Отказавшись идти праздновать с остальными, по возвращению в город, Колин отправился домой.

– Зря чемпион, – похлопал его по плечу отец, – Мы бы очень хотели, чтобы ты поприсутствовал, да, народ?

–Да! – поддержали его жители города.

Колин смахнул руку и приблизился максимально близко, чтобы то, что хотел сказать парень, услышал только он.

– А я бы хотел родиться в другой семье, – прошипел он сквозь зубы, – Потому что, в отличие от них, я знаю, что вы за люди.

Лицо отца искривилось в злобной гримасе, но уже через секунду он повернулся к толпе и сказал:

– Устал, давайте отпустим его отдохнуть.

Вбежав в свою комнату, Колин сразу плюхнулся на кровать лицом вниз. В сердце кипела ярость. Он уже привык к этому чувству, ведь начиная с того самого дня, когда его записали на атлетику, родители взращивали его в душе мальчика каждый день.

С самого детства одна тренировка сменялась для Колина другой, одни соревнования другими. В те моменты, когда он хотел, хоть немного пожить жизнью нормального ребенка, эту мысль выбивали из него кулаками. Сначала это делала мать, а когда мальчик немного окреп, то подключился и отец. Идеальная пара на улице, оказалась диктаторским дуэтом дома.

– Чертов негодник! Ты ни на что не способен! – как наяву звучал в голове голос матери.

Такое было каждый раз, когда Колин пропускал тренировку. Обычно, после этого следовал удар или что-нибудь летело в голову бедному мальчику.

– Какая еда? Ты её не заслужил, – также эхом отдавались слова отца.

Удивительно, как умело его родители скрывали свою сущность. На людях они были той семьей, которую принято называть идеальной. Если бы хоть кто-то знал, какие они на самом деле… Хотя, измелилось бы что-нибудь? Повзрослев, Колин часто задавался этим вопросом. «Наверное, нет, – решил для себя он, – Они способны только лгать!» Окружающие не делали ему плохого. Наоборот, стоило прессе Ролинис заговорить о нем в новостях, стоило жителям страны узнать про его маленький городок, как он стал настоящей звездой. Те, кто еще недавно обходил его в школе стороной, стали такими приветливыми, будто они знакомы уже сто лет, люди на улицах всё чаще улыбались ему и желали успехов. Но это была ложь. Колин давно понял, что искренности в этом нет. «Закрытые в своем мирке, не способные из него выбраться, они будут боготворить любого, пока он хоть как-то превозносит их существование».

Да и в дружбу он не верил. Каких друзей он мог завести, когда все время тренировался, а за своеволие его били? Самое страшное, что за годы истязаний, его родителям удалось убедить его, что он никому и не нужен. Что та жизнь, которой он живет – лучшее, что может с ним быть. Именно поэтому он не мог уехать, уйти, убежать от них и, даже, рассказать кому-то о всей той боли, что переносит каждый день. На его памяти не было дня, когда бы он был по-настоящему счастлив. Хотя нет. Был такой день. День, который навсегда запомнился ему и за который, он всегда будет благодарен судьбе.

Колину было тогда одиннадцать лет. После очередной победы на чемпионате по юниорам, ему позволили поехать с классом в зоопарк. Повезло, что тренер заболел и не смог провести тренировку в тот день. Это была первая его поездка и с самого утра он был на взводе. Родители уже уехали, поэтому мальчик радостно вбежал на кухню, чтобы взять себе чего-нибудь в дорогу. Как он и думал, мать ничего ему не приготовила, поэтому Колин наскоро нарезал себе бутербродов, закинул их в пакет и выбежал к школьному автобусу, который уже ждал его на остановке.

– Дети, дети, тихо, – пыталась успокоить галдящую ораву учитель.

Молодая девушка, которая только-только устроилась в школу, была послана, как пушечное мясо с маленькими непослушными негодниками. Колин был единственным, кто тихо сидел у окна. Он не кричал и не смеялся. А с кем? Друзей то у него не было, хотя первые статьи о нем уже начали появляться и родители заставляли своих детей хорошо с ним общаться:

– Он станет богатым и знаменитым и тебя подтянет, – обычно говорили они.

