далеки, скажу я так:

все однажды капитально

попадёте вы впросак.

Вот пошёл ты в лес однажды –

ну а там в кустах сидит

волосатый, здоровенный

первобытный троглодит!

Может, он в душе хороший

человек, да только вот

половую принадлежность

сгоряча не разберёт.

В общем, я скажу вам прямо,

что большой конфуз вас ждёт,

если он ещё к тому же

вас неправильно поймёт

В общем, вы смотрите сами.

Оставляю вас пока.

Всем до скорого свиданья!

С уваженьем, тчк.

Прощальная студенческая

Я гранит науки грызть

еду в край далёкий,

где для юных школяров

путь открыт широкий –

к знаньям, что так жажду я,

к сказочным вершинам

тайн великих, что не счесть,

к вековым глубинам.

Как однажды слышал я

в анекдоте старом,

«Век живи и век учись» –

сказано недаром.

Просвещенья дух подчас

нас преображает

так, что и родная мать

после не узнает.

Тот, кого ученья свет

по дороге длинной

вёл всю жизнь, на склоне лет

не умрёт дубиной.

Духом твёрд и крепок лбом,

жизнью закалённый,

доберётся он ужом

на стезе учёной

до местечка, где потом

тихо он дождётся,

когда как-нибудь ему

случай подвернётся.

Птицу счастья, что взмахнёт

сильными крылами

в судьбоносный миг за хвост

ухватить руками.

Если вовремя ему

птица подвернётся,

то совсем другая жизнь

у него начнётся.

Среди всех мастеровых

госпожи Науки

много было и таких,

что погрели руки.

Тихо спрятавшись в тени

общей громкой славы,

не спешите их ругать –

будете неправы.

Серый фон, скажу я вам,

как-то оттеняет,

и любой талант на нём

как звезда сверкает!

«Свет возник из темноты», –

слышал как-то где-то

я, и видно без неё

не было бы света.

Да к тому же в наши дни,

если разберёшься,

то Эйнштейнов ну никак

ты не напасёшься!

Так что полноправный ты

двигатель науки,

если уж лежит душа

и доходят руки.

В общем, еду я, друзья,

грызть гранит науки.

На прощание пожмём

мы друг другу руки…

Ценных знаний свой багаж

там я понемногу

день за днём, за годом год

соберу в дорогу.

И пополним мы тогда

молодое племя –

славный перечень имён,

что и в наше время

день за днём, за годом год

рук не опускают

и передний край наук

всё вперёд толкают.

До свиданья, отчий дом

с нашей старой школой,

где прошла моя пора

юности весёлой!

Меня поезд унесёт

в голубые дали,

где повсюду, что мы здесь,

в жизни не видали.

Величавою своей

красотой державной,

как наследье лучших дней

и эпохи славной,

удивляют нас кругом

Росси и Растрелли,

что потомки превзойти

так и не сумели.

Гений, что изящных форм

статью величавой

увенчал свои труды

вековою славой!

Здесь, когда наперекор

воле злой враждебной

вырос, словно создан вдруг

силой он волшебной,

среди леса и болот

город, как виденье,

рук российских мастеров

и Петра творенье!

Где-то там давно нас ждёт

славный храм науки,

птица счастья, что сама

не даётся в руки.

Я сейчас навстречу ей

в путь свой отправляюсь!

С вами, старые друзья,

здесь я попрощаюсь.

Поезд дал гудок, и вот

он неторопливо

в дальний путь меня несёт.

Что ж, вам всем счастливо!

Под колёсами бежит

вдаль стальная лента.

Вспоминайте иногда

вашего студента…

Сон в летнюю ночь

Шептала мне тихо: «Я в дальнюю даль

гоню с глаз долой и тоску, и печаль –

когда появляюсь, как сказка, во сне,

лишь только ты вспомнишь на миг обо мне…»

Прекрасная фея из сказочных снов,

что в гости являлась ко мне по ночам, –

куда исчезала под утро она,

откуда являлась – не знаю и сам.

И сны уносили нас в дальнюю даль,

в таинственный край, где в лесу у ручья

поляна раскинулась, словно ковёр.

На этой поляне всю ночь ты и я

кружились вдвоём на зелёной траве,

друг друга взяв за руки, чтобы опять

надолго припасть головой к голове,

а после опять всё сначала начать…

А кроны деревьев, сомкнувшись шатром,

надёжно укрыли нас здесь до утра –

когда мы упали, забыв обо всём,

в траву, и настала ночная пора.

И мрак твоих чёрных волос, что волной

упали на голые плечи и грудь…

Что сделала фея ночная со мной!

Эх, если бы эти мгновенья вернуть…

Исчезла под утро она, как всегда,

но (словно похмелье от встречи ночной)

надолго ещё в этот будничный день

какое-то чувство осталось со мной.

Всё снова и снова, весь день напролёт,

среди деловой городской суеты

мне чудился голос подруги ночной –

как будто тихонько шептала мне ты:

«Мы снова увидимся ночью с тобой

в лесах неизвестной прекрасной страны,

и это не просто обманчивый сон,

ты каждую ночь видишь вещие сны.

Однажды ты так же под вечер уснёшь

и сразу окажешься в мире ином,

где феи лесные живут наяву

и сон станет явью, а явь станет сном.

Там чистые реки с прохладной водой,

что вдаль сильным, быстрым теченьем несёт,

и чудо-цветы расцветают весной,

что вслед за зимою однажды придёт.

Под деревом каждым, за каждым кустом –

ковёр из густой изумрудной травы,

и на ночь легко мы найдём себе дом.

Как жаль, что пока что не знаете вы

о нашей далёкой чудесной стране,

куда попадёшь ты однажды, и там

с тобою мы встретимся, и навсегда

и жизнь, и любовь – всё тебе я отдам.

Там будем мы вместе с тобою всегда!

Пока же являюсь тебе я во сне,

чтоб ты среди всей этой жизни совсем,

мой милый, совсем не забыл обо мне…»

И голос беззвучный подруги ночной

я слышал так ясно, как будто она

стояла сейчас у меня за спиной,

прислав мне привет из далёкого сна.

Я ждать до конца своей жизни готов

тот миг, когда тихой порою ночной

из царства далёкого фей и цветов

вот так же однажды придёшь ты за мной!

Огонёк в ночи

В окне, где на короткий миг

зажёгся свет свечи,

из темноты возникло вдруг

лицо твоё в ночи.

Смотрела, голову склонив,

сквозь зимнее окно,

держа в своей руке свечу,

ты, как в немом кино.

Мороз январский расписал

стекло в окне твоём