Назвавшись Ахмедом, старшим сыном главы поселения из рода Фалихов, он опустился на колено рядом и предложил девушке воды. Наконец, Дарья представилась в ответ и приняла помощь: глотнула пересохшими губами воды, ухватилась за руку Фалиха и с его поддержкой встала на ноги. Межреберье сразу пронзила острая боль, отдалась в плече и в боку. Летчица попыталась сделать вдох полной грудью, но не смогла и согнулась, держась за бок, при этом по ее летному костюму прокатилась туда и обратно меняющая структуру «чешуи» волна. На груди замигал красный светодиод. Мужчина понял, что Дарья получила серьезную травму, и решил не терять время.

– Наше поселение находится совсем рядом, не более трех километров отсюда, – с арабским акцентом произнес он. – I'll take you to Adyker.2

– Я думаю, лучше мне вернуться на базу, – возразила Белых.

– Это далеко для моего хаура. В поселении аль-маэлиш – наш лекарь – осмотрит вас, а потом мы свяжемся с людьми с базы и сообщим о том, что вы найдены. Они давно ищут вас.

Слова охотника доходили до пилота через одно. Рассеянно глядя по сторонам, она пыталась осознать, что с ней произошло и как она могла заплутать в песках. Тем временем Ахмед свистом позвал к себе хаура, извлек из мешка под его седлом небольшое устройство и размашисто швырнул его в сторону. В полете устройство щелкнуло и выпустило свое «жало» – остроконечный стержень. Он впился в песок, механизм зафиксировался и замигал огоньком. Белых поняла, что это был радиомаяк.

– Не могу вспомнить, как я здесь оказалась, – часто и поверхностно дыша, произнесла Дарья. – Ведь я была совсем недалеко от вашего поселения. А потом… словно какой-то провал в памяти.

– Мы поговорим об этом позже, в Адыкере. Сейчас необходимо доставить вас в поселение. Жара может ухудшить ваше состояние.

Фалих оседлал хаура, затем помог летчице взобраться в седло позади себя и, с цоканьем ударив четвероногое создание в бока, погнал его на запад. Могучее животное храпело, водило широкими ушами на крупной дугообразной голове и уверенно несло их в направлении Адыкера. Вцепившись в седло и превозмогая простреливавшую грудную клетку боль, Дарья тряслась и подскакивала на спине хаура, как мяч. Ахмед время от времени оборачивался к ней и с улыбкой спрашивал что-то либо сообщал об оставшемся расстоянии до поселения. «Что ж, лучше такая помощь, чем никакая…», – успокаивала себя Белых, осознавая всю абсурдность сложившейся ситуации.

***

Новость о прибытии в деревню девушки-пилота мгновенно разнеслась по Адыкеру и вызвала большой интерес у жителей. Оставив на минуту свои повседневные дела, адыкерцы с любопытством наблюдали, как старший сын хакима помогал спешиваться незнакомке, которая выглядела нездоровой. Она не могла держаться прямо, дышала с трудом и с опаской смотрела на окружающих.

В центре поселения находилось большое здание, действительно походящее на мечеть, однако теперь, находясь вблизи, Дарья рассмотрела его и поняла, что верхние этажи были жилыми. Два минарета, словно солдаты, стояли по сторонам от главного здания Адыкера, что было несвойственно ближневосточной архитектуре. По сути минареты, возведенные отдельно от мечети, являлись еще и башнями для наблюдения и точками обороны – сверху за гостьей наблюдали вооруженные луками и бластерами люди, вероятно, охранники. Слева и справа от архитектурного ансамбля возвышалось несколько устаревших и весьма напоминавших своей формой Врата космодрома многоэтажек. Вокруг них располагались преимущественно одноэтажные здания из камня с крышами-полусферами, рядом из толщи песка выступали частично утопленные остекленные резервуары, за ними – амбары, а совсем поодаль под навесами белой ткани, словно под парусами, угадывались женские фигурки. Женщины сидели по-турецки среди разложенных ими трав, фруктов и шкур и занимались своими обыденными делами.

