– У нас немного отличается, так сказать, законодательство… Шестнадцать лет – совершеннолетие, тринадцать – возраст согласия. Всё-таки, с биологической точки зрения это правильней.

– Образование мы тоже умудряемся дать.

– У нас проблемы только в том, что всего около тысячи эмчей совершеннолетние, две тысячи – достигли тринадцати лет, но не исполнилось шестнадцать. Остальные семь тысяч – дети. Кстати, 201-я одна из самых старших.

– А первые 199 – погибли, едва доживши до семнадцати. Хорошо, что успели детей родить, но эти дети уже здоровые пошли.

– А, да, про здоровье. К радиации они устойчивее нас, к некоторым болезням тоже. Ещё соотношение женских и мужских особей 9/1. Я поначалу не хотел так делать, но потом эту пропорцию получилось заложить генетически. Ещё получилось так, что они ничуть не тупее нас, а многие и умнее.

– Те, которые у нас, не прямо гении, но они очень хорошо адаптируются к окружающим условиям, поэтому спокойно относятся к этому большому миру.

– Ещё очень приятно, что нет страшненьких, все красивые. Ну, вроде всё.

– А что ты с ними делать собираешься? – спросил Марк, когда вернулся голос.

– Да, их же не примут всё равно, – Алёна тоже пришла в себя.

– Не примут мирно, – поправил Ярослав.

***

– Вообще, живётся тут довольно неплохо, – Ярослав шёл с остальными по самому широкому коридору бункера.

– Вы сами его построили? – скрывая восторг, спросил Марк, разведя руками, имея в виду весь бункер.

– Он ещё со времён второй мировой. Построен в 1941 году. Но… про него все забыли… абсолютно…

– Да, мы нашли случайно. Потом восстанавливали, улучшали…

– Сами?! Вы же всегда рукожопами были, – высказал недоверие Сергей.

– Мы бы хоть как не смогли, – Каргин подтвердил слова, обращённые к нему.

– Но зарабатывать надо на лохах, – продолжил Никита. – Вот мы и нашли лохов.

– Лохами их трудно назвать. Они нам сильно помогли…

– Кто? Инопланетяне? – съязвил Лавров.

– Почти. Удалось найти пару французов с деньгами. И, что удивительно, рукастых. Сейчас таких мало. Они закупили материалов, реставрировали тут всё, восстанавливали. Много чего сделали… жаль, языковой барьер. Вот это было сложно, но один из них русский знал…

– А где они сейчас? – спросила Алёна.

– Как бы это сказать…

– Это очень… интересная история! – воскликнул Иванов. – Один, который только по французскому болтал, он… его на складе придавило материалами, ну и помер. А второй… тоже помер, – тут Никита посмеялся тому, что смог сделать красивый комичный оборот. – Он в душе поскользнулся и голову разбил, черепно-мозговая.

– О, а вот тут тоже интересно, – Ярослав потёр ладони, – мы же не закапывали их, не сжигали. Помните кошечек из леса? Так вот, мы им дали человечины. Им понравилось, как могло не понравится… Да, вот, потом уже эмчи начали строить. Так что нам вообще хорошо.

***

Алёна и Ярослав очень медленно, прогулочной походкой, шли по узкому коридору, ведущему в жилые комнаты. По факту, это просто продолжение «экскурсии», но почти все разошлись. Сергей отошёл в туалет, Никите сообщили о поломке какого-то запасного генератора, и Иванов ушёл помогать, взяв с собой Марка.

– Слушай, получается, что вы вообще как сыр в масле катаетесь… – на лице девушки отобразилось непонимание.

– В смысле?

– Ну, бункер вы нашли, французы за вас строили, а теперь всё делают микролюди, или как ты там их называешь…

– Да, но не забывай, что мы начали этот проект. Позволили ему развиться. Потом мы стали реализовывать его. И ладно, просто уменьшить человеческий рост, мы построили общество. Общество! Люди не могут воспитать одного-два ребёнка, а у нас целая цивилизация! Да и сейчас мы не без дела сидим, руководство. Если у эмчей руки больше приспособлены под некоторые операции, так почему бы им это не поручить?

– Это тоже верно…

Они прошли несколько метров молча. Каргин был счастлив: его дело росло, развивалось, его самый близкий человек являлся таковым; Тютчева же была в некоей растерянности: столько всего произошло, правильно ли она поступила? Что будет дальше? Этот вопрос она решила озвучить:

– И что дальше? Что ты собираешься делать?

