Ноги сводит от напряжения и холода – дождь льёт всю дорогу, и он не похож на грибной. Ей бы не заболеть после такого, но в первую очередь спастись.

– Коди Фоулз, прекрати меня игнорировать! – Машина ровняется с ней так, что она видит в опущенном окне Кёрта собственной персоной. – Помнишь, я с ребятами работал у твоего отца на лесопилке? Тебе было, кажется, десять, а, может, пять, ты не выглядела особенно рослой.

Кёрт сползает с сиденья и, держа руль коленями, пытается закурить. Корделия видит это, потому что повернула голову и, значит, попалась. Она это знает, как и то, что сильно устала и замёрзла. Даже расстояние в пять ярдов дастся не просто с трудом, она буквально заплатит за них своей жизнью.

– Я смотрю, ты, наконец, меня узнала, – Кёрт наклоняется ниже, открывая пассажирскую дверь и подрезая Корделию. Она давит на тормоза, колеса почти ведёт от образовавшейся грязи, и только чудом не сваливается в кювет. Корделия дотаскивает до двери себя и велосипед и стоит, пока Кёрт снова не заговаривает: – Садись. – Корделия подчиняется, чувствуя превосходство над собой. – Сандр, дай ей плед сзади.

Всё это время акцентируясь на Кёрте, Корделия даже не думала, что сзади, за затемнёнными окнами, сидит кто-то ещё. С волос всё ещё капает, заливая ей обзор, поэтому она разворачивается и больше наощупь принимает от незнакомца плед. Под тканью их пальцы встречаются. Её, холодные и влажные, и его, тёплые и сухие, почему-то Корделия не спешит отдёрнуть ладонь. Но не находит в себе сил взглянуть на него, запомнить лицо или то, как он одет. Ей слишком страшно, а его тепло обезоруживает.

– Коди, мать твою, вытрись уже, салон весь зальёшь. – Кёрт с силой разворачивает её за плечо, усаживая ровно на сиденье. От его прикосновения горит кожа – от его злобы и того, что будет синяк. Корделия вытирает лицо и накидывает на плечи коричневый плед, кусающий её за открытые участки кожи. – Снимай одежду или простудишься.

Кёрт даже не поворачивается, когда говорит эту фразу, продолжая курить и нервничать больше за салон, причитая сквозь зубы, зачем он тратит на неё своё время – ехала бы и ехала себе. Несмотря на незнакомца сзади и Кёрта, Корделия с трудом снимает с себя сырые джинсы под сиденье вместе с кедами и носками, подтягивая худые ноги к себе, чтобы согреть под пледом. То же самое она делает с толстовкой, стараясь ничего не показать, хотя понимает, что Кёрту просто наплевать. Корделию это кусает похлеще пледа.

Он останавливает машину у её дома, и Корделия, замявшись на секунду, говорит:

– Спасибо.

– В следующий раз не принимай нас за маньяков, малышка. – Поскольку Корделия ещё в салоне, она поворачивается и смотрит на Кёрта не сквозь сырые волосы, на то, какой он есть. Кёрт и правда красавец, не мудрено, что ему дали звание короля школы, и понятно, почему девчонки сами на нём виснут, чуть ли не заставляя залезть к ним в трусы. – Передай «спасибо» папане за ту работёнку, он единственный решил дать нам шанс.

Корделия открывает дверь. Опустив ноги, она быстро засовывает их в кеды, сминая задник, и подхватывает вещи, превратившиеся в сырую кучу. На дорожке к дому она слышит, как Кёрт говорит:

– Коди, ты стала такой красавицей!

Она не позволяет себе обернуться или что-то сказать – всего лишь напрячься, замереть, снова намочить голову и дойти оставшиеся пять шагов до двери дома, чувствуя, что она приняла эти слова ближе к сердцу, чем думала.

Утром Корделия подскакивает от непрекращающегося звона во входную дверь. Шлепая голыми ногами по лестнице, она старается кое-как пригладить короткие волосы и открывает дверь, не успевая даже задуматься, кто бы это мог быть.

Велосипед – чистый и сухой – бросается в глаза быстрее, чем тот, кто стоит рядом. Корделия делает шаг назад и смотрит на незнакомца. Короткие волосы, серая футболка, чёрная куртка и джинсы. Корделия понимает, что впервые видит Сандра, вчерашнего незнакомца из машины. Таким она и запомнит его на всю жизнь. Уже знает наверняка: они точно подружатся.