Дорога, ведущая к мечети, была выложена огромными, уже испещренными плитами, в трещины которых ссыпался вездесущий песок. По сторонам от нее, в тени пальмообразных растений, были припаркованы немногочисленные скутеры устаревших моделей и натыканы «шесты» раскладных светильников на старых светодиодах. Вокруг них бегали и играли дети. Они то и дело засматривались своими миндалевидными глазами на незнакомку и горячо обсуждали ее необычный костюм. Их смуглые лица уже выдавали формирующуюся высокую носовую перегородку, фигуры были субтильны, каштановые волосы зачастую имели терракотовый оттенок либо были иссиня-черными.

Неподалеку дымила печь, из недр которой женщины в платках ловко извлекали душистые лепешки и сбрасывали с лопаток в плетеные корзины. Рядом с ними мужчина в огромных шароварах и красных туфлях-бабушах прямо на песке варил в небольшой ёмкости какой-то напиток с сильным ароматом корицы, соленой карамели и, как показалось Дарье, кофе. Она вспомнила этот обволакивающий сознание запах корицы и вдруг испытала смятение. Слева от печи на пыльной подушке полусидел-полудремал длиннобородый дед в огромном тюрбане. Он втягивал своими впавшими щеками дым кальяна, точнее, некой конструкции, напоминавшей кальян, и время от времени приподнимал веки. Вот его старые маслянистые глаза снова открылись и посмотрели на гостью. На секунду густые брови приподнялись, испещрив лоб длинными морщинами, казалось, старик изумился, но затем его лицо снова превратилось в старую маску и перестало что-либо выражать. Он пыхнул дымом и опустил веки.

Ближе к центральной дороге находилась мастерская, из темноты которой солнечные лучи выхватывали разобранный скутер-антиграв и множество деталей, композитных материалов и ящиков, очевидно ранее привезенных с базы. Финальным аккордом прозвучала уже ранее замеченная Белых огромная тарелка антенны, расположенная на тридцатиметровой ферме прямо за поселением.

Две девушки и один подросток выскочили на дорогу и принялись шептаться. Однако за спинами молодежи скоро появился мужчина в капюшоне и шикнул на них. Девица, что была постарше, недовольно посмотрела на него, демонстративно положила руки в браслетах на пояс и оценивающе посмотрела на Дарью. Вероятно, она воспринимала ее как потенциальную конкурентку либо как источник бед. Не все были рады чужакам в этой деревне. В большинстве же своем народ с любопытством смотрел на гостью, а Белых смотрела на них, поражаясь увиденному – всё, абсолютно всё здесь было эклектично: прогресс странным, непостижимым образом сочетался со стариной, отсталость соседствовала с современными технологиями, самобытность переплеталась с обезличенной современностью.

Ахмед дал какие-то поручения подошедшим к нему мужчинам. Двое приняли у него налуч и бластер и принялись стаскивать с хаура добытые туши; другие двое тут же разбежались – один понесся в сторону многоэтажки, возможно, за местным лекарем, второй поспешил внутрь дома-мечети.

Внезапно из мастерской появился юноша совершенно колоритной внешности. Высокий, статный, лицом он походил на Ахмеда, но был куда ярче. В чертах его улавливалось что-то и от черкеса, и от турка, и от араба – трудно было определить его национальную принадлежность, как и многих, живущих в Адыкере. Нынешние жители, хотя и являлись потомками выходцев с Аравийского полуострова, все же имели смешанную кровь, так как их праотцы принадлежали разным народностям. Более того, живя на Таурусе, адыкерцы интенсивно накапливали генетические изменения, поэтому обобщенное название «арабы», которое дали им экспедиционеры, было, мягко говоря, неверным.

Юноша был одет в длинную рубаху с разрезами по бокам, на бедре сверкал застежкой увесистый ремень с навешенными чехлами, штаны свободного кроя были заправлены в кожаные ботинки с высоким голенищем и неожиданно широкой подошвой, позволяющей с легкостью шагать по песку и не вязнуть в нем. Густые каштановые волосы, собранные в хвост, незамысловатый кулон на шее, черная татуировка в полукельтских мотивах на левом плече – все это привносило в образ молодого человека еще больше экзотичности. Взяв хаура под уздцы, он обернулся к Дарье, и в эту минуту она увидела, что глаза молодого человека имели насыщенный аметистовый цвет, а в лучах светила и вовсе становились лиловыми.