Тем не менее, в галактику он вошёл на малой скорости. Здесь передвигаться быстро – это не щадить себя. Материя тут, в том или ином виде, заполняет почти всё. И всё вокруг куда-то спешит, вращается… В не меньшей спешке пребывает и жизнь на местных планетах. Он тут поиграл чуть-чуть, а там уже одно поколение уступило путь другому, а то и не одному.

Входить далеко за контур галактики никакой нужды не было. Вон он, белый карлик… Пятнадцатый аккуратно проследовал до обозримого расстояния. Итак, изменилось ли что за его долгое, по здешним меркам, отсутствие? Изменилось! Последняя планета-гигант отсутствовала, не удержала её при себе слабенькая звёздочка. Зато, почти на той же орбите, теперь астероид вращается – планетой, значит, стал. Ну, такое явление – это ненадолго…

И Пятнадцатый обратился к своему участку. …Красавица, по-прежнему! Даже с этого расстояния третья планета пленяла своими красками. Удачное расстояние до звезды, удачный состав… Что-то сейчас там?.. А соседка-то, вторая планета, повзрослеть успела! Ох, какую атмосферу уже себе наработала! Только напрасно это. Там уже ничего не получится.

Вновь обратясь к третьей планете, Пятнадцатому очень захотелось оказаться в океане. В океане своего участка! В глубь, во тьму, где особенная жизнь! Коснуться незрячих моллюсков и вихрем умчаться вверх: к фейерверку пузырьков у беспокойной поверхности, к синхронному танцу серебристых рыбёшек, к диковинным чудо-выдумкам местной жизни! А вдали от берегов, на самой поверхности, там живут маленькие рачки. Крохотные, совсем безопасные. От их обилия океан просто сияет зеленью! Но, обратившись к какой-нибудь одной такой крохе, уже не захочешь оторваться весь местный световой день.

Пятнадцатый даже сделал движение вперёд… Но нет. Сначала – к своим питомцам! Пусть и неудачна была его работа, но всё же… Живы ли? И если да, то на какой ступени развития? Он их туда перенёс, ему и беспокоиться за их невзгоды.

И Пятнадцатый устремился к соседней звезде. Когда-то этот проторённый путь дался ему чрезвычайно трудно. Тогда он нёс на себе живые клетки своих будущих питомцев. Клетки, собранные воедино по законам местной жизни и заключённые в прочную скорлупу, готовые погибнуть в непривычных условиях космоса. Каких только ухищрений стоило Пятнадцатому (тогда ещё Седьмому) чтобы согреть свой живой груз, наловить нужные ему молекулы и защитить от губительной жёсткости излучений! Тогда всё удалось – жизнь он перёнес на более подходящую планету, уложил её в природный инкубатор, дождался вылупления детёнышей. Но вот потом… Где-то, что-то он, Пятнадцатый-Седьмой, не учёл…

Но вот и пункт назначения. Звезда здесь посолиднее того белого карлика, выбранная им планета – напротив, маленькая, но с плотной атмосферой, с коротким годом и длинным, почти равным ему днём. Там тебе ни ветров, ни климатических несуразиц; один большой океан, один большой пустынный материк. …Только, всё же, почему не получилось? Что мешает сделать шаг от животных инстинктов к примитивному разуму?

Пятнадцатый настроил свои частицы на инертную взаимосвязь и аккуратно лёг на верхний слой атмосферы. Затем, сконцентрировав себя в их малой доле, нырнул вниз. Пролетев немного над побережьем, ему удалось быстро различить своих питомцев. Совсем не изменились! Впрочем, так и должно быть, здесь условия для них – идеальные. Вот они! Стоят на трёх точках опоры – это образец устойчивости, две ноги и хвост сейчас выполняют единую функцию. Передние конечности вспомогательные, а потому небольшие. Зато, какой внушительный череп! Сколько тут можно вместить информации! И почему не получилось? Может, прогресс всё же есть? Сейчас посмотрим… И он осторожно скользнул в мозг самого крупного динозавра. Не тревожа хозяина, он соединился с нервными клетками и взглянул на этот мир его глазами. Вернее, её глазами – Пятнадцатый понял, что попал в самку. Итак, напротив молодой динозавр, шевеля ноздрями, раскрыл пасть.

"Я хочу есть" – пронеслась эта информация по мозгу самки.

Так. Уже хорошо. Контакт между ними сохранился. Но что же она не отвечает? Ну же!

