Я закатила глаза, усаживаясь напротив подруги. Та молчаливо прожгла братца взглядом и вернулась к омлету, буркнув:

– Давай потом поговорим, у меня жутко болит голова…

– Потом?! – парня едва не подорвало от возмущения, – Вчера был день разговора с родителями, а ты не позвонила! Мне снова…

– Слушай, – перебила его Ева, – Я правда плохо себя чувствую. Прости, что так вышло, я обязательно свяжусь с ними сегодня.

Он захлопнул рот, едва не подавившись несказанными словами. Я вытаращилась на подругу, удивленно захлопав ресницами. Такой покладистой ее не часто встретишь. Видно не только у меня есть, что поведать… Скорей бы остаться с ней наедине.

– Адам, ты разве не видишь, как она выглядит? – пошла на помощь я.

Парень перевел взгляд с сестры на меня и обратно.

– Да вы обе, как с могилы встали, – протянул с нотками подозрения.

Не уж то начнет докапываться? Но нет, махнул рукой и пошел прочь. Едва он оказался на достаточном расстоянии, я тут же склонилась к Еве, опершись локтями о столешницу.

– Что случилось? На тебе лица нет.

Она сунула в рот внушительный кусок омлета, неторопливо прожевала его и только потом взглянула на меня.

– Знаешь… Что-то странное случилось. Но это подождет, с тобой то что? – нахмурившись, потянулась ко мне и приложила ладонь ко лбу, – Не заболела?

– Ты, не поверишь.

Она фыркнула, отпив апельсинового сока.

– Попробуй меня удивить.

– Я выпила любовное зелье. Когда была на отработках у Котовского.

Евка поперхнулась, закашлялась, едва не выронив стакан. Компания ребят, завтракавших неподалеку обратила на нас внимание, один из парней подскочил и хлопнул подружку по спине. Затем еще раз и еще. Она отставила злосчастный сок, немного приходя в себя.

– Ну как, нормально всё? – обеспокоился паренёк.

– Да, – сипло пробормотала она, уворачиваясь от занесенной для очередного хлопка руки, – Хватит меня избивать!

– Спасибо, – вместо нее поблагодарила я, пересаживаясь на стул рядом с Евой. И дождавшись, когда рыцарь дня удалиться, продолжила, – Я же говорю, не поверишь!

– Как тебя только угораздило?! Надеюсь, профессора рядом уже не было?

Я опустила глаза, промолчав.

– Не мо-о-ожет бы-ы-ыть!

– Может, Евка, может. Что мне делать? Я чуть с ума не сошла за эту ночь! Помоги, а? Ты ж разбираешься во всей этой темномагической дребедени.

– Но как?.. Откуда вообще эта дрянь с тобой поблизости оказалась?

Вот и подошел момент упоминания Лёльки. Мельком взглянув на нее, веселящуюся за соседним столом, сжала зубы. Она же наверняка меня заметила, неужели даже мысли не появилось подойти? Хотя бы озаботилась бы о себе, уточнила, рассказала я профессору всё или нет. Видно и правда считает, что мне смелости на это не хватит. А может уже подготовила себе алиби. Кто ж ее теперь знает? Вот так общаешься с человеком несколько лет, у тебя складывается определенное впечатление, ты вроде бы знаешь уже, чего от него ожидать, и на что он способен. А потом – бац! Как отчебучит что-нибудь и в миг разрушит годами формировавшийся образ.

– Алевтина это, – сдавленно пробормотала я. В груди давило, словно скручивался комок из горечи и обиды, – Она ж сохнет по Котовскому. Вот, решила приворожить. Оставила у него на столе бутыль. А я случайно оттуда отпила. Потом вошел профессор и… и всё.

Вновь от мыслей о нем внутри стало горячо-горячо. Бросило в жар. Я схватила недопитый Евой сок и всадила его в два больших глотка.

– Да-а, мать… Вляпалась ты не по-детски.

– Сама знаю. Как быть-то? Рассказывать все Котовскому не хочется, это ж к каким последствиям может привести.

Ева задумалась, сосредоточено жуя нижнюю губу.

– Думаю, можно попробовать сварить антидот. Но мне нужен образец того зелья. Где бутыль?

Я сникла, едва не заплакав.

– Где-где… на месте. У него стоит на столе. Если он ее еще не выкинул.

