Мы собирали ветки и перехватывали их веревкой, чтобы потом можно было нести такую связку, перекинув ее через плечо на спину. Окончив с рутиной, и сидя у воды, чтобы набрать ее в бутылки, я отвлеклась на зеркальную гладь небольшой заводи чуть левее, где ручей разливался широкой темной лужей, показывая на своем неглубоком дне просветы золотого песка. Я поднялась и подошла ближе к этой запруде, в торфяном мраке которой виднелись черные спинки головастиков. Они забавно толкали друг друга круглыми боками, пуская крошечными хвостиками еле заметную рябь по поверхности, в которой крупным осколком отражалось небо, обрамленное колкими краями буйной растительности.

Странная деталь, выбивавшаяся из общей картины пейзажа, заставила поднять глаза и задержать дыхание, натыкаясь на что-то неизвестное вдалеке. Словно далеко за лесом к небу поднимался черный пыльный вихрь, плавно танцуя в тишине диких мест. Его тонкое гибкое тело медленно гнулось дугой то в одну сторону, то в другую, а само явление медленно смещалось куда-то вдаль.

Быстро оглядевшись по сторонам, я пыталась осмотреться, но стоявшая кругом молодая роща почти не давала обзора за исключением этой небольшой площадки, открывавшей вид на запад.

К счастью, наш дом находился совсем в другой стороне, но от этого было не менее тревожно. Что это? Это опасно? Выглядит как смерч, но ведёт себя странно…

— Файлер! — позвала я подругу, которая возилась с бутылками и рюкзаком.

— Чего там, Брай? — девушка подошла ближе, заинтересованная моим вниманием и напряжённой позой.

— Смотри, что это за чертовщина? Ты видела такое когда-нибудь?

— Охренеть, это смерч? А почему он черный? Выглядит жутко, — Файлер приподняла кепку, всматриваясь в неспешное качание далёкой аномалии.

— Это точно не смерч, но узнавать, что это у меня нет желания… Нужно вернуться в лагерь… — ловя взволнованный взгляд подруги, мы не сговариваясь кинулись к вещам, торопясь домой.

Хворост решили оставить здесь же, не рискуя напрасно и спешно залезая на бревно вместе с Фай. Вдвоем оказавшись на середине, я невольно оглянулась с этого возвышения, силясь рассмотреть загадочное явление, но от разворота нога предательски соскользнула, чуть повернув отсыревший ствол, и мы обе полетели в холодный источник, бывший к счастью небольшим.

— Черт, Брай! Цела? — Файлер ловко вскочила, передергиваясь от студёной воды и подавая мне руку.

— Вот же ж… Да, бежим, — понимаю, что вся нижняя часть тела безнадёжно мокрая, и скрываюсь следом за подругой на бег.

Молодой лес расступался перед нами нежно-зелеными пятнами, подсвеченными холодными солнечными бликами, слепя и мешая разбирать дорогу, из-за чего лицо периодически встречало хлесткие пощёчины веток и противные касания жёсткой паутины. В плечи врезались лямки рюкзака, противно елозя по коже при каждом скачке даже через рубашку, которую тоже частично задело водой ручья, но сейчас не было возможности с этим разбираться.

И не описать то облегчение, которое я испытала, вылетая вместе с подругой на наше поле, где всё так же царило безмятежное спокойствие нетронутого островка безопасности.

Оказавшись на середине, я испуганной ланью остановилась, оборачиваясь назад. Черная труба странного вихря все ещё виляла вдалеке, заметно отступив, но мое сердце и душа метались за грудиной в отчаянном страхе.

Ещё в детстве мне часто снились смерчи. Их опустошающая, неизбежная мощь и разрушительная сила, которая не оставляет после себя ничего живого, превращая в переломанное месиво всё, чего коснется. Этот страх детства был сейчас перед моими глазами, за тем лишь исключением, что выглядел совсем иначе – необъяснимо, а от этого ещё более устрашающе. Файлер уже успела добраться до палаток, сообщая мужчинам звонким, как колокольчик, голосом об опасности, отчего те вылетели навстречу, готовые в любой момент дать отпор незримому врагу. Я обернулась, услышав свое имя издалека: Даст искал меня глазами, в которых даже отсюда я увидела тревогу… которая сменилась облегчением, едва взгляд коснулся меня. Он… волновался?

