Туда она и пошла. Выйти за край было нельзя (там не было атмосферы, и стоял пятидесятиметровый забор без единого зазора), но посмотреть-то можно.

Местность становилась всё пустыннее – меньше домов и магазинов. В конце концов, Клариса наткнулась на ярко-красную живую изгородь. Плющ чувствовал себя на Луне, словно для него наступила осень. Туда ей и надо было. Она нашла место, которое было обвито плющом меньше всего, и, будучи довольно худенькой и ловкой, пролезла в образовавшийся проход. Она увидела каменную площадку, которая заканчивалась глухой стеной.

Клариса посмотрела вверх. Полоса голубая и полоса чёрная.

«Папа, почему небо голубое?» – вдруг вспомнилось ей и застыло в звенящей тишине. Кларисе вдруг стало очень одиноко и как-то зябко. Осознание того, что от Земли её отделяют сотни тысяч километров, породило в Кларисе необъяснимое чувство пустоты и тревоги. Её большие голубые глаза были распахнуты навстречу чёрному космосу. Луна показалась ей тюрьмой.

Она села прямо на каменный пол. Изгородь была больше неё, стена была больше, Луна была больше и космос был больше, чем она. Это то и пугало как раз Кларису больше всего. Она уже было задумалась о том, как велик космос и сколько всего интересного в нём есть, как вдруг услышала в оглушающей тишине хруст ветки.

Клариса немедленно повернулась на этот неожиданный для неё звук, и никого не увидела там, откуда (как она думала) он раздавался.

– А ты чего тут? – услышала она голос позади себя и резко обернулась.

Клариса вздрогнула. Перед ней стоял худощавый парнишка лет пятнадцати. Он слегка испуганно и удивлённо смотрел на непрошенную гостью своими карими глазами и всё время убирал со лба прядь каштановых волос. Клариса не растерялась.

– А ты чего?

Парнишка тут же вылупил на неё глаза. Такого ответа он явно не ожидал.

– Ну, сюда вроде не заходят «богатики», которые на шаттлах летели.

Клариса посмотрела вдруг на своё платье, и поняла, о чём тот говорит. Она даже выглядела «аристократично» (мама всегда старалась её одевать по последней моде). Потом она смерила взглядом парнишку и нашла, что даже её папа (который к моде имел весьма косвенное отношение) одевается более стильно и дорого, чем он. Протёртые, пузырящиеся джинсы в пятнах и майка в мелкую дырочку говорили о крайней бедности или даже бедственности его положения.

– А ты как сюда попал?

Хотя Клариса и не сказала прямо «на Луну», они оба поняли, о чём речь. Парнишка замялся и нервно начала кусать губу.

– Я, кстати, Майкл, – он протянул руку.

– Приятно познакомиться, – ответила Клариса. – Ну, наверное… – добавила она.

– Красивая, правда? – Майкл показал на стену.

Клариса вновь посмотрела на стену, и мечтательно протянула «Дааа….». Когда она снова оглянулась, парнишки уже не было.

Она и сама не знала, что испытала в этот момент – облегчение или грусть. Какое-то смешанное было чувство. У Кларисы заурчало в животе. «Пора и домой» – подумала она, и, пробравшись через красные заросли, отправилась по направлению к дому.

«Завтра в школу» – уже точно с грустью подумала она, и вдруг вспомнила о Профессоре.

– Хотя, может, всё не так уж и плохо, – сказала она себе, открывая дверь в дом.

Глава 2. Потерянные мальчики

Удивительно. Люди уже могут жить на Луне, а школа всё равно похожа на завод, где из уникальных личностей делают инструменты для того, чтобы кто-нибудь когда-нибудь ими воспользовался.

Примерно таков был ход мысли четырнадцатилетней Кларисы, когда она сидела в классе и хлопала красивыми зелёными глазами в попытках понять хоть слово из объяснений математика Артура Келли. Он допускал, что можно звать его просто Артур, поэтому именно так без всяких зазрений совести о нём думала Клариса. В своих попытках понять математику она неизменно возвращалась к наблюдению за торчащим локоном рыжих волос Артура.

