Также гармонично были расставлены световые акценты, хрустальная люстра в центре над гостиной, оригинальные бра, вдоль лестниц и пустующий, огромный камин, на котором были расставлены, лишь позолоченные подсвечники. Несмотря на грамотно расставление световые акценты, теплые оттенки мебели и камин, придающий тепло, дом сложно было назвать уютным.

Напряжённая атмосфера царила в этом доме. Разговор на повышенных тонах отца с детьми.

Отец отчитывал дочь, в очень жёсткой форме, за скандал с журналистами, в который в итоге вмешалась полиция. И если бы его люди, не сообщили брату, он бы не узнал, где находится сестра. Опоздай он хоть на минуту, ее лицо блистало бы на обложке завтрашних газет украшая их завтрак. А фамилия не сходила бы с уст всех телеведущих около месяца, он был очень зол на дочь.

Взрослый мужчина шестидесяти лет. Высокий слаженный, одет с иголочки, дорогая рубашка с золотыми запонками и шёлковый cерый платок, заправленный в воротник.

Голова его покрыта полностью серебристой сединой. Над висками заметны залысины, широкий и высокий лоб, строгие и хмурые брови, из- под которых проглядывают глубокие и мутные, зеленые глаза.

А тот ужасный человек забравший камеру у журналистки, оказался братом девушки из кафе и сыном этого человека, что нельзя не заметить. Внешне очень похож на отца.

Высокий, такой же слаженный, как отец, с глубокими выразительными, зелёными глазами, узкий нос, с заметной горбинкой, очерченные, толстые губы. Высокий лоб и зачёсанные назад удлинённые темно- русые волосы.

Эдуард Маркович, – так звали отца. Никогда не кричал, а лишь слегка повышал голос, хватало его ранящих сердце слов, произнесённых низким голосом с заметной хрипотцой и колкого взгляда из-под приподнятых от злости бровей.

Дочь, понимая свою ошибку, судорожно, в истерике начала придумывать себе оправдание. Брат по натуре, очень сдержанный человек, который редко выходил за рамки, по крайней мере в кругу семьи. Лишь молчал и придерживал сестру, чтобы она вела себя немного спокойнее перед отцом, чтобы не вывести его из себя окончательно. Но когда понял, что она начинает нести чушь, перебил её:

– Это, был день рождения моей одногруппницы, она пригласила и Марию, так звали сестру. – А сам не успел приехать, не знал, что репортеры налетят, как голодные падальщики.

Едва ли отец поверил, закатив глаза, присел аккуратно на диван, сложив ногу на ногу.

По его движениям и манере поведения было очевидно, что он очень взвешенный и мудрый человек, он постукивал вполне ритмично по столу, будто ещё больше накаляя обстановку. Конечно же он не поверил истории, придуманной сыном. Покрутив немного головой, указывая им на то, что сомневается и ещё они пожалеют о содеянном, прикрикнул своим охрипшим голосом:

– Элла!!!

По телу дочери пронеслась дрожь, она не знала, чего и ждать от отца. Через секунду прибежала, управляющая домом, с полотенцами в руках. Закутала девушку, у который слегка вымокли волосы. И начала успокаивать, как ребёнка. А отец продолжил:

⁃ Мария, сейчас ты идёшь к себе!! И не попадаешься мне на глаза, пока я не буду уверен, что все утихло.

Затем махнул рукой, намекая, чтобы дочь ушла. Брат понимал, что дальнейшие попытки оправдать сестру усугубят ситуацию ещё больше.

Он направился в свой кабинет, чтобы не находиться с отцом в одном помещении, за одно посмотреть нет ли статей в интернете, был очень встревожен, сложившейся ситуацией. На этот момент, в интернете все спокойно. Его люди нашли, информацию о других журналистах, узнали из какого журнала они и уже уладили ситуацию. Он сидел ждал информацию о втором журнале, но, когда ему позвонили и сообщили, что этот журнал не продаётся, ни покупается, могут возникнуть громадные проблемы, больше всего его волновало положение сестры, если отец все узнает.

Тогда он потребовал найти адрес редакции этого журнала и сказал, что попытается все разрешить сам. Взял со стола рамку с фото сестры и шёпотом произнёс:

⁃ Что ты опять натворила??

