Маленькая тонкая фигурка сестры, ведомая властной рукой, удалялась, становилась все меньше и меньше, превращаясь в черное размытое пятно. Ее уводили от него, и Тео замер, опустив руки, не в силах что-либо сделать и просто смотрел, как исчезает в неизвестность его младшая сестра.

«Она будет рядом, просто на другом этаже. Совсем скоро ты сможешь ее увидеть», – мысленно попытался убедить себя Тео, но все равно никак не мог избавиться от опустошающего чувства потери. От липкого первобытного страха, что она покинет его так же, как отец, и оставит совершенно одиноким.

Сам того не желая, он снова вспомнил последние минуты, проведенные с отцом: его бледное перекошенное от боли лицо, затуманенные серые глаза, смотрящие на своих детей с любовью, кровь, просачивающаяся сквозь его пальцы, зажимающие рану на животе. В ушах звенел собственный отчаянный крик. Тео почувствовал, как внутри его неприятно скрутило, а к горлу подступил ком. Мальчик не мог принять того, что всего лишь за одну ночь их с Габби жизнь сделала крутой поворот, и теперь только они остались друг у друга. Он ведь даже не подозревал о подобном. Собирался пойти с приятелем Уэсли на пустырь, там они курили в тайне от родителей и обсуждали девчонок. Думал, что с утра немного подразнит Габби, а она смешно наморщит свой маленький носик и обзовет его дураком. Отец спросит, как дела у него в школе, а он, как всегда, что-нибудь ему соврет, состроив невинный вид. Все было бы по-старому.

Он как-то слышал, как друг его отца, мистер Уотсон, высокий красивый мужчина солидного вида, носивший очки в черной оправе, который был довольно неплохим адвокатом, делился с отцом историей одного своего подзащитного. Тот, кажется, застрелил молодого парня, изнасиловавшего его дочь. Мистер Уотсон сказал тогда одну фразу и Тео надолго ее запомнил: «Чтобы сойти с ума, хватит всего лишь одного плохого дня». Тео считал, что она сейчас подходит ему как нельзя кстати. Он кажется действительно сошел с ума.

– Чего замер?! – пробасил вдруг недовольный воспитатель, который не заметил состояния Тео и, думая, что мальчик идет за ним, успел дойти до конца коридора.

Тео вздрогнул от звука его голоса, провел пятерней по волосам, убирая мешающие пряди, упавшие на глаза и, не моргая, посмотрел на воспитателя. Всем своим видом тот вызывал у мальчика чувство брезгливого отвращения. Тео было противно даже просто смотреть на него, чего уж говорить об остальном. Но, тем не менее, он поплелся за воспитателем. Сэм привел паренька к кладовке. Позвякивая связкой ключей, он отпер дверь, и в нос Тео тут же ударил запах затхлости, пыли, давно не стираных вещей и старости. В комнате, прямо на грязном полу лежали старые, изъеденные молью, матрасы, подушки и постельное бельё, в которых наверняка жили клопы.

– Ты у нас будешь двенадцатым номером. Не стой столбом! – Сэм толкнул Тео в спину, да так, что тот чуть не упал. – Бери матрас, бельё, и иди за мной.

Тео смерил его презрительным взглядом, с усилием подавляя в себе желание врезать кулаком по уродливому жирному лицу воспитателя. Он понимал, что этим скорее всего нарвется на неприятности и не увидит Габби, а он не сможет жить если с ней что-то случится.

Мальчик прошелся по кладовке и, водрузив себе на спину более-менее пригодные для использования вещи, слегка согнувшись под их тяжестью, двинулся за воспитателем. Этот урод наверняка весил как несколько Тео вместе взятых, и мог бы и сам донести вещи. Но ему больше нравится, когда мучаются дети. Сраный мудак! Как же все-таки хотелось его ударить. Вымести на нем всю ту злость, которая копилась в Тео и с каждой минутой приумножалась.

Они поднялись по шаткой скрипучей лестнице на третий этаж и зашагали по очередному пустынному коридору. Из закрытых дверей доносились взрослые и детские голоса. Кто-то грубо ругался, слышался детский плач. Тео, тянувший груду вещей, заметно отстал от бодро идущего вразвалочку Сэма. На мгновение мальчик остановился, желая передохнуть, спину ужасно ломило от давящей тяжести и хотелось просто плюнуть на все, сбросить вещи и сбежать отсюда как можно дальше, чтобы не видеть уродливую рожу этого ублюдка, но он не мог. По крайней мере пока.

