Женщина кинула мне свое грязное белье.

Я смотрела на нее и понимала: что либо я сейчас вступлюсь за себя, либо навсегда буду шестеркой, об которую все, кому не лень, будут вытирать ноги. Женщина была полной и гораздо превосходила меня в физическом плане. Возможно ее один удар может запросто вышибить мне мозги. Но поддаваться страху было нельзя. Я должна была выдержать… Будь, что будет.

– Я не буду этого делать… – если слышно произнесла я.

– Малая, ты что-то не расслышала? Я тебе сказала: постираешь, высушишь и отдашь, – почти прокричала она грозным голосом.

Я спихнула ее белье со своей шконки.

– Я не буду этого делать, – вновь сказала я.

– Ах ты мерзкая тварь! – завопила она и набросилась на меня.

Она сильно вцепилась мне в волосы, я стала кричать и стараться вырваться из ее цепких рук, но у меня ничего не выходило. Женщина была гораздо сильнее меня. – Сука!!! – кричала она, пытаясь расцарапать мне лицо.

– Отстань от нее!!! – услышала я голос Люси.

Люси попыталась оттащит эту сумасшедшую и началась большая потасовка, потому что в нашу «разборку» подключились еще несколько сокамерниц. Видимо кто-то вступился за нас. И я уже не понимала, кто с кем бьется и за что…

Затем дверь открылась, забежали конвойные. Нас всех растащили.

Меня подняли с пола и куда-то увели… наверно это был медпункт…

– Как это произошло? – обрабатывая мои многочисленные раны, безразличным, но довольно грозным голосом спросила медсестра.

– Упала… – тихо ответила я.

Медсестра тут же скривилась в усмешке и продолжила свою работу.

Я имела мало информации о тюрьме, прежде чем сюда попасть, но я точно знала одно: «стукачить» нельзя… иначе у меня просто нет шансов выжить…

Женщина, которая набросилась на меня, в драке рассекла мне бровь. Так странно, но тогда я даже не чувствовала боли… Боль стала чувствоваться только теперь, но она меня мало волновала… Теперь меня беспокоила только моя жизнь… Я, вдруг, поняла, что дико хочу жить! Я очень хочу выйти отсюда живой…

Меня привели обратно в камеру. Дверь закрылась и я вернулась к своей шконке.

Ко мне тут же подошла Люси.

– Как ты? – спросила она обеспокоенным голосом.

– Нормально… – как-то хрипло ответила я. Во рту все пересохло.

К нам подошла пожилая тетка. На вид обычная бабуля, но что-то мне подсказывало, что это не так…

– Все хорошо… – прошептала Люси, чувствуя, как я напряглась.

– Как зовут тебя? – спросила женщина.

– Жанна… – ответила я, стараясь скрыть свою нервозность, но отрывистый голос меня выдавал.

– Меня зовут Матильда. С Люси я уже познакомилась.

– Матильда помогла нам на стычке… – пояснила Люси, – И она принимает нас в свою семью…

Тогда я еще не понимала, что это значило. И мой, на тот момент, воспаленный разум сначала истолковал это неправильно. Я подумала, что эта сумасшедшая бабуля решила нас удочерить. Не смотря на странность предложения, я тогда была согласна на все, лишь бы получить еще какую-нибудь поддержку со стороны, чтобы иметь возможность дать отпор недоброжелателям. А эта тетя внушала трепет, была в ее глазах какая-то неудержимая сила и твердость. Уже после я узнала, что в женских тюрьмах живут «семьями». «Семьей» называли группу сокамерниц, внутри которой все поддерживали друг друга как могли.

Матильда, приняв нас в свою семью, дала нам огромную поддержку, без которой нам было бы очень трудно выжить в суровых тюремных условиях. Здесь молодых и красивых обычно старались сразу унизить и опустить на самое дно. Вообще оказалось, что чисто женское общество гораздо суровее и жестче мужского. В женщинах было много зависти, раздражительности, злобы, желание склок и сплетен… А все потому что у слабого пола более сложная и утонченная душевная организация, которая не выдерживала таких жестких условий и грубого обращения. Психологическое состояние давало сбой, и негатив, раздражение и гнев выплескивались здесь со всех сторон. Состояние, так называемого предменструального синдрома, здесь увеличивался как минимум вдвое, что на мой взгляд делал тюремную жизнь более опасной и невыносимой… попытки суицида и убийства здесь не были редкостью…

Если бы не Матильда, то возможно, мое времяпровождение в СИЗО закончилось бы более плачевно.