Клариса находила Артура привлекательным молодым учителем, но недостаточно, чтобы влюбиться в него. "Как глупой девчонке" – думала она. И "не в моём вкусе". Кроме неё в классе было всего девять человек, и все они упорно пытались понять математику.

"Можно ли понять математику, если ты её никогда в жизни не понимал?" – подумала Клариса. Артур рассказывал крайне интересно, но она почти ничего не могла понять из-за пробелов в математике, которые она нахватала ранее.

На втором уроке (который вела Катрин) её вызвали к Профессору.

– Клариса, – обратился ней Профессор. – Мы здесь никого не заставляем учиться. Мы здесь трудимся, чтобы ты и другие ученики приобрели необходимые для жизни знания, умения и навыки и раскрыли свои способности и потенциал. Я вижу, что тебе тяжело. Могу предложить перевести тебя на курс раньше или индивидуальный план обучения, чтобы ты смогла нагнать программу.

– А биологии тут нет? – смущённо спросила Клариса. – Всё это чудесно, но мне непонятны большинство предметов, а вот биология кажется мне очень интересной. Жаль, что её нет.

Профессор внимательно посмотрел на неё.

– Я и сам думал об этом, – сказал Профессор. Он задумался на секунду. – Пожалуй, я мог бы вести биологию. В конце концов, это мой профиль.

Клариса пришла домой в приподнятом настроении как раз к блинчикам. Её мама следила за её фигурой, но раз в месяц, в особенно стрессовые для Кларисы дни, могла приготовить блинчики с творогом. Для неё это означало особый жест заботы. Специально для таких моментов у неё были замороженные блинчики в холодильнике, которые имели загадочное название «Фаст кейк» и продавались во всех супермаркетах Луны.

– Как первый день в школе? – спросила она, будто сегодня утром репетировала роль матери перед зеркалом. Про себя Клариса фыркнула, но затем только пожала плечами.

– Никак, – честно ответила она.

– Ну ничего, Профессор сделает что-нибудь для тебя. В конце концов, это лучшая школа на Луне.

– Мам, она единственная.

Какая-то непонятная, необъяснимая обида у неё затаилась на родителей.

И тут она поняла: её забыли спросить.

Просто забыли спросить, а нужно ли ей вообще всё это: Луна, новая школа —просто за неё уже всё решили.

Когда вокруг никого нет, как-то легче себя начинаешь понимать. С этой мыслью она вышла из-за стола и холодно поблагодарила за блинчики. Через десять минут она уже отправляла маме сообщение «Я гулять», поплотнее закутываясь в кофту. Около стены не холодно, но как-то неуютно.

– Ты себя жалеешь? – спросил Майкл.

На этот раз Клариса даже не вздрогнула.

– Что за дурацкая привычка подкрадываться сзади? – спросила она абсолютно спокойно.

Майкл встал напротив неё.

– Теперь ты можешь меня видеть, – гордо заявил он, скрестив руки на груди.

– А ты где живёшь? – с интересом спросила Клариса, которая вообще обиды долго помнить не могла.

Майкл с тревогой взглянул на красную живую изгородь.

– Тебе знать не надо, – ответил он с некоторым недоверием в голосе.

– Как это – не надо? – удивилась Клариса. – Ты прямо там чтоли живёшь?

–Может, там, а может, и нет, тебе-то какое дело? – ответил Майкл, делая загадочное выражение лица. – И вообще, ты можешь принести беду, – сказал он, переходя на шёпот. В оглушительной тишине между живой изгородью и стеной даже этот шепот звучал довольно громко.

Клариса ничего не ответила. Она снова посмотрела вверх. Кусочек чёрного космоса напоминал ей постоянно, что она вовсе не дома, и заставлял её неосознанно насторожиться.

– Красиво, правда? – сказал Майкл.

Клариса кивнула.

– Мне пора, – сказала она и встала с каменного пола.

– Так ты себя жалеешь?

Она пожала плечами. И сама бы Клариса не смогла ответить на этот вопрос. По дороге домой она думала о том, что она ничего такого не хотела – не хотела на Луну, не хотела в школу. Но жалеть она себя не хотела, нет. Скорее, было бы замечательно придумать план побега. «А вдруг Майкл что-то об этом знает?» – подумала она. И с чувством удовлетворённости и определённых планов на завтрашний день зашла в дом.