– Надо достать. Пошли, – она встала, потянув меня за руку, – Я попрошусь к нему, найду предлог. Уведу из кабинета, а ты свистнешь бутылку. А потом разберемся с грымзой, Лёлькой твоей. Варить привороты противозаконно, она просто так не отделается.

– Ладно.

Мы поднялись и вышли из-за стола. Я так ничего и не съела, но особо и не хотелось. Важнее было избавиться от действия приворота. Проходя мимо компании Лёли, я вдруг поняла, что Ева не держит меня за руку. Обернулась и мысленно выругалась. Подружка таки не выдержала и поперлась выяснять отношения прямо сейчас!

Я уже было направилась к ней, дабы оттащить и предотвратить скандал на публике, как спиной почувствовала необычное тепло. Обернулась, словно ведомая магнитом, и тут же приморозилась к месту. В дверях стоял профессор Котовский собственной персоной. При чем конкретно на меня он не смотрел, как мне могло показаться – лишь скользнул взглядом, осматривая всех присутствующих, словно кого-то искал. В другой ситуации я бы радовалась, что ему от меня ничего не надо, но сейчас в груди так тоскливо заныло, словно он отбирает у меня самое дорогое – свое внимание.

Возможно, если бы мне удалось хоть чуточку поспать, я бы смогла пересилить себя и отвернуться.

Возможно, если бы Ева вчера оказалась дома и все же смогла мне помочь, я бы была сейчас с ней и даже не обратила бы на него внимания.

Если бы я не тронула ту бутыль…

Но увы, множество «если бы» сформировались в один огромный снежный ком, грохнувшийся сейчас мне на голову. Забыв обо всем на свете, я, не отдавая себе отчета, двинулась в сторону мужчины, к которому так невыносимо влекло.

Он наконец обратил на меня внимание, взглянув прямо в глаза.

– Агния, у вас что-то важное?

Тёмная синь опалила душу, подстегнув ускориться и почти упасть в его интуитивно раскрытые объятия.

– Да, профессор. Важнее просто некуда…

Обхватив ошеломленного мужчину за шею, поднялась на носочки и потянулась к губам. Еще мгновение, и я его поцелую. Вот его горячее дыхание на моей коже, его запах, окутывающий, гипнотизирующий… Пара сантиметров до самого желанного и необходимого. И вдруг одним резким движением меня прижали к твердой мужской груди. Я стукнулась носом о пуговицу на сюртуке и немного пришла в себя от резкой боли.

Котовский поднял меня на руки, проговорив кому-то:

– Студентке плохо, она в обмороке. Зовите знахаря, пусть проверит всё, к чему эта девушка прикасалась за завтраком.

– О, милостивые Боги! – заголосила совсем рядом декан моего факультета. Возможно она шла в столовую следом за ним, – А ее куда? Вам надо в больничное крыло!

– Именно туда я и направляюсь, – напряженный, звенящий сталью голос не предвещал ничего хорошего.

Я сжалась в его руках, вцепившись в отвороты мантии и зажмурившись. Если бы не быстрая реакция Котовского, нам бы обоим светило административное разбирательство! Любовная связь преподавателя со студенткой очень строго каралась.

Что ж, радует одно – скрывать теперь от него в общем-то нечего…

Допрос с пристрастием не удался

Тащить груз в пятьдесят кило на своих двоих Котовский не стал. Всего мгновение – и магия перенесла нас прямиком в его кабинет. Бросив меня в кресло, как мешок с картошкой, тут же отвернулся и в гробовом молчании отправился в смежную комнату.

Мигом подскочив, одернула юбку, поправила перекосившуюся мантию и в панике забегала глазами по сторонам. В первую очередь повернулась к рабочему столу, где вчера нашла треклятую бутыль. Ее не было. Глупо конечно ожидать обратное, но все же малюсенькая надежда оставалась. Можно было сейчас схватить зелье и броситься прочь отсюда, найти Евку и заставить ее сварить противоядие. К моменту допроса я б уже была в здравом уме и смогла оправдаться словами типа: «Какой поцелуй? Вам показалось, мне просто стало резко плохо».

– Что-то ищете?

Вздрогнула, обернувшись. Сглотнула ком в горле, пытаясь унять крупную дрожь вновь охватившую всё тело.