Наша «спасительница» Матильда обладала довольно высоким ростом для женщины, крупными формами и темными чуть поредевшими волосами, которые были почти всегда заплетены в нехитрую кулю. На вид ей было около пятидесяти пяти – шестидесяти лет. Из-за ее черных густых бровей, которые никогда не знали пинцета, ее взгляд казался суровым и тяжелым. Матильду еще называли «Черной Мамочкой». Она была вдовой известного криминального авторитета. Когда ее мужа убили, она взяла его дела в свои руки, и даже управляла одной из преступных группировок Москвы, в которой со временем стали преобладать женщины, потому что большинство мужчин отказывались подчиняться Матильде из-за ее принадлежности к слабому полу. Законы в криминальном мире были строги и женщине было очень сложно или практически невозможно выбиться в лидеры. Но Матильда имела по истине волевой характер и трудностей не боялась, считая что без них жизнь была бы намного скучней… С помощью оставшейся после мужа власти, она все же смогла отыскать убийцу своего покойного супруга и жестоко расправиться с ним, тем самым укрепив свой авторитет среди криминальных кругов. Черная Мамочка мотала не один срок, поэтому она знала все законы тюрьмы и была в ней как рыба в воде. Матильду обвиняли в мошенничестве особо крупного размера. Соответственно, благодаря своему привилегированному положению в таких местах, Матильда была главной в камере, чем нам несказанно повезло. Быть в ее семье уже значило превосходить многих сокамерниц. Но мы с Люси знали, что рано или поздно нам придется за это платить. Рано или поздно Матильда потребует должок… а вот что ей может понадобиться от нас, никто еще не догадывался…

Время стало тянуться… постепенно я привыкала к тюремной жизни и с ужасом ждала суда. Постоянные допросы, давление следователей… я очень устала от этого, но держалась… держалась из последних сил… Я знала, что меня посадят. У меня не было денег на хороших адвокатов, у меня практически не было никакой поддержки с воли… Только Светка, которая регулярно возила мне передачки, плакала на коротких встречах и постоянно писала письма, которые как мне казалось, были просто пропитаны ее слезами… Больше всего на свете я ценила ее дружбу. Это была настоящая бескорыстная преданная дружба, дороже золота и дороже всего на свете.

Ко мне как-то приезжала мама… но я отказалась видеться с ней… слишком больно… Прости мама, но это было выше моих сил… видеть твои слезы и понимать, что причиной твоих новых морщинок на лице именно я. Я не смогу этого вынести… просто не смогу… Я не хочу чтобы ты видела меня настолько худой, бледной с безжизненными потухшими глазами… Хватит страданий с тебя… хватит…

***

Суд. У меня дрожат руки и сильно кружится голова. Я никак не могу избавится от волнения. И я почему-то до последнего верю, что сегодня все кошмары закончатся, что с меня снимут наручники и я отправлюсь домой к маме… Почему я в это верю? Потому что так и должно быть… Я ведь ни в чем не виновата… Почти ни в чем… И этот страшный сон должен закончится…

Но от слов судьи мне становится плохо и я чувствую как мир словно растворяется перед глазами. В голове эхом отзывается: «Признать виновной…»

Я падаю в обморок.

Меня осудили на шесть лет в колонии строго режима… Шесть лет…

ГЛАВА 6

Что такое тюрьма? Тюрьма – это место где мы показываем свое истинное лицо… Тюрьма – это испытание… Тюрьма – это ломка стереотипов, там ты начинаешь жить заново… другой жизнью…

Первый год в тюремном лагере был самым тяжелым, потом стало проще. Когда ты оказываешься в чисто женском коллективе, в результате начинаешь по-другому мыслить, иначе себя чувствовать, становишься намного гибче, увереннее, агрессивнее…. Наверно со временем я приобрела более мужеские черты характера. Я научилась отстаивать собственные интересы. Я привыкла к определенным понятиям, к людям, к неписанным тюремным законом.