Глава 3

Утром чувствовала себя разбитой, рубцы ныли, задевая нервные окончания позвонков. Странное состояние для ганзалеонки. Обычно мы не страдаем от заболеваний. С нашей регенерацией мы не знаем, что такое простуда, остеохондроз, гастрит. Тем удивительнее мои фантомные боли, преследующие меня на протяжении последних лет. Скорее всего они шли из головы, усиливаясь после наваливающихся воспоминаний.

Приняв холодный душ, спустилась в столовую, стискивая зубы от дискомфорта в спине. Есть не хотелось, но первое правило солдата гласило: хороший воин – сытый воин. За командирским столом сидел Шамид, дожидаясь моего появления.

– Привет, капитан, – встал, приветствуя.

– Здравствуй, Шамид, – кивнула, присаживаясь на стул. – Что-то случилось?

– С кораблём всё нормально, как и с командой, – сел на против. – Что происходит с тобой, Акмаль?

– С чего ты взял, что со мной что-то происходит? – недовольно повела плечом.

– Такой я видел тебя после… после ухода мужей, – пробубнил, запинаясь.

– Какой, такой? – начала заводиться.

– У тебя затравленный взгляд, Акмаль, – устало вздохнул. – Глядя на тебя, душа истекает тоской.

– Со мной всё нормально Шамид, – зашипела, забыв о своём звании. – Не кажется ли тебе, что ты слишком много на себя берёшь?

– Я не забываю про субординации на мостике, но здесь я прежде всего твой друг, который вытаскивал тебя депрессии, заставлял жить, помогал справляться с горем, – схватил за запястье, притягивая к себе ближе. – И не позволю сползти в тоже болото. Надо будет, свяжу и отправлю на Ганзалеон. Пускай твои родители находят смысл жизни и учат заново жить.

– Ты не сделаешь этого, – уставилась на него, прожигая взглядом.

– Сделаю. Ещё как, – получаю в ответ грозное рычание. – Когда ты последний раз сияла, Акмаль?

Когда сияла? Последний раз семнадцать лет назад, когда моя волна света соединилась с уничтожающим синим пламенем, выпущенным из нового оружия с корабля дамиртальцев, усилив его и расплавив всё вокруг.

– Акмаль! Уходи! – кричит Лахтур, прикрывая меня от смертельной вспышки. Если бы я знала…

Влажная дорожка очертила контор шрама на щеке. Смахнула, отворачиваясь от Шамида, восстанавливая ледяную суровость на лице.

– Ты перестала контролировать эмоции, Акмаль, – прошептал Шамид, погладив по руке. – Столько лет, а ты всё никак не справишься. Надо жить дальше, искать новый смысл, новое счастье. Уходи с флота. Возвращайся домой. Найди в конце концов себя. Ты молодая, Акмаль, красивая. Ты ещё можешь выйти замуж, нарожать детей.

Мне захотелось ударить Шамида за предательские слова, но я сдержалась, встала и пошла на рабочий пост. Прятаться в каюте, жалеть себя и рыдать, не могла позволить. Надо выстоять шесть дней, продержаться до возвращения на станцию, а там можно зарыться в кровать и предаться воспоминаниям на пару дней.

Корабль режет черноту с россыпью далёких звёзд, проходя как нож сквозь масло в пространстве. Где-то там в трёх неделях лёту дом, где я росла, купалась в родительской любви, мечтала о нескончаемом счастье, где меня до сих пор ждут и любят.

– А жене капитана можно постоять на мостике? – пристаю к Лахтуру, раскладывая вещи по выделенным полкам в шкафу.

– А жена капитана не слишком наглеет? – смеётся он, подходя сзади и беря руками в плен. – Команда ещё не в курсе, а она на мостик просится.

– Почему ты избегал меня целый год? – задаю вопрос, который мучает меня со вчерашнего вечера.

– Ждал приписки ребят к моему кораблю, – целует в макушку, зарывшись лицом в волосы. – Каждую ночь хотелось ворваться и забрать тебя, не дожидаясь братьев. Только долбанная бюрократия затянула перевод. Пришлось держаться от тебя подальше.

– Зачем держался? Мог соблазнить меня раньше.