Быстрым шагом подхожу к друзьям. Джинсы мокрые насквозь, липнут к ногам, а влажную рубашку в районе левой лопатки неприятно леденит ветер. Даже конец шарфа намочила, растяпа…

— Вот там, — указываю им на темнеющую трубу аномалии и попутно всматриваюсь в горизонт в поисках ещё таких же необъяснимых явлений. Но кругом было чисто. Безмятежное прохладное небо, частые пятна белых облаков под ярко-белым дневным солнцем и неизменная Аврора, ставшая бледнее в эти холодные дни. Дыхание сбилось от быстрого бега через дикую поросль, сердцебиение колотилось сумасшедше: коснись меня и почувствуешь этот грохот, льющийся по горячим венам мощными ударами. Киллер внимательно смотрел на уходящий и теряющийся за кромкой леса хвост аномалии, а Фай стояла рядом и переводила дух, заметно успокоившись, чем я похвастать, увы, не могла.

— Что бы это ни было, оно ушло, — Киллер облегчённо выдохнул, — Даст, ты такое встречал? Что это может быть?

— Хах, видел, Кил. В столице… Нечто вроде пыльного дьявола, с той лишь разницей, что этой срани лучше не касаться, — он мрачно усмехнулся, расслабляясь, когда аномалия исчезла из нашего поля зрения, — ладно, благо оно ушло… Значит, больше не появится… Лучше скажите, чего вы такие мокрые, дамы? Для конкурса мокрых маек сегодня прохладно, — монстр обращался ко мне, быстро окинув взглядом с головы до ног, но останавливаясь где-то на щеке или губах, что трудно было понять, особенно учитывая, как чертовски холодно становилось, пока тело остывало после спринта в мокрой одежде. Его слова ужасно смутили: захотелось отвернуться спиной и поскорее переодеться. Киллер рядом на его комментарий усмехнулся, поддерживая товарища и улыбаясь во все зубы порозовевшей Файлер.

— Уж точно не для того, чтобы вас порадовать. Мы упали с брода в ручей, — немного обиженно надув губы спасла меня от ответа Фай, нахохлившаяся, словно мокрый воробей.

— Упали? Не ушиблась? А ты, Брай? — Киллер сменил беззаботность на неподдельное беспокойство, бросая на нас сочувственные взгляды, но мы успокаивающе отнекивались.

— Ладно, жаль мы хворост там оставили… Надо было всё-таки забрать. Одежду бы хоть просушили, а то у меня замены вовсе уже не осталось, — Файлер с досадой цокнула языком, обхватывая себя руками.

— О, а у меня есть, пойдем отдам кое-что из своей одежды, малая. Великовата будет, но зато сухо и тепло, — Киллер уверенно подхватил подругу под локоть и увел за собой под ее слабый протест и извиняющимся перед нами взглядом, оставляя меня наедине с Дастом, который наблюдал за всем происходящим с непоколебимым спокойствием. Я даже смотреть на него боялась, стоя рядом мокрым столбом, чувствуя себя максимально глупо…

Спрашивается, зачем так бежали? Ну, хотя бы выяснили, что кроме марева есть ещё чего опасаться, а предупрежден, значит вооружен. Риск ради жизни близкого сейчас был как никогда оправдан… Я… Волновалась за Даста… Больше, чем за кого-либо ещё, к моему стыду. Вздыхаю, слишком громко и дрожу от холода…

— Ну а ты, птенчик? Чего не идёшь переодеваться? — скелет скрестил на груди руки, строгим голосом спрашивая о причине моего бездействия.

— Да, иду, — коротко киваю ему и ухожу в нашу с Файлер палатку.

Залезаю внутрь и замираю, шумно выдыхая… Не во что мне было переодеться, а Дасту о таком сказать просто язык не повернулся. Хотелось сгореть живьём от неловкости и злости к себе одновременно, и я зарываюсь руками в волосы, сгибаясь пополам и садясь на теплую солому. Рюкзак тоже промок, и я откидываю его подальше, чтобы не мочить постель. Лбом упираюсь в мокрые, холодные колени, периодически ходившие ходуном от дрожи. “Дура, дура, дура” — стучало в голове, а душа негодующе толкалась внутри, требуя немедленно сознаться в таком мелочном вранье. Но выйти наружу не позволяла вновь всколыхнувшаяся от пережитого стресса социофобия, пригвоздившая меня к месту намертво. Я бы сейчас даже к Файлер не выползла, если бы она позвала.