Тео потер рукой лоб. Он отчетливо понимал, что им с Габби нужно будет как-то выбраться отсюда, плевать, что там говорил Тайлер. Они с Габби не останутся в приюте, не будут ходить под началом мерзких воспитателей, слушать их приказы и смотреть как других детей отправляют в рабство. Они выберутся, и он узнает, что за тварь заказала его отца. Он обязан узнать.

Тео напрягся, он ощутил вдруг на себе чей-то прожигающий внимательный взор.  Мальчик немного повернул голову влево и встретился взглядом с насмешливыми блеклыми глазами. На подоконнике, у раскрытого окна, скрестив на груди жилистые руки, сидел неприятного вида крупный пацан. Он выглядел явно старше Тео. Отросшие соломенные волосы, падали на его близко посаженные глазки, щеку пересекал уродливый розовый шрам, а тонкие губы кривились в противной ухмылке.  Он смотрел на Тео так пристально, что создавалось чувство, будто что он знает всю его подноготную, все его тайны и секреты.

Тео скривился. Что-то ему подсказывало, этот пацан один из тех отбросов, кто любит считать себя самым главным. Всегда ходит, задрав кверху голову, и ждет, что его будут бояться и беспрекословно слушаться. Очередной моральный урод. Тео уже встречал таких, и ему было абсолютно плевать.  В его классе учился один такой пацан, Стив Эванс. Тупорылый придурок, который окружил себя компанией таких же тупых дружков.       Однажды, еще в начальной школе, когда они сидели в столовой, Стив Эванс, решив, что Тео легкая добыча, обозвал его лягушачьей мордой и попытался отобрать обед. Только Тео, будучи довольно вспыльчивым, даже не побоявшись, что на тот момент он был ниже и мельче Эванса, схватил со стола железный поднос и со всей силы врезал им по лицу того мелкого ублюдка, разбив ему нос и выбив зуб.  Это был первый случай, из-за которого его отстранили от занятий, и он об этом ни капельки не жалел.

Тео тряхнул головой и, не обращая никакого внимания на того парня, зашагал дальше. Но мальчишке видимо не понравилось такое игнорирование. Он соскочил с подоконника, быстро догнал Тео, подбежал к нему сзади, и зацепил его ногой так, что Тео упал на живот. Тело болезненно заныло. Мальчик, морщась от боли спихнул с себя вещи и перевернулся, упираясь локтями в пол.

– Смотри куда прёшь, чудила! – злобно сказал пацан. Он грозно навис над Тео, засунув руки в карманы своих грязных штанов. Смотрел, не моргая и в глазах его отчетливо читалось неприкрытое самодовольство.

Тео вдруг почувствовал такой прилив ярости, что перед глазами возникла красная пелена, ладони автоматически сжались в кулаки, и ему нестерпимо захотелось ударить, начисто стереть с этого злобного лица самодовольное выражение. Весь гнев, который он копил в себе, сдерживал, не желая неприятностей, в этот момент вырвался наружу.

– Сука! – проорал Тео.

Мальчик мигом вскочил и с размаха ударил пацана кулаком в лицо. Костяшки его рук словно загорелись, настолько сильным оказался удар, но Тео, обуреваемый яростью, этого даже не заметил. Затем он одной рукой схватил парня за футболку, а второй замахнулся для еще одного удара.  Пацан, поначалу растерявшийся от такого напора, быстро пришел в себя. Глаза его полыхнули злостью, он перехватил кулак Тео и тоже было замахнулся. Но в этот момент Сэм, наконец заметив, что Тео давно за ним не следует, пыхтя от быстрых шагов, вернулся назад, на ходу подтягивая сползающие штаны.

– А ну-ка прекратили оба! – гаркнул он, лицо его раскраснелось, на лбу выступили капельки пота. – Пошел отсюда, Том! А ты – быстро поднял всё это, – указал он своим толстым, похожим на сосиску, пальцем на Тео.

Вдруг одна из дверей открылась, и Сэма окликнул какой-то бледный мужчина, бросивший равнодушный взгляд на мальчишек. Сэм пошагал к нему, что-то торопливо заговорил.

На лице Тома появилась кривая ухмылка, которая теперь выглядела не только противной, но и жуткой. Своим ударом Тео разбил ему губу и, кажется, выбил зуб. Рот Тома был весь в крови, она стекала ему на подбородок. Он вдруг потянулся к новенькому и сильно схватил его за запястье.