"Я хочу есть" – вновь зашевелились ноздри напротив. – "Тростник. Он вкусный".

А вот что он имеет в виду: водяной тростник лежит в куче поодаль! Собирают же! Есть-таки прогресс, запасы пищи – это уже шаг вперёд. Только почему самка молчит? Ей всё равно? Ну-ка, подруга, дай я за тебя скажу…

"Иди в воду" – зашевелил он ноздрями и поводил головой. – "Там есть свежий тростник. А тот будем есть ночью".

Молодой динозавр, похоже, ничего не понял. Не переставая возвещать о своём голоде, он прыгнул в сторону запасов. Тогда, уже не надеясь на саму самку, Пятнадцатый угрожающе раскрыл пасть.

Подействовало. Голодный питомец остановился как вкопанный. Но в воду он всё равно не пошёл. И как не убеждал его Пятнадцатый, что в океане и тростник и ил самые вкусные, молодой динозавр так и не оторвал взгляда от собранных запасов.

И в это время, всё ещё находясь в самке, Пятнадцатый ощутил на себе чьё-то внимание за атмосферой. Кто-то к нему был там обращён – уж не Седьмые ли следят? А может, вообще что-то стряслось? Осторожно выбравшись, он уже стремглав скользнул вверх, и сжался с остальной своей частью. …Но здесь – никого. Он сжался в спираль, несколько раз себя активизировал. Никого! Странно. Неужели почудилось? В порядке ли я?

Так и не найдя никакого ответа, Пятнадцатый в некоторой растерянности вернулся в атмосферу. Но заниматься бесполезным уже не хотелось. Он с сомнением завис над питомцами. В это время старый, потрёпанный самец вышел из воды, бережно поддерживая лапами большую охапку тростника. Узнать – что им движет? И вот уже Пятнадцатый, хоть и с немалым трудом, но подсоединился к его обмякшим мозговым клеткам.

Впереди было темно… Динозавр – слеп! Но ведь живо обоняние, для них оно важнее. И так, что у тебя в голове, старче?

"Я хитрый. В воде тростник едят сильные. А я свой тростник спрячу. Сильные глупые".

Кое-что обнадёживает. Есть понятия: хитрый, глупый… И он пропустил через питомца свою мысль, максимально упростив её:

"Надо поводить ноздрями. Нет ли рядом других. Другие могут съесть тростник".

Динозавр тревожно поводил ноздрями. Затем он вновь, с натугой, прыгнул вперёд.

"Сильные глупые." – Пятнадцатый почувствовал его мысль, – "Темно. Сильные не найдут тростник."

"Да, как же, не найдут! Пойми, это ведь ты слеп! А они-то всё видят! И запах они чувствуют! Съешь, пока не…"

Пятнадцатый осёкся, поняв, что совершил не поправимое. Один за другим стали лопаться мозговые сосуды. Непосильные мысли нанесли старцу роковой удар. Он выскользнул наружу и склонился над упавшим динозавром. Незрячие его глаза сильно слезились. Горло дёргалось в такт частого дыхания. Возможно, питомец ещё воспринимал тепло, льющееся на него от мощной здешней звезды, но вряд ли чувствовал боль от вошедшего в живот собственного когтя, и уж тем более, и наверняка даже, не понимал того, что умирает.

Досаде Пятнадцатого не было предела. Действительно, надо послушать соплеменников, и заняться серьёзным. Он выскользнул за атмосферу и поплыл прочь. Там, у белого карлика, целые запасы тонкой энергии, надо постараться, надо хоть чем-то порадовать своих.

…Он скрупулезно вбирал в себя самую тончайшую энергию. Долго, нудно – зато какое качество! Нагрузившись, в конце концов, до предела, он, изо всех сил, выплеснул собранное в сторону Межгалактического центра. Вот так! Пятнадцатый был обращён вслед разгоняющемуся потоку частиц. Для тонкой энергии не преграда ни звезда, ни планеты, ни заряженные туманности. Вреда – ни кому, а вот нам… Только бы сверхновые и чёрные дыры на пути не попались.

Что ж, миссия выполнена, можно и искупаться. Он по-хозяйски расположился на атмосфере третьей планеты и оттолкнул себя вниз, к её кудрявым облачкам. Вволю наносившись всевозможными зигзагами среди источников местных осадков, он, наконец, скользнул к океану.