— Он хоть включится? — подтвердил своим вопросом мои подозрения старший монстр.
— Должен работать, мы включали уже, и помехи слышно, — ровно ответил Кросс, садясь напротив меня. Следом тут же окутывает предупредительная магия Даста, но я уже привыкла и лишь немного жмурюсь от колючего чувства озноба, вспугнутого этим касанием.
— Ну что, начинаем? — в нетерпении елозит на стуле Фай, отложив яблоко и сцепляя ладони вместе, осматривая всех нас.
— Ага, да, — в разнобой отвечаем все разом, и Киллер касается маленького тумблера, включая приемник и начиная поиск станций с помощью ползунка.
Комната наполняется белым шумом стационарных помех, и я невольно вспоминаю далёкое знание о том, что этот шум что-то вроде реального напоминания о Большом Взрыве, родившим нашу вселенную миллиарды лет назад. И, слушая этот шипящий звук, я невольно прониклась глобальностью его шелеста. Он был, есть и будет всегда, независимо от того, существуем ли мы. Немного пугающе и, в тоже время, поражает воображение.
Ползунок медленно скользил, ловя свист и переливчатое шуршание пустоты эфира, щелчки и просто мертвую тишину. Мы уже не унывали, как случилось в первый раз, радуясь тому, что рядом есть все мы. Фай завела тихую беседу с Дастом о каких-то бытовых делах, связанных с травами. Я отвлеклась, залипая взглядом на кругляшок сучка на деревянной столешнице, чувствуя, как тяжелеют веки. Кросс откинулся на стуле, глядя в потолок и хмурясь – опять думал о чем-то… Киллер сохранял концентрацию, максимально медленно шевеля пальцем, вслушиваясь в однообразные шумы и щелчки пустоты. И я даже почти задремала, когда вдруг его резкий голос сбил приятный гул чужой беседы рядом.
— Тихо!
Я вздрогнула, поднимая голову со стола и сонно всматриваясь в сосредоточенное лицо с черными провалами глазниц. А после даже встала, подходя поближе к приёмнику… Рядом все тихо замерли в напряжении. Палец Киллера застыл, откатывая ползунок чуть назад. Ещё… И ещё немного… И когда казалось, что он остановился, белый шум вдруг оборвался… Как и мое сердце…
— Пять… шесть… Прием… Повторяю… Выж…их… Хадена… Выж..ие могут разместиться в городе Хад…на. Если у вас есть возможность… есь в Хадену…
Мы замерли в напряжении, не веря, что слышим сейчас этот ровный голос, повторяющий одно и то же… Выжившие. В Хадене. Туда идут все, кто остался цел. Возможно ли, что и весь город остался невредимым? И нет там этих тысяч, нет – миллионов безжалостно убитых стихией жертв? Да, он находится очень и очень далеко отсюда, но жизнь не была полностью уничтожена, оставив целый город – большим островом всеобщего спасения. Это меняет абсолютно всё… Перед глазами вдруг пронеслось пережитое: от самого сияния, удара мощи природы, новые друзья и страшное путешествие, встреча Даста и Фай, наши приключения и опасности, кровь. Пережитый ужас и дыхание смерти, со страшным клацанием челюстей каннибала… Боль… И всё это перемешалось с памятью об этом городе, стоящим черными обелисками где-то в тысяче километров от нас… И меня так мощно захлестнуло эмоциями, которые остальные сдерживали в напряжённом молчании, что мне стало ужасно плохо, и перед глазами закружилась картинка, вынуждая хвататься за что попало, что в моем случае оказалось Киллером. Но я смутно это помнила, погружаясь в черноту с явственным чувством сильной дурноты и отзвуком собственного имени, смешанного с чужим эхом жизни из радио.
Будил кто-то почти силой, хлопая по щекам и встряхивая, что ощущалось словно сквозь толщу воды и с сильным опозданием. Неприятно и снова немного дурно, голос не повинуется, но я стараюсь, с усилием выныривая из противного обморочного омута. Вижу знакомое окно небольшой комнаты, а под спиной чувствую приятный матрас. Надо мной сидит Даст, вцепившись в плечи и ловя мой плывущий взгляд обеспокоенным алым пламенем зрачков…
— Брай? Слышишь меня? Очнись, птенчик, давай, — он снова легко толкнул мою щеку, заставляя стряхнуть с себя давящее наваждение мрака, — хей, как ты? Нигде не болит?
