– Вот видишь, как тебя ждут, – друг подмигивает, но сам всё ещё напряжен.
– Да, вижу.
Мы остановились и вышли. Степан нажал на блокировку, и машина с характерным щелчком пискнула, оповещая хозяина, что все под контролем. Нас двоих на пороге встречает моя мама. С распростертыми объятиями, она рванула вперёд.
– Сынок, – со слезами радости на глазах целует в обе щеки и улыбается, когда гладит по отросшей бороде. – Приведи себя в порядок, – с укором журит, в это время к нам подошёл Степан. Друг хлопнул меня по спине, и расхохотался.
– Зоя Степановна, – обращается он к моей маме, подмигивая на ходу. – Видимо нашему Лёньке просто необходима конспирация, но мы с Максом подправим это дело, – тут же достает из кармана тонкий футляр и крутит перед нами, – Это тебе, – передает мне и ухмыляется, – подарок.
Я принимаю вещицу, мгновенно убирая ее к себе в сумку, а на возмущенное лицо друга просто проигнорировал, уделяя все свое внимание матери.
– Как ты себя чувствуешь? – с беспокойством осматриваю женщину. Совсем недавно мама одной ногой была уже там на том свете, но спасибо Самиру и семье Кхан, что вовремя среагировали и увезли ее к себе в эмираты. Когда мне сообщили, что мама и ее ученица подверглись заказному нападению, первая мысль в голове была, что это мне мстят, но оказалось, все наши семьи имеют свои подводные камни и тайны, только, когда они всплывают на поверхность, страдают все окружающие, включая и тех, кто никакого отношения не имеет вовсе. Но, судьба милосердна, не отобрала у меня еще одного самого дорого человека, будь бы все иначе, не знаю, точно сошел бы с ума, или еще хуже – натворил бы дел. Зоя Степановна взяла меня под руку, подбадривающе, стала тянуть в дом.
– Все хорошо, цела, как огурчик, – шутит, значит все в порядке, и мне становится легче дышать, понимая, что мама в полной безопасности. Пусть штаб и обещает, что семья абсолютно под контролем, и никто не осмелится подойти на шаг, чтобы навредить мне в отместку, и все-таки это случилось, только пока не считают нужным признать свои ошибки, что, где-то допустили свои промахи. Мы все втроем входим в дом – в огромный зал, в котором нас встречают позванные гости и мой отец. Среди всех остальных незнакомых мне лиц, возможно, что раньше я пересекался в разговоре или на встрече, устроенной в очередной раз, но сейчас для меня все эти личности абсолютно лишние, и хотелось просто семейной идиллии. Мама почувствовала мое напряжение, поэтому просто одернула за руку, безмолвно прося не показывать своего недовольства при всех, потому что мы привыкли, так это гребанное общество вынуждает показывать, что наша семья единое целое. Отец делает все возможное, чтобы мы играли по его правилам, ведь статус прежде всего показывает внутренне отношение всего семейства.
– Здравствуй, сын, – Владимир подходит ко мне, когда все прекратили жужжать и наступило безмолвие. Гости обратили свое внимание на воссоединение отца и сына, прекрасно зная, какие отношение у нас на самом деле, но мы надели свои дежурные маски, показывая всем остальным, как рады видеть друг друга, затем в крепком пожатии, но на расстоянии, жмем друг другу руки. Никто из нас не ослабляет хватку первым.
– Здравствуй, отец, – голос не дрогнул ни на тон, показывая мое безразличие к нему и к его статусу. Мама тактично разорвала нашу хватку, приглашая всех остальных за застолье, которое уже было готовым.
– Где Марк? – пробежавшись взглядом по всем людям, я не увидел своего старшего брата, который для отца был главнее всех. Старший братец родился на несколько минут раньше меня – мы близнецы, но если он пошел весь в отца, то я абсолютная противоположность. Всегда вдвоем, как единое целое, и все же я чувствовал, что каждый из нас гораздо сильнее и независимее, чем, когда мы вместе. Мама отрицательно покачала головой, говоря безмолвно губами, что не знает. Зато, рядом с нами шел отец, немного сбавляя свой шаг, теперь он взял меня под руку и, улыбаясь для публики, но слегка грубым тоном ответил.
