Мысль о таком изобилии данных ошеломила Леттера, и он, бормоча что-то невнятное, побрел в сторону холла.
Халбет повернулся ко мне.
- Оборудование! Проклятое оборудование проклятой Научной Показухи! Всякий раз, как они садятся в галошу, они, начинают вопить о необходимости приобретения новых сложных машин и приборов, достаточно больших, чтобы за ними можно было спрятаться. - Я засмеялся.
- Не смейтесь!-сказал Халбет.-Именно таким путем мы получаем государственные заказы. Еще бы! Мощные циклотроны и компетентные люди, которые на них работают! Господи! Упаси нас от компетентности! Хоть бы одного чокнутого сюда! Прошлым летом я прочел им лекцию о роли индивидуальности в науке, так на следующий же день семеро из них явились в куртках яхтсменов! - Он привычно зажмурился и снова потащил меня в свой кабинет.
- А знаменитости у вас есть?-спросил я.
- По имени?
- Ну, пусть по имени.
- Ого! Вы думаете, доктор Фэрли, что у нас тут нет больших имен?-Я любовался письменным столом доктора Халбета: ни клочка бумаги, пепельница лежала, как лилия на безмятежной поверхности пруда. Он заметил мое любопытство.
- Моя секретарша прочла в "Форчуне", что большие шишки "там наверху" (она обожает это выражение "там наверху") всегда подтянуты и стараются производить впечатление ничегоне делающих.
Пару лет назад, на собрании Совета директоров... Я ведь. член Совета. Вам известно, что я глава Совета директоров научных исследовательских институтов?-Я сказал, что мне это известно, а он пробурчал, что польщен, так как, очевидно, не зря проработал сорок лет.
- Так вот, на заседании Совета,-продолжал он,-меня спросили, почему у нас не работают люди с большими именами, которые придали бы лаборатории нужный шарм. Им хотелось ввести систему "звезд", как в Голливуде. И я нашел Коула и Харта-лауреатов Нобелевской премии. Теперь в нашей лавочке есть собственные лауреаты.
Я слышал о Коуле и Харте. Лет двадцать назад они сде.лали отличную работу по гормонам. Помнится, видел их портреты: сюртуки и бороды. Нобелевские лауреаты старой школы. Почтенные, не то, что нынешние молокососы. Но какого черта .они тут делают?
- Они же глубокие старцы?-спросил я.
- Есть немножко, - ответил Халбет.
- И они ведь биологи, а у вас...
- Биологи, а как же! - сказал Халбет. - Но, во-первых, Совет директоров в этом не разбирается, а, во-вторых, Коул и Харт пережили свою славу, и я купил их по дешевке. Но самое смешное, Фэрли, что старые перхуны оказались настоящей золотой жилой.
Я намекнул, что вот уже двадцать лет, как Коул и Харт не напечатали ни одной статьи, и спросил, не собираются ли они родить что-нибудь в ближайшее время.
- Разумеется, нет,-сказал Халбет,-но вы послушайте, что я вам расскажу! Наша лаборатория основана почти цели:ком на средства военного министерства. А министерству нужна компетентность. Не блеск, не способности, а компетентность. Компетентность означает, что в вашем заведении есть люди с академической подготовкой, способные работать в областях, затрагиваемых контрактом. Такие, что их ученые степени печатаются даже на квитанциях прачечных. Элита "мозговых групп". Военное министерство обожает выражение "мозговые группы" и с ним готово проглотить что угодно.
- А все-таки, зачем вам биологи?
- А-а!-сказал он, приставив к носу палец.-Там наверху,-и он возвел глаза к потолку,-там наверху находится .луна. Верно?
- Верно,-отвечал я. Халбет был великолепен. Даже если и заставлял меня играть роль идиота.
- Верно. А люди должны жить, выживать и адаптироваться. Верно?
Я кивнул. Он воздел руки:
- Об этом и речь. Биология! Эти два старца из Научной Показухи уже не раз помогали нам получать дивные контракты. Система "звезд"!
Халбет твердо посмотрел на меня.-Ужасная штука - научная компетентность. Спустимся вниз, я вас познакомлю. Великолепная парочка!
Он снова вывел меня в холл. Громкоговорители орали чьи-то фамилии, но я заметил, что у некоторых сотрудников в грудных кармашках голливудских лабораторных курточек торчали малюсенькие коробочки.
- Что это за штучки? - спросил я.
- Последнее усовершенствование в научной организации труда. Мои замы убедили меня в его необходимости. Начиная со старших научных сотрудников, персонал вызывается по особой линии связи. Клянусь, Фэрли, они просто принудили меня к этому. И как положить всему этому конец-ума не приложу. Скажите мне как- и я положу, честное слово!
Как и прошлой ночью, мне стало его жаль. В своей области это был большой человек. Халбет взялся за ручку двери с матовым стеклом.
- Приготовиться! Демонстрируются Коул и Харт!
Он раскрыл дверь комнаты размером эдак футов 60 на 30,
Ни единого пятнышка. Ояа годилась бы для операций аппендицита. А уж оборудование! Вакуумный насос приговаривал: пфу-пфу-пфу. И какая-то зеленая жидкость проходила длиннейший путь по системе стеклянных трубок. Проклятого бульканья и всхлипывания было больше, чем у Джекила и Хайда [ Персонажи из повести Роберта Стивенсона "Странная история доктора Джекила и мистера Хайда".]. Длинная линия клеток из нержавейки, дверцы которых широко" распахнуты. Пол покрыт копошащимися белыми мышами, кроликами и собаками.
- Идите за мной.-Халбет ловко лавировал среди лабораторных животных, ведя меня в другой конец комнаты, где было устроено что-то вроде уютной гостиной. Стойка для курительных трубок, книжные шкафы, камин. У камина сидели два старца с тростями в руках. Один из них держал здоровенный кус хлеба и крошил его животным.
- Доброе утро, джентльмены, - поздоровался Халбет.
Тот старик, что держал хлеб, так и подскочил. Туловище у него было тучное и маленькое, приделанное к тощим длинным ножкам. Мне он напоминал очумелого паука.
- Доктор Коул, позвольте вам представить доктора Фэрли.
Я пожал руку доктора Коула, который наклонился вперед, но не встал.
- А это доктор Харт.- Старик футов семи ростом еле выполз из кресла с помощью своей палки. Он не весил и ста тридцати фунтов.
- Рад познакомиться с вами, доктор Фэрли,-сказал доктор Харт. Доктор Коул даже не шевельнулся.
