Литмир - Электронная Библиотека

Логан не вошел в дом, а сразу направился к сараю – взять лестницу. Прошел вдоль стены, мимо водостока, где все они стояли когда-то и отрабатывали подбрасывание мяча. По сто раз кряду, день за днем, пока не добились того, что мяч у них летел прямо вверх, как по линейке.

Он подумал: интересно, где сейчас родители? И сколько у него времени до их возвращения? И рассердится отец или обрадуется, увидев, что его обычная домашняя работа выполнена?

Трой хотел нанять людей в помощь родителям. Садовника. Уборщицу. Домработницу.

– Что… целую команду слуг? – удивилась Эми. – Мама и папа будут звонить в колокольчик, как владетельные лорд и леди?

– Я возьму расходы на себя, – сказал Трой с тем особенным выражением на лице, которое появлялось у него всегда при упоминании денег: таинственным, стыдливым и гордым.

Никто из них толком не понимал, чем занят Трой, но было ясно, что он взобрался на какой-то немыслимый уровень благосостояния, куда можно было попасть, только очень упорно занимаясь теннисом. Однако Трой каким-то образом умудрился найти другой путь к тому, чтобы разъезжать на фантастической тачке и жить как в сказке. Теперь он играл в теннис светски, с банкирами и адвокатами, и без надрыва – так, словно был учеником частной школы, который брал индивидуальные уроки у Делэйни не потому, что талантлив или любит спорт, а потому, что это полезный жизненный навык.

Отец ни разу не спрашивал Троя о его карьерных планах.

Логан открыл сарай и нашел там ведро, перчатки и лестницу. Все на своих местах. По словам его приятеля Дэвида, первые, надрывающие сердце признаки болезни Альцгеймера он заметил у своего отца, когда тот перестал класть на место инструменты, но сарай Стэна выглядел безупречным, как анатомический театр.

Даже маленькое окошко искрилось, за ним, сбоку от теннисного корта, рос японский клен, начинавший пробуждаться к весне. Осенью листья его становились золотисто-красными. Логан увидел себя, как он ребенком роется в мягком хрустящем ковре из листьев в поисках ускакавшего теннисного мяча, потому что мячи стоят денег. Он увидел себя мчащимся мимо этого дерева в тот день, когда впервые проиграл Трою, а отец велел ему смотреть, как Гарри Хаддад демонстрирует крученую подачу, которая Логану пока не удавалась, и, может быть, в глубине души он понимал, что никогда с ней не справится: у него просто отсутствовало это инстинктивное понимание, где должен быть мяч. Он так вымотался в тот день, что отшвырнул ракетку, возвращаясь в дом, и едва не оттолкнул какую-то бедную девчонку, ожидавшую своего урока, ей пришлось даже с испуганным писком отскочить в сторону.

В тот день Логан понял, что его младший брат может быть лучше его и, главное, что Гарри Хаддад – талант и обладает каким-то крайне важным и удивительным качеством, которого не хватало всем детям Делэйни.

Логан решительно отвернулся от этих воспоминаний и посмотрел на отцовский верстак, содержавшийся в безупречном порядке.

Зря Трой думал, что они могут нанять кого-то за деньги для выполнения домашней работы, которой отец всегда занимался сам, – это просто глупость. Стэн посчитает наем прислуги унизительным, экстравагантным и недостойным мужчины. Однажды Логан сидел в машине с отцом, когда они проезжали мимо человека в костюме, который стоял на обочине и небрежно листал странички в своем мобильнике, пока парень из службы помощи на дорогах, стоя на коленях, менял колесо у его «мерседеса». Стэна так возмутила эта сцена, что он открыл окно и заорал:

– Меняй сам свои колеса, ссыкун гребаный! – Потом он поднял стекло, робко улыбнулся и сказал Логану: – Не говори маме.

Логан ни за что не позволил бы другому мужчине менять для него шины, но Трой – черт его побери! – позволил бы, и с удовольствием. Он бы дружелюбно болтал с этим парнем, пока тот занят делом. В последний раз, когда они собрались все вместе на день рождения Эми, кто-то спросил Троя, чем он занимался сегодня, и тот ответил без стыда или стеснения:

– Делал педикюр.