– Марк несколько месяцев провел в заточении, – начинает объяснять, а я хмурюсь. В нашем доме вопрос об увлечениях детей слишком ранимый, особенно для отца. Владимир Островский – владелец клуба «Бурлеск», организованного самой преступной элитой, потому что сам отец является одним из них. Помню при проверке в штаб, мне с порога заявили, что знают о всей подноготной на отца, и фактически я продался спецслужбам, только ради того, чтобы нашу семью не трогали, но и мне было проще, потому как меня в клубе знали, и это служило мне хорошей поддержкой и основой для слежки за главарями преступной элиты. Марку предложили немного другого рода службу, о которой даже я не мог знать. То задание, которое привело меня к моей пушинке должно было отойти к Марку, но, как я счастлив, что в тот день штаб просто перепутал нас в лицах, и вместо него направили меня – навстречу к своей судьбе.
– Я не знал, – сухо отвечаю.
– Ты вообще ни о чем не знаешь, Леонид, – упрекнул меня, затем отпустил мой локоть, притормаживая и отделяясь от толпы. Гости прошли мимо нас, оставляя наедине двух мужчин. Мама принялась отвлекать зевак, которым так было необходимо послушать наши речи. Дворецкий, который тенью присутствовал в общей зале, молча подошел ко мне и попросил сумку с вещами, чтобы поднять в мою комнату. Мужчина пожилой, но чопорный и со своими правилами, нас в юном возрасте он не переносил на дух. Мальчишки – и все этим сказано. Сколько историй связано с этим домом, пусть некоторые воспоминания все еще хранят семейное тепло, когда-то царившее тут, а может это лишь наш детский взгляд со стороны, ведь ребенку внушить ощущение безопасности гораздо легче, чем скрыть от взрослого. Наша мама мастер своих эмоций, но возраст берет свое, особенно, если муж относится с холодностью, когда как раньше все было иначе.
– О Марке я не должен знать вообще, – с упреком ответил отцу, параллельно передавая в руки дворецкому свои вещи. Мужчина ушел, оставляя нас теперь двоих посреди огромной залы.
– Уехал на полтора года, просто пропал с радаров и ждешь, что я приму тебя с распростертыми объятиями, как мать?! – заорал отец, и слова эхом отдались от стен залы. Я свирепо уставился на него, переводя дыхание и бушующие чувства, что отец постоянно давил на меня, фактически не признавая, но я такой же родной, как и Марк – этого не отнять.
– Кому, как не тебе знать почему я уехал, – на его выпад я отвечаю совершенно спокойно, но сжимаю кулаки, таким образом пытаюсь обуздать свой порыв. – Я оставил свой дом, оставил работу, – выдыхаю, как будто пробежал стометровку за пару секунд, – я оставил все, что мне напоминало о моей Оле. Я не знаю, где она и что с ней. Я вообще не знаю, что творится с моей жизнью. А ты, – я тычу отцу в грудь, когда как в жизни этого не делал, но терпение всегда лопается, каким бы оно не было безграничным. Владимир стоит неподвижно, глядя в упор мне в глаза не произносит ни слова. – Вместо того, чтобы принять меня, упрекаешь в своем старшем сыне. Да плевать я хотел, где он пробыл и есть, наши жизни мы выбрали сами, и если меня взяли тем, что знают, кто ты – наш отец, то Марк пошел сам. – Я отхожу на пару шагов от разъярённого отца, по одному только взгляду понимаю, как его задел мой ответ, ведь я приходил к нему за советом, но, увы, отец предоставил карт-бланш, но с подвохом, или свобода отца, или я навсегда потеряю свою семью. Естественно, я выбрал второе.
– Ну чего вы ссоритесь, – прогремел из ниоткуда голос моего брата-близнеца, который стоял все это время в проеме дверей. Мы даже не заметили, как он вошел, а рядом с ним под руку стоит Ирина – бывшая жена Власова. – Я жив и здоров, – Марк демонстративно подошел к нам, оставив Ирину стоять там, где были, – отец, – оба мужчины обнимаются, а глаза отца заискрились радостью. Вот она разница между нами. Девушка переминается с ноги на ногу, чувствуя себя лишней среди мужчин. Я взглянул на нее, все поведение кричит о вине, которую она испытывает. Избегает посмотреть мне в глаза, чтобы я понял, насколько глубоки ее чувства к моему брату. Неужели Степан так просто отпустил Ирину, зная, что оба предназначены друг другу. Зная своего брата, как облупленного, не удивлюсь, если играет с девушкой ради своих целей. Пристальное внимание не осталось не замеченным и в последнюю секунду мы все же встречаемся взглядами, Ирина волнуется, то и дело поглядывая в сторону дверей, идущих в кухонную зону.
