Но сегодня все было иначе: к общему изумлению, Василий спокойно вошел в воду и, зайдя по пояс, поплыл, по-собачьи колотя руками и ногами по воде.

Проводив Васю задумчивым взором, Люся спросила у Митьки:

— Как ты думаешь, чем теперь Машка с Генкой занимаются?

— Наверное, целуются по-французски, — не задумываясь, ответил Митька.

— А как это? — удивилась Люся. Вместо ответа Митька просто показал, как.

— Да что ж ты делаешь, гад такой! — отбиваясь, закричала Люся.

— Целую по-французски, — спокойно ответил Митька. — Но если тебе не нравится, то больше не буду.

— Почему не нравится? — возмутилась Люся. — Давай еще разок. Пока никто не видит…

Тут раздалось воронье карканье, означавшее, что над Васей нависла смертельная опасность. Недолго думая, Надя с невысокого бережка кинулась в воду и как могла быстро поплыла к Васе, который продолжал беззаботно плескаться, даже не подозревая о том, что ему грозит.

Хотя Чаликова и была невидимой, но всплеск от ее резкого входа в воду оказался достаточно заметным даже для занятых французскими забавами Васиных друзей.

— Щука, наверное, — предположил Митька. — Или сом.

— Как бы эта щука нашему комиссару Мегре чего-нибудь не откусила, — хихикнула Люся. — Ну, что встал? Продолжай давай!

В этот миг Василий почувствовал, что тонет. Вернее, что какая-то неумолимая сила тянет его ко дну. Он хотел крикнуть, но чуть не захлебнулся…

Та полянка, где уединились Генка и Маша, с трех сторон была окружена кустарником, но к реке выход имела. Вопреки Митькиным смелым предположениям, Маша с Генкой вовсе не предавались французским глупостям, а просто очень тихо и серьезно о чем-то разговаривали, сидя на бережку и болтая ногами в воде. Маша нежно держала Генку за руку чуть выше локтя, а Генка так смотрел на Машу, что было ясно — ее чувства не остались без ответа. Лишь в какой-то миг, заглянув в Генкины глаза, Маша прочла в них страшную тоску и немой вопрос: «Господи, за что это именно мне?», впрочем, относившийся вовсе не к Маше, а к чему-то совершенно другому.

— Ой, Ген, кто там? — вдруг проговорила Маша, увидев чью-то голову на поверхности реки.

Генка поправил на носу очки:

— Неужто Васька? Да куда ж его занесло — он же плавать не умеет!

И Генка, не задумываясь, сиганул в воду и резкими движениями поплыл к Васе.

— Генка… — прошептал Вася, увидев друга. — А я тут чуть не утонул.

— Вижу, — усмехнулся Генка и, подхватив Васю, уверенно загреб к берегу, где их уже ждали Митька с Люсей и Маша, пришедшая на «основную» полянку через ивняки.

— Что случилось? В чем дело? Вася, ты живой? — забросали они вопросами и утопленника, и его спасителя.

— Живой, живой, — ответил Генка, бережно укладывая Василия на подстилку. Люся тут же принялась его растирать махровым полотенцем.

— Ребята, здесь вообще купаться нельзя, — тихо и медленно заговорил Вася, едва придя в себя. — Там что-то такое… Или подводное течение, или двойное дно. Или что-то и вовсе необъяснимое. Сначала меня стало засасывать, и я уже решил, что все, мне капут. Но потом кто-то, или что-то, не знаю что, подняло меня на поверхность и держало, пока не подплыл Генка.

— Прямо борьба темных и светлых сил, — усмехнулась Маша.

— Вы можете смеяться, сколько хотите, но, по-моему, так и было, — тихо, но твердо ответил Вася. — Другого объяснения я не нахожу.

— Ты это расскажи на приемной комиссии в комсомол, — не удержался Митька от глупой шуточки.

— А я уже не знаю, буду ли туда вступать, — вздохнул Вася.

Выйдя победительницей из борьбы с «темными силами» (имеющими, впрочем, имена и фамилии) за душу юного Василия Дубова, Надежда вдруг обнаружила, что у нее с головы не то слетела, не то была сорвана шапка-невидимка. Стараясь держаться под водой, она поплыла в сторону Васятки. По счастью, ребята, занятые утопленником, ее не заметили.

