И единственное о чём я сейчас волнуюсь, это о брате, сестре и родителях. На дворе у нас тысяча девятьсот девяносто шестой год, сентябрь, а значит, с момента моей смерти прошло шестнадцать лет. Брату стукнуло сорок, а сестре за тридцатку. Как они там? Как родители? Всё ли у них хорошо? Немного раскис я, вспоминая родных и товарища Саньку, тянувшего меня вверх из оврага, в который мы заползли вслед за трактором.

  Получается, я ещё не скоро их увижу. Как читал в газетах Стэн, СССР распалось при прямом содействии Англии и их союзника США, так что, таких как я, англичан, там не любят. Ели бы я был обычным маглом, то попасть на родину было бы проще. Но я теперь волшебник. И как знал Стэн, ведуны России закрыли границы для всех одарённых, в ком не течёт славянская кровь, а волшебника из дождливой Англии там вообще ждёт "тёплая" встреча.

  Да и рано я об этом задумался. Непонятно, даже, сколько я буду тут сидеть. Так как суда как такого не было, срок моего заключения не оглашался. Надеюсь лишь, что мне дали не пожизненное.

  - Граф Монте-Кристо, узник замка Азкабан, - невесело вспомнил я любимую свою книгу, которую читал в детстве. - Какая ирония.

  - Ты чего там бормочешь? - Не утерпел Рабастан, услыхавший меня.

  Вот любопытный мне сосед попался.

  - Чего орёшь, Рабастан?

  - Да этот мальчишка напротив что-то там бормочет. Интересно.

  - Успокойся уже. Дай поспать.

  - Поспишь тут! - Огрызнулся Рабастан. - Скоро ночная кормёжка дементоров.

  Через час, начало резко холодать. А это значит, что смотрители попрятались в свои каптёрки и выпустили демонов, питающихся нашими самыми страшными ночными кошмарами.

  Внизу, на нижних этажах башни замка завыли. Дементоры уже успели до них добраться.

  Сжав зубы аж до того что челюсть свело, я сосредоточился на защите сознания, науке окклюменции, что работала даже здесь, в тюрьме. И хоть я не достиг ещё тех вершин, каких достигли, куски тех, кого я поглотил, это немного, но помогало. Кричать, как резанный я уже перестал. Только выл.

  - АААаааааа! - Заорал Рудольфус.

  - Мама, мама, мамочка, - заплакала Белла.

  - Суки! Бляди! Твари! - Начал материться Долохов благим матом.

  Реакция на чуждых этому миру тварей у всех была разная.

  - Я всё расскажу, я всё расскажу, - молил Рабастан, каясь в грехах и сдавая всех кого можно.

  Даже катаясь по полу, воя и раздирая себе пальцы в кровь, в попытках вырыть нору в каменном полу и там спрятаться, я всё слышал и накрепко запомнил, где Рабастан устроил свой схрон с золотом, магловскими фунтами, одеждой и универсальной палочкой.

  Так и пошли все дальнейшие дни, складываясь в месяцы. Рабастан пытался меня разговорить. Белла с мужем ругались, а я усердно занимался спортом, стараясь привести это тело в порядок. Ну и конечно магия. За сентябрь я заново заучил всю школьную программу первого курса, которую знали все три моих осколка и Стэн, хоть и учившийся паршиво, но на уроках присутствовавший. И да. Стэна я не жрал. Не знаю почему, но его память осталась в теле и досталась мне в наследство.

  Прошел октябрь и Хэллоуин. Наступил ноябрь, когда мы, англичане празднуем ночь Гая Фокса. В этот день, взрослые соревнуются в скорости сожжения чучела Гая, а детвора пристаёт к прохожим, с просьбой "дать пенни для Гая" и покупают на выручку петарды, от которых сотрясается старый Лондон. Всеобщий праздник, заканчивающийся шашлыком, что готовят прямо на останках догорающих чучел бедолаги Фокса. Все угощают всех яблоками, запечёнными в сиропе и сладким картофелем.

  Раньше я об этом празднике не знал, но впервые увидев его в своей памяти - зарёкся обязательно побывать и поучаствовать во всеобщем веселии.

  Радости сейчас мне явно не хватает.

  Наступление же рождества, все мои сокамерники ждали с плохо скрытым гневом. Обстановка у нас на этаже накалялась. Мальсибер, распевая свои песни, всё больше унывал и пел о смерти, мучениях, пытках. Долохов всё больше матерился, а Белла, эта язвительная женщина, отмалчивалась.

  О том, что произойдёт что-то плохое, я догадывался, но что? Между собой они об этом не говорили, и мне оставалось только гадать. Гадать и ждать.

  Двадцать пятое декабря. Рождество, радостно оповестили нас о наступившем празднике охранники тюрьмы, придя сегодня на завтрак сразу вдвоём, чего на моей памяти ещё не случалось.

  Как мне позже стало известно, в этот день ослабевали следящие чары на камерах, что выгодно различным пронырам из охраны, имели они возможность применять любые методы, дабы вытащить из тех, кто сел в эту страшную тюрьму их секретики.

  Частенько потом эти охранники обзаводились дорогой недвижимостью, которая явно была им не по карману. Пыточное заклятие, пергамент и кровь. Вот три составляющие, нужные чтобы переписать чьё-то имущество на другого.

  - Мы будем убивать вас медленно, суки! Не жить вам!

  - Резать, резать, резать! - Приглушенно рычал Рудольфус, сквозь железную дверь, сотрясая её своими кулаками.

  - Ха, ха, ха... И так каждый раз, Уильям, - обратился к своему напарнику тот, кто обычно разносит нам пожрать. - Не угомонятся, думают, что им кто-то поможет. Спасёт, ха, ха, ха...

  - Давай уже поскорей, Арчи, мочи терпеть нет! Зря я тебе пятьдесят галлеонов, что ли отвалил? - Раздражённо прервал его Уильям, с нетерпением в голосе.

  - Сейчас, сейчас, - забрякали ключи в руках Арчи. - Секунда.

  Звук проворачивания ключа и чья-то камера со страшным скрипом отворилась. Смотреть, что происходит в коридоре, можно было только через щель для тарелки внизу двери и я, встав на четвереньки, заглянул в неё.