– Привези из Москвы. Там женщины красивые…

– Женщины там действительно красивые. Только одно «но»: дура мне не нужна, мне с ней говорить будет не о чем, а умную найти не так просто. Плюс надо, чтобы свободно владела итальянским. Стар я уже мозги ломать и говорить на английском или еще каком круглые сутки. Найти бы красивую, умную, говорящую на итальянском и не очень молодую. Не хочу быть старым идиотом, от которого нужны только деньги в обмен на раскидистые рога.

– Ну у тебя и райдер!

– Я – адмирал! Могу и покапризничать. Блондинку хочу со всеми описанными качествами.

– Так и запишем. А если такую встретишь?

– Женюсь. И тебе свадебное фото на ватсап вышлю.

– Договорились!

Глава 3

Бавария. Мюнхен. Улица Рихарда Штрауса.

Посреди гостиной стоял мужчина с телефоном. Он был немолод, достаточно строен и подтянут для своих лет, но его фигура уже отяжелела, и под свободной рубашкой просматривалось легкое пивное брюшко, характерное для обитателей города с лучшим в мире пивом. Когда-то рыжие волосы, пушистые усы и брови на круглом румяном лице обильно припорошила седина, только ясные голубые глаза светились прежним молодым задором.

– Verdammt (нем. – твою мать), Марко! Я собрался с Ингрид в Грецию, позагорать. Меня жена убьет! Сейчас она отрывается за все десятилетия, что меня мотало по миру с автоматом наперевес, а она сидела дома и растила детей. Если я поеду куда-то без нее – будет скандал. Твоя тебе только раз сковородкой по физиономии приложила, моя этим не ограничится, а я уже не так молод, чтобы из окон прыгать.

– Можно подумать, Вилли, тебя в Москву в наручниках повезут. Не хочешь – не езди. Отправляйся к этим цыганам и поджаривай на солнце свой баварский зад, если тебе его недостаточно припекли там, где мы были.

– Старый террорист! Ты же знаешь, что я хочу в Москву. Это задание, там может быть опасно, поэтому мне интересно.

– Стрельбы и десантирования с парашютом, а также марш-бросков на 50 км в полной выкладке никто не обещал, если ты помнишь. Это конгресс искусствоведов.

– Я не забыл. Москва стала очень спокойным городом. Старший сын был там с семьей перед эпидемией. В Москве можно ночью гулять, не опасаясь за собственную жизнь. Но жаль, что не удастся пострелять.

– Мне тоже жаль, но подумай сам, мы уже сами становимся мишенями для тех, кто пошустрее. И бегаем, увы, не так быстро, хотя пару-тройку необученных жуликов скрутить сможем даже голыми руками. Мы идем под прикрытием Интерпола, будем изображать двух любителей искусства.

– Ты разбираешься в искусстве?

– Удивишься, но я итальянец, у нас тут искусство на каждом шагу, есть на что посмотреть. Разбираюсь в силу общего развития.

– Да? Надо будет срочно сходить в резиденцию Виттельсбахов, просветиться немного. Да и по картинным галереям пройтись.

– Сокровищницу посети. В Оружейной палате Кремля тогда не будешь выглядеть идиотом. Там есть много общего в экспонатах.

– Слушай, это задание мне нравится все больше. Жаль, что стрелять не надо.

– Погоди, может еще придется. Там мы будем в контакте с ФСБ и местным МВД. Раз взяли боевиков, хоть и старых, вроде нас с тобой, вместо обычных пиджаков из любого офиса Интерпола – это значит пахнет жареным и может быть все. Просто мы в силу возраста не будем вызывать подозрений, а наша внешность обманчива.

– Ты прав, как всегда. У тебя чутье на стремные ситуации.

– Если бы этого чутья не было, я бы сейчас беседовал не с тобой, а со святым Петром. В лучшем случае.

– Не будем об этом, дружище. У меня шансов увидеться с ним было тоже достаточно. В Москву полетим вместе?

– Думаю, имеет смысл. Трудно будет скрывать, что мы знакомы. Я извещу Интерпол, пусть берут билеты на меня из Мюнхена, на один рейс с тобой. Приеду пораньше, сходим с тобой в Хофбройхаус, попьем пива и договоримся в какой отрасли искусства мы с тобой знатоки.