Оказалось, ко всеобщему удивлению, что этот парень регулярно делает педикюр.

– О дорогой, я бы подстригла твои ногти бесплатно, сэкономила бы тебе деньги! – воскликнула мать, как будто Трою нужно было экономить деньги, после чего все разом и без оснований на то про себя ужаснулись, представив мать стригущей Трою ногти на ногах, как будто тот на самом деле попросил ее об этом.

Трой был единственным из Делэйни, кто когда-либо делал педикюр. Отец, скорее, допустил бы, чтобы ему иголок в глаза понатыкали. Джой боялась щекотки. Эми считала педикюр слишком аристократической процедурой, а Бруки говорила, что так можно подцепить кожную инфекцию.

Троя все это не волновало. Он был сам себе хозяин.

Никто не назвал бы Троя пассивным, хотя именно он пассивно позволял чужому человеку полировать себе ногти на ногах, как хренов император.

– Ты даже не попытался остановить меня, – упрекнула Логана Индира, позвонив из аэропорта.

– Я думал, ты этого хотела, – ответил Логан.

Она сказала, «что больше так не может». Как? Это осталось для него загадкой.

– Но чего ты хочешь, Логан? Ты такой, блин… пассивный! – Говоря это, она плакала, горько-горько, а он страшно перепугался, не понимая, что вообще происходит. Это ведь она разрывала отношения, не он.

Потом Индира повесила трубку, и слово «пассивный» стало последним, сказанным ею, оно эхом повторялось в голове у Логана, пока он не зациклился на нем, рассматривая его и то, что могло за ним скрываться, под всеми возможными углами. Он даже заглянул в словарь и прочел определение, а теперь уже знал его наизусть и временами бормотал себе под нос: «Принимающий или допускающий происходящее с ним или то, что делают другие, без активного отклика или противоборства».

А что плохого в приятии и допущении происходящего или поступков других людей? Разве это не по-дзенски разумный способ жить? Очевидно, прежний парень Индиры был «доминирующим». Логан не доминировал. Он никогда не мешал Индире делать то, что она хочет, даже уходить от него, если так ей вздумалось, если так ей будет лучше. Он хотел, чтобы она была счастлива.

Но может, Индиру вообще никто не способен сделать счастливой? Он не собирался требовать, чтобы она осталась.

– Ты недостаточно хочешь меня, – сказала она однажды, где-то за неделю до того, как бросила его, и Логан онемел от топота сердца в груди, а потому ничего не ответил, просто смотрел на нее, пока она не ушла с тяжелым вздохом.

– Ты недостаточно хочешь этого, приятель, – сказал ему как-то отец.

Они ехали домой в машине после того, как он впервые проиграл матч треклятому Гарри Хаддаду. Логан помнил, как сидел на переднем сиденье, не говоря ни слова, но твердил про себя: «Ты ошибаешься, папа, ты не прав, ты не прав, ты не прав».

Ему явно не удавалось правильно сообщать о своих желаниях, и тут можно усмотреть иронию, учитывая, что он преподавал навыки общения.

Я слишком сильно этого хотел, папа.

Логан положил перчатки и скребок в ведро, подхватил рукой лестницу. Выйдя из полумрака сарая, заморгал глазами от солнца.

– Доброе утро, – произнес женский голос, и Логан едва не выронил лестницу.

На мгновение ему показалось, что это Индира, как будто, думая о ней, он заставил ее материализоваться, но, разумеется, это была не она.

На задней веранде дома его родителей сидела незнакомая женщина, зажав в руках кружку с чем-то горячим, она дула на свой напиток и поглядывала на Логана.

Ее прямые светлые волосы, обстриженные под острыми углами, висели по бокам худого крысиного лица. Джинсы были такие длинные, что ей пришлось собрать их в складки на икрах почти до высоты коленей. На ногах – угги на два размера больше, чем надо. Они болтались у нее на ногах, как у девочки, обувшей мамины туфли. Спереди на серой толстовке с капюшоном – розовая эмблема.

– Я не хотела вас напугать, – сказала она, поставила кружку на стол и заправила волосы за уши, отчего они стали видны, но две упрямые пряди все-таки вырвались на волю.

17
{"b":"759983","o":1}