляя небольшие участки территорий, где можно только существовать – не жить, в понимании этого слова.

Страх, голод, болезни и междоусобные распри стали обыденностью.

Апокалипсис пришёл с новой третьей мировой войной, в которой не применялось полномасштабно атомное оружие, территория России и Европы смогли остановить удар ядерных ракет, однако смертоносное биологическое оружие, применённое европейской коалицией, нанесло больше вреда всему населению планеты.

– Мы опасались астероида, вторжения пришельцев, – усмехнулся Нилов, – боялись климатического коллапса, а в итоге обыкновенная война сожгла наши души дотла. Теперь живые завидуют мёртвым.

– Но вы сумели выжить и прожить столько лет. – В голосе Серого было нескрываемое восхищение, он никогда не считал Нилова обузой. Для своих семидесяти лет он не был похож на древнего старика: поджарый мускулистый мужчина, который с лёгкостью мог тащить тяжёлый груз, стрелять из любого вида стрелкового оружия.

– Смерть так часто обходила меня стороной, и порой казалось, что она сама боится меня, – рассмеялся Нилов. – Прости, я не рассказал сразу о схроне. Честно говоря, когда нас было в два раза больше, мы бы не добрались туда. Но тогда ответственность за гибель людей в дороге я взял бы на себя. Пусть даже я не прав, ты скажешь, знаю, ты всегда сомневаешься в людях, что в наше время верно. Однако когда смерть подобралась так близко…

Он не договорил, впереди показались фигуры, которые передвигались скачками. Казалось, они далеко, но приближались неумолимо быстро. Это были они – дети пустоши, мерзкие отродья сумасшедшей старухи.