– Стрельбу можно считать искусством?

– Безусловно, только настоящих ценителей мало.

– Слушай, Марко, я кажется придумал. Мы с тобой сойдем за двух придурков, которые именуются современными художниками. Мы будем создавать наши полотна из пуль.

– Вилли, ты гений!

– У меня отличная память. Я вспомнил, как на стене появилась надпись выстрелами «пошел на…» в ответ на какой-то дурацкий приказ. Кто это сделал – догадаться было нетрудно.

– В итальянском это просто. Пишется в одно слово.

– Зато как емко. С немецким сложнее.

– У вас слова длинные и умляуты эти… Vaffanculo написать проще. Да и итальянский я знаю получше немецкого в силу некоторых обстоятельств.

– Догадываюсь.

– Ладно, до встречи, дружище. Я позвоню тебе, когда буду выезжать.

Нажав на отбой, немец растрепал свои рыжие волосы в задумчивости, потом сделал несколько звонков, сначала уточняя что-то, а потом давая конкретные указания.

Через пару дней на его мобильный телефон пришло десятка два изображений, заставивших его хохотать до упаду.

Полученные от него указания были исполнены с чисто немецкой тщательностью и усердием. Итальянцы, конечно, ребята бравые и с хорошей фантазией, но доверять им выполнение некоторых заданий просто нельзя. Эти веселые раздолбаи обязательно извратят идею и все сделают не так, как следует. У них случится приступ вдохновения и на выходе будет здорово, наверное, но получится совсем не то, что требуется.

Генерал любовался на фото трудов своих старательных подчиненных.

На кусках толстой фанеры разного размера красовались отборные немецкие, английские и итальянские ругательства, выбитые пулями мелкого калибра из тирных винтовок. Буквы были аккуратные, ровные, а одно из наиболее забористых немецких проклятий даже написали красивым готическим шрифтом. Старались люди и душу вложили! Это же надо было сначала аккуратно нарисовать карандашом, а потом тщательно стрелять в линии! У итальянцев в жизни на такое не хватит терпения.

Для полноты инсталляции к доскам в разных местах ржавыми кривыми гвоздями были прибиты рваные грязные носки, обрывки полиэтиленовых пакетов, обертки от еды, куски пластиковых бутылок и пробки. К одной из досок исполнительные подчиненные цветными офисными кнопками пришпилили изящный кружевной дамский бюстгальтер и мужские трусы огромного размера. На другой доске красовалось несколько надутых презервативов и вскрытых упаковок от них. Настоящее современное искусство! Пусть кто попробует оспорить.

Вильгельм с наслаждением переслал все это Марко. Через десять минут раздался звонок от адмирала. Итальянец хохотал в трубку, вытирая слезы.

– Дружище, кто это сделал?

– Бундесвер умеет не только брать высоты и создавать огневые точки.

– Тебя не назвали старым идиотом?

– У нас приказы начальства не обсуждаются от слова совсем. Тем более, что было сказано держать все это в строжайшем секрете. Это прикрытие боевой операции. Интерпол все одобрил.

– Ты гений тактики, Вилли. Может возьмем одну из досок в Москву, ту которая поменьше?

– У них у всех формат немелкий. Ладно. Упакуем парочку в полиэтилен и привезем. Легенда должна быть полной!

– Какие выберешь? Мне понравилась та, с готическим шрифтом. Богато смотрится.

– Хорошо. А из твоих «работ» что прихватить?

– Ту, где написано cazzo (итальянское матерное слово соответствующее русскому из трех букв) и прибиты презервативы.

– Я так и думал, что тебе это понравится.

– Такая фантазия и такое исполнение не могут не понравиться.

– Я уже чувствую, что наше пребывание в Москве будет нескучным.

– Нам хоть раз с тобой скучно было?

– Не припомню. Потому что каждый раз кому-то обязательно хотелось или отсечь нам с тобой головы или отстрелить яйца, или то и другое вместе.

– К счастью, никому это не удалось. Посмотрим, что будет у русских.

Глава 4