Позже вытащил из кармана камеру, которую отнял у журналистки, пролистал последние фото и не нашёл ни одной стоящей фотографии, от злости швырнул камеру на диванчик в кабинете, но она отскочила и отлетела на пол, под шкаф, где располагалась их огромная библиотека, внушительных размеров в высоту от пола до потолка.

Затем вышел из кабинета, запер его на ключ и поднялся к сестре, чтобы распростись, что она помнит. В какую- то минуту он понял, что у журналистки мог быть ещё и сотовый и он не додумался проверить все ее карманы.

Брат постучал в дверь, которая была слегка прикрыта, Мария сидела на кровати в банном халате, испуганными глазами смотрела в одну точку. Элла расчёсывала ее чёрные, как смола, густые волосы.

Затем провела рукой по лицу девушки и начала причитать: ⁃ горит, горит, моя девочка!!!

Она уложила Марию в постель, укрыла одеялом и спустилась вниз за водой.

Брат подошёл к сестре, наклонился над ней, приложил руку ко лбу, у неё и правда был тёплый лоб, она шептала ему:

⁃ Марк, Марк, – так звали его. ⁃ Прошу тебя не позволь фото выйти в свет, умоляю тебя, я боюсь. И начала плакать, в истерике повторяя одну и ту же фразу, ⁃ Он меня убьёт, говорю тебе, убьёт в этот раз.

Брат приподнял сестру и сказал, ⁃ Я постараюсь, все сделать до утра!! Но почему ты мне не сказала, почему? Я же мог уладить все быстрее.

В первом часу ночи он вышел из дому и поехал по адресу редакции, который ему отправили. А дождь так и лил не переставая, будто выполняет миссию по затоплению города до утра. За эти несколько часов выпало столько осадков, что и за месяц не выпадает. Всю дорогу телефон разрывался от входящих звонков.

А тем временем в редакции Мира и Михаил подготовили неописуемую новость месяца, Миша передал материал на обработку Мире, чтобы она передала все в редакцию, а другим важным делом решил заняться сам, сказал, что поедет домой и там доделает.

От такого насыщенного дня ей стало намного хуже, она себя чувствовала и с утра неважно, а вечером так вообще начали дрожать руки, а недомогание уже не проходило. Она была такой упрямой, что Михаилу не удалось убедить ее переодеться.

Мира только высушила слегка волосы полотенцем и с головой ушла в работу. Она решила во, чтобы ни стало выпустить завтра статью в свет до того, как наступит полдень.

Ей нужна была любая зацепка, чтобы найти обидчика и вернуть камеру. Чем дольше она сидела, тем хуже ей становилось, начинало знобить и мышцы болели по всему телу.

Видимо, простудилась, думала она, неудачный день, видимо!!

Она уставилась в монитор и непрерывно перечитывала статью, а также просмотрела оставшиеся репортажи, которые готовила неделю. В офисе осталась одна. От шума дождя на улице, который немного ее успокаивал она полностью погрузилась в работу.

Через пару мгновений дверь в редакцию осторожно открылась и внутрь вошёл мужчина, посмотрев по сторонам, заметил Миру и направился в ее сторону. Она заметила движение в офисе слишком поздно, когда повернула голову он был в шаге от неё, не успев подняться с кресла, он резко схватил ее за руку, вытащил из кресла сам. Мира не могла даже сопротивляться, с одной стороны ее состояние, а с другой его напор и немалая физическая сила. А ее сил хватало едва устоять на ногах.

Мужчина протащил ее за руку метра три, примерно такое расстояние было до стены. Приперев плотно к стене, снова схватил ее за шею и уже не угрожал, он просто начал сдавливать руку на ее шее. И тихо, почти шёпотом начал говорить:

⁃ Прямо сейчас, выдаёшь мне все фото, остальное уничтожаешь если да, закрой глаза один раз, если нет можешь не закрывать, просто смотри мне в глаза и встречай свою смерть.

Минуты три, она, не отрываясь, смотрела в его красные глаза, которые были в ярости, а затем все начало мутнеть и темнеть.

Ей стало нечем дышать, на лбу выступили капли пота, глаза стали наливаться слезами, она не произнесла ни слова. Только чувствовала, что силы ее понемногу покидают, но решила стоять до последнего вздоха, второго такого унижения за один день, она не потерпит от этого человека.