– Привет, Кей! – он с улыбкой протягивает велосипед вперёд, и их пальцы снова касаются друг друга.

– Кей, ты со мной?

Голоса Сандра из прошлого и настоящего почти что смешиваются, но Корделия всё равно ловит себя на том, что возвращается обратно, постепенно восстанавливает своё состояние техникой дыхания. Корделия отрывает ладони от двери и делает шаг к столу.

«Мисс Фоулз, вы в порядке?» – раздаётся вопрос через наушник, и первая реакция Корделии дёрнуться или вытащить его, но ей стоит держать всё в секрете – Сандр не должен знать об этом. Всё может пойти не так.

Сандр улыбается, оглядывая её как старую знакомую, которую он не видел семь лет – хотя так и есть. У неё же не возникает такой реакции, не после того, что ей рассказали о нём. Что же он всё-таки натворил?

Выдыхая четвёртый раз за четыре секунды, Корделия собирается сесть на стул напротив, впервые обращая внимание на запястья Сандра. Их сковывают наручники, протянутые через железное кольцо в столе. Он открывает ладони, когда Корделия, опираясь на столешницу, медленно опускается на металлический стул. Сандр проводит пальцем по мизинцу до запястья, очерчивая прямую линию, сводящую Корделию с ума. Его руки такие же тёплые, что и были когда-то.

– Мистер Майлз! Никаких контактов с мисс Фоулз! – раздаётся по громкой связи, и это отрезвляет Корделию.

Она, наконец, усаживается на чёртов стул. Оглядываясь, отмечает: расстояние от двери до стола составляет всего несколько больших шагов, но они дались ей так трудно – разум её подводит.

– Кей, расскажи о себе. Что с тобой случилось знаменательного за эти семь лет?

«Мисс Фоулз, нам нужна информация! Вам пора прийти в себя».

Ей снова подсказывают через микрофон, а она, к сожалению, даже не знает, с чего начать. За столько лет у неё скопилось слишком много вопросов. По прошлому больше, чем по тому, что творится сейчас. На самом деле, что она может сделать для умерших девушек? Все там окажутся. Глаза увлажняются, хотя она не собиралась плакать, уж здесь точно. Единственная капля падает на больную руку, и Корделия поднимает взгляд.

– Что с тобой, милая? – спрашивает Сандр, сжимая кулаки и явно борясь с желанием снова коснуться её.

– Это, правда, ты? Не могу поверить, Сандр.

Корделия не собиралась это произносить, но слова вылетают сами, упархивая в воздух словно птицы из клетки. Как будто они сидели там много лет, как будто сама Корделия знала об этом давно, но всё не могла задать вопрос ему.

– Во что? Что я таким не был, или что ты этого не видела, доверяя мне свои секреты?

Корделия дёргается на стуле, давая повод наблюдателям зацепиться за реакцию и теперь копать и про неё.

– У них уже всё на тебя есть, с самого твоего рождения – они наверняка не тратили зря времени, пока ехали за тобой в отель. Только они знают то, что зафиксировано, правда, Коди? – Сандр впервые за их знакомство называет её так, заставляя снова вспомнить Кёрта – нет, она так и не смогла забыть его. – Но я не буду делиться твоими тайнами, милая, разве так поступают друзья? А ещё я скажу тебе то, что ты должна узнать прежде, чем мы начнём с тобой говорить. Они признают тебя соучастницей, если ты не станешь беседовать со мной, хотя детектив Рамонез наверняка сказала тебе это, запугивая. А ещё дала кое-что для связи, я прав?

Корделия нервно поднимает руку и под «Остановитесь» выдёргивает наушник, разрывая где-то контакт, и со стуком кладёт на стол, все ещё сжимая устройство. Может, детектив и не понимает, а вот она хорошо знает: Сандр до сих пор может прочитать на её лице любое чувство и тайну, от него она так и не сумела отстроить стену, это означает только то, что она отрежет себя от правды.

– Просто так я свои секреты не раскрою, ты сама должна догадаться – на всё ты знаешь ответы, Кей, ты справишься.