– Не мог. Я хотел взять тебя в жёны, а не пользоваться втихаря по ночам, – разворачивает к себе. – Чуть с ума не сошёл от ожидания. Всей команде пришлось терпеть мой буйный нрав.

– Мне тоже пришлось не легко держаться, – шепчу, прижимаясь к груди.

– Знаю, – гладит по спине. – Следил за тобой. Видел, мне как вспыхиваешь при и хмуришь брови, думая, что я на тебя не смотрю. Как только понял, что нравлюсь тебе, сразу вызвал парней.

– Когда признаемся команде? – млею от нежных касаний, готовая заурчать.

– Ларит с Литамом как раз занимаются подготовкой, – хитро улыбается. – Тебе надо надеть платье.

– Из простыни сделать? – свожу недовольно брови, выпячивая нижнюю губу.

– В шкафу висит, – подталкивает к нужной двери. – Специально для тебя с Ганзалеона привезли.

Оно шикарно. Сочного зелёного цвета с чёрными кристаллами по лифу и низу рукавов. Длинная юбка с запахом, оголяющая ногу при ходьбе, и неглубокий вырез лодочкой, открывающий небольшую часть плеч.

– Оно прекрасно, – восторженно шепчу, приглаживая вдоль линии бёдер. – Спасибо Лахтур.

– Это ты прекрасна, а платье всего лишь дополняет твою красоту, – он выходит из ванной комнаты, застёгивая рубашку такого же цвета, что и платье. Мои глаза выпрыгивают из орбит от его красоты, подчёркнутой мерцающей зеленью.

– Ты как на свадьбу оделся, – справляюсь с заторможенностью.

– У нас и есть свадьба в походных условиях, – чмокает в лоб. – Вернёмся на Ганзалеон, и сразу в храм.

– Родители обрадуются, – слежу в отражении зеркала за своим мужчиной. – Особенно мама. Право на самореализацию конечно мне дали, но идея выдать замуж всё равно сидит.

– Ну что готовы? – просовывает голову в дверь Литам. – Охренеть яблочко! Ты необыкновенно красива! Мужики от зависти умрут!

Подхватывает на руки и кружит, а я заливисто смеюсь, цепляясь за шею. Счастье бьёт через край. Хочется делиться им и заражать окружающих эмоциями. Хочется, чтобы чёрная бесконечность озарялась цветными вспышками. Жаль, что в основу моего дара заложены защита и нападение. Жаль, что моё сияние играет только зелёным спектром разных оттенков. Жаль, что я не могу добавит в него красок и устроить для всех световое шоу.

Команда оказывается в шоке. Кто-то от души нас поздравляет, кто-то смотрит с обидой и завистью, не сумев ранее добиться моего расположения. Конечно. Ганзалеонки всё ещё являются диковинками, поэтому в основном выбирают партию получше. А кто здесь самый лучший? Конечно же капитан корабля. Но такие взгляды единичны, и в большинстве мне открыто улыбаются, радуясь, что появился повод накрыть столы и выпить сатаял.

От поздравлений и градусов кружится голова, а может моя нетрезвость связанна с безграничным счастьем. Лахтур вводит всех в замешательство своей улыбкой. Команда первый раз видит улыбающегося капитана. Обычно его брови сходятся на переносице, глаза гневно горят, а мои любимые губы сжаты в тонкую полоску, скрывающую их потрясающий контур. При всех старший муж надевает мне на шею брачный кристалл, а потом втихаря вдавливает его в расщелинку между грудью.

– Хочу увидеть тебя одетой только в этот кристалл, – шепчет, рассматривая с пошлостью процесс погружения камня между холмиками.

Щёки заливает румянец, сто́ит только представить себя обнажённую перед ними. Ночью и утром всё прошло в угаре, на кровати и в темноте. А вот при свете и с кристаллом на вздымающейся от возбуждения груди…

Я стою посреди комнаты под голодными взглядами своих мужей, окруживших меня, гордо красующихся своими совершенными телами, покрытыми татуировками. Смущение заставляет шевельнуть рукам в попытке прикрыться.

– Не смей, – рычит Лахтур, пожирая меня от макушки до кончиков пальцев на ногах.

Заламываю руки за спиной, покрываясь очередной порцией румянца, расползающегося огнём по щекам, шеи и груди.

– Ты совершенна Акмаль, – сбивается на хрип Ларит.