Несколько раз Колину даже рассказывали об этом дети, которых наказали за нежелание с ним дружить. Обычно он на это отвечал: «Извините, мне правда жаль. Если хотите, можете говорить родителям, что мы дружим, я никому не расскажу, что это не так», – и уходил. Пройдет еще не мало времени, пока Колин не научится пользоваться своей, такой нежеланной, популярностью, как с теми девушками в кафе. А пока, он просто ребенок, который не верит, что в скором времени найдет себе друга, но как же он ошибается.

Гам детворы, снующей туда-сюда, запах попкорна и сладкой ваты, что сразу ударил в нос, всё это было для Колина в новинку.

– Дети, разделитесь по парам, – направляла их молодой учитель.

Одноклассники парня быстро определились с кем будут ходить. Все с кем-то дружили, так что сложности выбора и не почувствовали.

– Колин, ты тогда будешь с Густавом, – присела перед мальчиком учительница.

– Нет, мисс Мириэль, – взмолился рыжий паренек, – Можно я буду третьим с ними?

– Да, пусть идет с нами! – поддержала его пара, к которой тот хотел присоединиться.

На лице учительницы появилось замешательство. Явно она не знала, что делать в такой ситуации, а просто накричать на учеников не могла, еще не настолько эта работа её выжгла.

– Я могу походить один, – тихо сказал Колин, – На соревнованиях я часто хожу один до стадиона, так что всё нормально.

– Ладно, – выдохнула мисс Мириэль, – Можешь идти с ними третьим Густав.

– Ура! – обрадовались ребята, а учитель повернулась к Колину и в благодарность за то, что тот избавил её от детских истерик сказала:

– Спасибо.

– Интересно, что посмотреть в первую очередь, – задумался в слух Колин, держа в руке огромную, размером с половину себя, сахарную вату.

До отбытия было целых шесть часов, и мальчик хотел использовать с пользой каждую минуту, кто знает, когда еще ему удастся вот так погулять вдали от тиранов родителей. Он шел вдоль вольеров с животными и с восхищением заглядывал в каждый. Но, честно говоря, животные не сильно его восхищали. Это было для него необычно и захватывающе, но, почему-то ни один зверь не заставил его открыть от удивления рот. Это расстроило Колина, он то думал, что сегодняшний день станет для него чем-то восхитительным и неповторимым. От нахлынувшей грусти мальчик сел на лавочку спиной к последнему вольеру, который еще не посмотрел, и стал ждать, когда закончатся оставшиеся четыре часа до отправления назад.

– Вау! Вы видели!? – вдруг услышал он девчачий голос за спиной, прямо у последнего животного, – Как он прыгает! Такой быстрый! Ого вы видели!?

«Кому-то явно тут нравится», – подумал Колин. Девчонка всё не унималась и, в какой-то момент, мальчику это надоело, и он решил высказать той своё недовольство. Колин повернулся и быстрым шагом пошел к вольеру, параллельно вычисляя источник этого шума. Им оказалась девочка, примерно его ровесница. Она бегала вдоль заборчика и приставала к посетителям. Пары у нее, как и у Колина не было. «С такой и оглохнуть можно в паре», – усмехнулся он про себя, но подойдя к ближе заметил, что её так будоражило.

В просторном загоне, состоящем из прудика и травы находились стадо оленей. Возглавлял его крупный самец с широкими и мощными рогами. Вокруг него было несколько самок поменьше, шерсть которых была покрыта светлыми пятнами. Между их ногами носились совсем маленькие детеныши. Они резвились и играли друг с другом. Со стороны это было похоже на салочки.

– Круто, правда? – спросила у Колина девчушка, заметив, что теперь пялиться не одна.

– Да! – завороженно ответил он, даже не поняв, кому отвечает.

– Вот тот быстрее всех!

Действительно, один из оленят был куда проворнее собратьев. Хоть он и был чуть меньше, но с легкостью убегал от остальных, прыгая по камням и корягам, что были раскиданы по их вольеру. Глядя на него сердце Колина замирало. «Он такой же, – подумал он, – Такой же, как я. Быстрый и юркий. Но почему с ним играют, а за мной нет? Что у него есть такого, чего нет у меня?»