Одевшись в «учительское» платье, Чаликова углубилась в лес, где вскоре услышала знакомый голос Анны Сергеевны Глухаревой, бранившей своего нерадивого напарника. Каширскому доставалось за все — от происшествия на боровихинском огороде до некачественных «установок» юному Дубову войти в речку. Попутно Анна Сергеевна осыпала многоэтажными и весьма заковыристыми проклятиями немалое количество физических и юридических лиц: от Дубова и Чаликовой до Херклаффа и Путяты и от Кислоярской милиции до охраны Загородного терема. Надя поняла, что «пилить» Каширского Анна Сергеевна будет еще долго, и следовательно, в ближайшее время непосредственная опасность Василию не угрожает.

А Вася, приподнявшись на подстилке, внимательно посмотрел на Генку и Машу:

— Скажите мне откровенно — незадолго до того, как… В общем, не было ли у вас какого-то ощущения, как будто что-то не совсем так, как обычно. Нет-нет, — поспешно добавил Дубов, — я не имел в виду ничего личного, а другое. Ну, вы понимаете.

Генка с Машей поглядели друг на друга, потом на Васю.

— А откуда ты знаешь? — спросила Маша.

— У нас у всех троих такое было, — вместо Васи ответила Люся. — Вот мы подумали, что и у вас тоже?..

— Да, Вася, ты прав — что-то было, — первым решился Генка. — Это длилось считанные мгновения, но мне открылись некие, назовем их так, тайные знания.

— И тут же закрылись? — хихикнула Люся.

— Нет, — кратко ответил Генка. — Они стались при мне. — И, как бы предупреждая следующие вопросы, поднял руку. — Простите, ребята, но я и без того сказал вам больше, чем имел право.

Генкины слова ребята восприняли без особого удивления, а точнее, пропустили мимо ушей — он вообще иногда изъяснялся несколько витиевато.

— Маша, а как тебе — тоже что-то открылось? — спросил Митька. — Или наоборот, закрылось?

— И не открылось, и не закрылось, — усмехнулась Маша. — Просто кое-что привиделось и прислышалось.

— И что же? — не отступался Митька.

— Потом расскажу, — пообещала Маша. — Лично тебе, Митенька, и на ушко, а при всех не могу — не совсем прилично. — И, обернувшись к Дубову, Маша с участием спросила: — Ну как, Вася, тебе уже лучше?

— Да, — кратко ответил Вася. По его лицу Маша видела, что он хочет сказать что-то еще, но не решается. Но и Маша, и все остальные так ласково и участливо глядели на Васю, что он продолжил: — Знаете, ребята, я только одно хотел сказать вам: я очень люблю всех вас и счастлив, что вы у меня есть.

Произнеся это, Василий смущенно замолк. Вид у его друзей тоже был весьма озадаченный — такого от Васи никто не ожидал. При всей доброте и душевной щедрости он обычно бывал сдержан, если не сказать скуп во внешних проявлениях чувств и совсем не склонен к сентиментальностям. Скорее Митька мог бы «выкинуть» что-то подобное, но уж никак не Вася. Хотя, с другой стороны, он ведь только что чудом спасся от смерти…

— Ребята, а давайте снимемся все вместе, на память! — вдруг предложила Маша.

— Всем вместе не получится, — возразила Люся. — Кто-то один должен фотографировать.

— Сейчас устроим, — пообещал Митька и возвысил свой и без того звонкий голос: — Эй, парень, можно тебя на минутку?!

Васятка обернулся и увидел, что к нему приближается один из друзей юного Дубова. Васятка хотел было надеть «семейные» трусы, но так как и Митька, и все остальные по-прежнему загорали безо всякого стеснения голышом, решил, что здесь так и полагается. Поэтому он просто поднялся со своей подстилки и сделал несколько шагов навстречу Митьке, у которого на шее висел какой-то странный предмет в кожаной оболочке.

— Извини, что тревожу, — заговорил Митька. — Мы просто хотели тебя попросить, чтобы ты нас сфотографировал.

— Что-что? — не понял Васятка.

— Ты что, фотоаппарата никогда не видел? Ну да не беда, я тебя вмиг научу. Смотришь вот в это окошечко…

Пока Митька договаривался насчет фотографирования, Вася отозвал Генку в сторону:

— Извини. Ген, я опять насчет того, что ты говорил. Знаешь, если бы я услышал это от кого-то другого, то принял бы за шутку или розыгрыш. Но не от тебя. Стало быть?..