– Фредди, Майки, откуда у вас такие фонари? – спросил их юноша, когда братья закончили свой рассказ.

Рейчел, которая за время их разговора успела сесть в свое любимое кресло у окна и приняться за вязание чего-то длинного и синего, фыркнула и неодобрительно покачала головой, посмотрев на сыновей.

– О, эти шалапаи устроили драку с соседскими мальчишками, – пожаловалась она Калебу, – а сё из-за того, что Джерри нечаянно облил Майка томатным соком.

– Нечаянно!? – возмущенно, полувопросительно воскликнул Майк, взмахнув руками. Его лицо запылало от гнева. – Та он жешь срочно (диал. Кин-Дин – нарочно) на меня его вылил, и новые брюки попортил!

Калеб, смотря на него, еле сдержался, чтобы не засмеяться во весь голос, до того забавно выглядел Майки в этот момент, раскрасневшийся, с ярко-рыжей шевелюрой, он напоминал перезрелый помидор.

– И что, вас обоих побил этот щуплый Джерри? – нарочно поддевая мальчишек спросил Калеб.

Близнецы возмущенно охнули, переглянулись и посмотрели на юношу как на предателя.

– Та он бы нас в жизни не побил, если б к нему на помощь не прибёг старшой брат!  –  воскликнул Фредди.

Для пущей убедительности он сжал ладонь в кулак и ударил ею воздух, наверняка представляя рожу туповатого Джерри.

– И то, мы им тож’ нехило наваляли, – самодовольно добавил Майк.

Братья снова переглянулись, дали друг другу пять, а затем звонко захохотали. Такими уж они были, эти близнецы,  непоседливые, вредные, хаотичные мальчишки, которые просто обожали влипать в неприятности, и которых любили все остальные взрослые за их веселость и непосредственность, делающую их такими необычными.

– Ну сё, угомонитесь! – прикрикнула на сыновей Рейчел.

Она привстала со своего кресла, уперла руки в бока и нахмурилась, строгим взглядом глядя на близнецов, на что они состроили милые мордашки, способные пронять даже самого черствого сухаря. Рейчел заворчала, качая головой, но было видно, как в этот момент подобрели и наполнились теплом и нежностью ее собственные глаза, пока она поглядывала на мальчиков.

Калеб же смотрел на них и чувствовал, как улыбка на его лице становится все шире. У него возникло чувство, что он как будто бы из долгого путешествия наконец вернулся домой, так тут всё было знакомо: вот Рейчел, как и всегда, песочит близнецов, а близнецы, не изменяя себе, проказничают влипают в новые истории, недостает только Эвана и Эммы, которая тихонько хихикала бы, спрятав голову на плече Калеба. Юноша вдруг отчетливо понял, как сильно ему не хватало всего этого – домашней суеты, уюта, причитаний и заботы Рейчел о всех своих детях, ворчаний и оглушительного смеха мистера Беннета. Ему не хватало его дома.

Калеб провел рукой по волосам, приглаживая свою немного растрепанную прическу, на мгновение замер, когда услышал тихие шаги по лестнице и быстро повернулся, увидев Эмму, остановившуюся на последней ступеньке. Она смотрела на него хитрыми медово-карими глазами и улыбалась своей ребячливой улыбкой.  Она была босиком, одета в синие расклешенные брюки с закатанными штанинами, открывавшие вид на ее изящные щиколотки, и старый огромный темно-зеленый свитер Джона, из-за которого казалась еще меньше и тоньше, совсем девочка, решившая забрать себе одежду взрослых. Пшенично-рыжие волосы, как всегда сильно взъерошенные, смешно торчали на макушке. Она казалась Калебу такой милой и уютной, такой по привычке родной, что непременно хотелось ее обнять и щелкнуть пальцами по курносому носу, вызывая ее возмущенный вздох.

– Привет, малютка Кейлли, – протянула Эмма смешным голоском, помахала ему рукой и показала язык. Затем, недолго думая, она быстро подскочила к нему и крепко обняла, уткнувшись головой куда-то в его плечо.

– О, Пташка-Кин-Дин! – воскликнул Калеб, передразнивая ее, взъерошил ладонью и без того взлохмаченные волосы Эммы, отчего на голове у неё образовался самый настоящий хаос.