— Даст… Нет, всё нормально… Просто… Слишком сильный стресс испытала из-за радио, это все так… — беру его за руку, сглатывая дурноту и собираясь с мыслями, — я не могу поверить… Я думала что… Все погибли и теперь… Это невероятно, — чувствую как подступают слезы, а голова снова кружится, смешивая озноб простуды с тревожным чувством на душе.
— Тише, тише, Брай… Легче… — Даст пускает свою магию внутрь, унимая это жуткое укачивание из-за нервного потрясения, но озноб остаётся, сводя все тело мелкой протяжной дрожью, — вот так, умница… Всё будет хорошо… Ведь мы вместе, слышишь? Я всегда буду рядом, птенчик, — монстр наклоняется, целуя в лоб и ложится рядом, упираясь носом в мое плечо, а рукой крепко прижимая к себе.
Понемногу успокаиваюсь, вслушиваясь в его ласковый шёпот, и поворачиваясь к монстру лицом, чтобы уткнуться ему в грудь, почти свернувшись калачиком. Он прав. Мы все вместе, а значит, решим, что делать дальше совместно. Мы понесем наше бремя не по-одиночке. А крепкой семьёй, готовой помочь друг другу безоговорочно и разделить его между всеми нами, сделав наш путь легче.
— Спасибо, Даст… — отвечаю ему на ласку и обнимаю в ответ, касаясь ладонью скрытых одеждой рёбер, проводя по ним вверх и вниз, — как там ребята?
— Нормально. Кил правда едва успел тебя поймать, сам до одури испугался. И Файлер переживает. Сейчас пойду к ним, скажу, что все нормально. А ещё тебе надо попить чаю. Знаешь, что зверобой лечит нервы?
— Нет, не знала, — искренне изумляюсь, поднимая на монстра полный любопытства взгляд.
— Так и есть, птенчик… Вот увидишь, после него захочешь спать. Так что я принесу, и потом отдыхай, хорошо? — он строго смерил меня взглядом и чуть привстал, заглядывая в глаза и надолго впериваясь в мой глаз с драконьим зрачком.
— Хорошо, — улыбаюсь ему и действительно успокаиваюсь.
— У тебя такие красивые глаза, Брай… Ещё с первой нашей встречи мне они так понравились, — вдруг произносит медленно, смущая этими словами, и я даже прикрываю веки от этой волны неловкости, к явному удовольствию мужчины, который коротко усмехнулся и, поцеловав в щеку, исчез, переместившись к друзьям.
Я перекатилась на спину, сверля взглядом свод деревянного потолка надо мной. Мысли снова наполнили голову новыми вопросами и волнением, стоило мужчине уйти. Что теперь с нами будет? Мы отправимся в очень большое путешествие? Был ли Даст в Хадене, чтобы мы могли туда переместиться? Или придется идти пешком сотни километров, в попытке достичь города-легенды? Ох, как же это всё будоражит, пугает так, что сердце скручивает от болезненной тревоги, и с этим чувством невозможно совладать. Уверена, что друзья ощущают такую же бурю эмоций… И мне так хотелось к ним сейчас, но Даст не позволит. Возможно, он прав, и стоит сперва немного отдохнуть, позволить улечься всем этим мыслям, чтобы принимать решение на холодную голову. В любом случае, никто не уйдет отдельно, и решение будет общим. Судьбоносным, от которого зависит наша жизнь. Ведь не всегда будет лето… Придет осень, а следом – холодная безжалостная зима, пусть и короткая, но яростная… И здесь нам придется невероятно тяжело. Мы все думали об этом, но молчали, нося ворох переживаний и страха, каждый – под своим сердцем. Это обжигало изнутри… Давало понять, что покой здесь не бесконечен.
Смятение… Вот что я чувствовала сейчас…
Даст снова возник из ниоткуда, заставляя вздрогнуть. К этому трудно привыкнуть, и я неловко усмехаюсь в ответ на его извиняющийся взгляд. В руках он держал мою кружку, тут же садясь рядом и протягивая ее мне. Я села, оперевшись о стену позади спиной и приняла травяной напиток. Сверху плавали жёлтые солнечные соцветия зверобоя, напитывая пар своим приятным запахом и придавая чаю эстетичный вид.
— Спасибо, Даст, — улыбаюсь в кружку и делаю первый глоток.
— Не за что, птенчик… Не переживай ни о чем, — он добродушно улыбнулся, подмигивая двухцветным глазом.