– Не я, а мы! Сам я ничего бы не смог. Ну, сейчас будем развиваться, а потом… а потом суп с котом! Будем наводить порядок…

– Мне всё-таки кажется, что они слабоваты…

– Не волнуйся, – он приобнял девушку, – это только кажется. Их рост – от шестнадцати до двадцати сантиметров! Они, может, и не быстрее нас, но незаметнее и проворнее! Они слабее нас: могут поднять не больше килограмма, но живучее: радиация и болезни страшны им меньше! А ещё они могут спрыгнуть с высоты нескольких метров и остаться невредимыми! Это как муравьи, грызуны и другие мелкие животные! И главное их оружие – мозг!

– На Земле почти десять миллиардов человек! А у тебя всего десять тысяч микролюдей! Тут даже мозг не поможет!

– Алёна, я почему-то тебя не узнаю, у тебя были депрессивные наклонности, может, и пессимистичные…

– Это реализм! Ты сам подумай…

– Да, извини, мой косяк… На твоём месте я думал бы также… Я бы хотел тебе рассказать всё-всё, но… это долго…

– Мы куда-то торопимся? – девушка остановилась и посмотрела парню, тоже остановившемуся, в глаза. Её уголки рта немного приподнялись.

– Не…

– Ярослав! – тихий высокий голосок перебил Каргина.

– 201-я? Что-то случилось? А Никита? – он растерялся.

– Он немного по другой части, да и занят сейчас… Короче, с Пьер-де-Розетт, кажется, закончено.

– Да? Вы смогли? Отлично!

– Но в этом есть проблемы…

– Языковой барьер? – улыбнулся Ярослав.

– Не, там другое. Нет муравья, который готов вступить в контакт, все они либо не понимают, что происходит, либо впадают в панику, либо отказываются разговаривать. Чаще всё вместе.

– Ну так ищите, ищите… Проверяйте всех и каждого! Вы же читали, найдите 103-его!

– А, ну, это долго.

– Вы куда-то торопитесь? – повторила Алёна, сдерживая смех. Она уже привыкла к людям, в десять раз меньшим.

– Вообще-то, да… – 201-я задумалась. – Ярослав, ты же говорил про море, про экспедицию. С нашей части всё готово.

– Ах, да… – Каргин приложил ладонь к лицу и потёр пальцами глаза, – забыл. Кто занимался Пьер-де-Розетт? 957-я?

– Да, верно.

– Так, пусть она продолжает работать над этим проектом. Если ей что-нибудь понадобиться, то, если это не понадобится мне, пусть берёт. А ты жди, и… то, что ты умеешь плавать, я знаю, но не помню, кто боится воды: 539-я или 849-я?

– 849-я.

– Так, значит, передай 539-ой, чтобы была готова.

– Хорошо, – 201-я убежала.

– Так, объясняй. Я запуталась что-то, – Алёна закрыла глаза и помотала головой.

– Опять же, часть идей не моя. Пьер-де-Розетт – машина для общения с муравьями…

– С муравьями? – Тютчева захотела засмеяться, но потом в её глазах, а чуть позже и на лице, отобразилось прояснение, долгожданное понимание обстоятельств, увлечённость и удивление. – Теперь я понимаю… ты хочешь привлечь и муравьёв… Можно было бы сказать, что и этого будет мало, но… на этот счёт у тебя тоже что-то есть?

– Будет. Ладно, вот теперь точно времени нет. Извини, будешь пока узнавать новости постепенно. Я побежал! – Ярослав убежал в обратном направлении.

Алёна направилась в свою комнату, где заварила очень крепкий кофе.

***

– Товарищ…

– Тихо, тихо, давай сразу к делу.

В полутёмной комнате сидели две человеческие фигуры: одна сонная и крупная, другая энергичная и стройная.

– А почему так темно? Вы чего-то боитесь? – последовал неуверенный вопрос. По голосу молодой мужчина не старше тридцати лет.

– Не, я не спал эту ночь, всё думал… да и вот что-то на свету мне плохо, – ответил вялый мужской голос, принадлежащий человеку сорока-сорока пяти лет. Фигура поднесла ко рту кружку и сделала глоток. По запаху крепкий дешёвый кофе.