Близнецы громко засмеялись, а Эмма наигранно надула свои пухлые губы, отчего Калебу безумно захотелось провести по ним пальцем сверху вниз, чтобы получился небольшой хлопок, что он с удовольствием и проделал, с самодовольной улыбкой наблюдая, как лицо Эммы обиженно вытянулось, а в глазах мелькнул опасный огонек.

– Здорово ты эт’ сделал! – восхищенно присвистнул Фредди, во все глаза уставившись на юношу и показал ему поднятый вверх большой палец.

– Тикай от нее, Калеб! – вторил брату Майк, прекрасно знающий, на что, способна его старшая сестра в гневе.

Калеб же с Эммой чуть отступили друг от друга, ненадолго замерли, словно двое хищников перед охотой, а после, будто бы малые дети, устроили догонялки по всему первому этажу, под общий смех близнецов и Рейчел.

– Ах ты говнюк! Щас ты у меня отхватишь (диал. Киг-Дин – получишь)!  – кричала запыхавшаяся раскрасневшаяся Эмма, она и сама не могла сдержаться, звонко смеялась и перепрыгивала стулья и табуреты, которые Калеб выставлял ей в качестве препятствий.

– А ты попробуй догони, принцеска! – куражился юноша. Он всегда был быстрым и ловким, как-то даже, в той своей прошлой жизни, участвовал в соревновании по бегу, и поэтому не сомневался, что пташка не сможет его поймать, только если вдруг не применит хитрость.

И Эмма, словно прочитав его мысли, так и поступила, схватила со столика толстую исписанную коричневую тетрадь, швырнула ее в спину Калеба, когда тот на миг растерялся. Юноша пошатнулся, едва не потеряв равновесие. Эмма нагнала его, прыгнула на него, словно мартышка, и повалила на диван, приземлившись сверху.

Дико хохоча, она подвергла юношу самому ужасному испытанию из всех возможных – начала щекотать его за бока. С самого детства Калеб до безумия боялся щекотки, он даже объяснить этого не мог, но для него это было даже похуже чем, например, разбить свой единственный фотоаппарат, зная, что на новый денег не будет.

Он задергался под пташкой и громко завопил:

– Помогите! Так не честно!

Но Эмма была беспощадна и не желала останавливаться. Калеб всегда подозревал, что глубокого внутри нее жил маленький вредный садист. Он вдруг потянулся, схватил ее за лодыжку и с силой дернул со своей спины, отчего она охнула и свалилась на пол, продолжая звонко смеяться. Ее светло-рыжие волосы полностью растрепались, щеки мило порозовели, а лицо сияло весельем и беззаботностью, и со стороны она казалась невероятно очаровательной. Калеб с улыбкой на нее посмотрел и, недолго думая, приземлился на пол, рядом с подругой, легонько толкнул ее локтем в бок и тоже засмеялся, а Эмма сразу же поспешила ущипнуть его за щеку. Так они и продолжали толкать друг друга, щипать и смеяться, пока через пару минут окончательно не успокоились.

Фредди и Майк смотрели на них с широкими довольными улыбками, в то время как старушка Рейчел от долгого смеха схватилась одной рукой за бок, из глаз у неё катились слезы, которые она вытирала носовым платком.

– Давненько я так не смеялася! – сказала она наконец, с теплотой глядя на Эмму и Калеба.

А юноша, взглянув на нее, вдруг подумал, что не зря он все же решился и пришел домой к Беннетам. Видеть родные радостные лица Эммы, близнецов и Рейчел для него стоили дороже любых денег.

Они в впятером настолько сильно увлеклись своим весельем, что даже не заметили, как домой вернулся еще один Беннет, пока Эван громко не прокашлялся, привлекая все внимание на себя. Он стоял прямо в дверях гостиной, слегка наклонив вихрастую рыжую голову, скрестил на груди худые руки, жевал жвачку и насмешливо улыбался.

В отличии от остальных своих братьев и отца, которые  являлись невысокими и коренастыми и имели крепкое сбитое телосложение, Эван был высокий и тощий четырнадцатилетний мальчишка, и даже  волосы его были намного светлее чем у остального семейства и имели скорее золотистый оттенок, но в остальном он был такой же весельчак и хитрюга, как и все Беннеты,

– Привет, Калеб! – воскликнул он, в три шага преодолел между ними расстояние и, протянув руку, помог Калебу подняться с пола, проигнорировав при этом Эмму, которая недовольно заворчала и, вскочив, отвесила младшему брату подзатыльник.