Никто из присутствующих не издал ни звука и даже не пошевелился. Кажется, мужчины старались даже дышать через раз. Проходя мимо барной стойки, Анью кинула на неё пригоршню монет, возмещая нанесенный заведению ущерб и тихо удалилась за дверь. Аман посмотрел на лежащего возле его ног наемника, глубоко вздохнул и принялся за лечение. Оставить мужчину раненым ему не позволяла совесть… Закончив, он молча прошел к дверям, его провожали взглядами, но никто не решился ему мешать или хотя бы сказать слово.

– Зачем ты вылечил это отребье? С него хватит и того, что я сохранила ему жизнь, – Аньюриэль стояла неподалеку возле доски с объявлениями, складывая в сумку какой-то листок.

– Я благодарен, что Вы наконец-то начали прислушиваться к моим словам и сохранили ему жизнь, – Аман улыбнулся. – Учение Руфеона говорит о прощении…

– Ты это халь расскажи, – она фыркнула и направилась в сторону дороги.

– Искатель! Не нам с Вами судить поступки Богов! – Аман поспешил за ней. Кажется, у них в очередной раз назревала религиозная дискуссия…

***

Аман проснулся, чувствуя, что Солнце скоро покажется из-за горизонта. Он поднялся, складывая одеяло. После неудавшегося ужина в таверне, они закупились продуктами и покинули деревню, предпочтя ночевку под открытым небом.

Нужно было поторапливаться, им предстоял не близкий путь. Он повернулся – на вершине ближайшей сопки едва заметно белели храмовые стены. Загорский Храм Первозданного Света – вчера в деревне он услышал о нём и очень сильно хотел посетить. Аньюриэль спала, свернувшись клубочком под своим одеялом. Жрец присел рядом, потряхивая её за плечо.

– Искатель, пора вставать.

В ответ донеслось невнятное бормотание из смеси иссилара и общего языка.

И так каждое утро…

– Искатель! У нас с Вами сегодня очень много дел, пора просыпаться, – Аман сдернул с неё одеяло.

Девушка села, потирая глаза, убирая с лица растрепанные волосы и медленно обводя взглядом окружающий пейзаж. На востоке только-только начало светать.

– Какого демона, Аман?! Ещё даже Солнце на встало. А где завтрак? – она непонимающе смотрела на него своими заспанными глазами.

– Завтрак будет позже. Мы с Вами идем молиться в Храм Первозданного Света. Он вон там, – Аман указал ей направление.

Анью повернулась в указанную сторону, медленно обдумывая услышанное. Идея взять искательницу с собой пришла ему накануне вечером. Она наконец-то начала прислушиваться к его словам и было бы неплохо приобщить её к религии.

Ей это будет только на пользу.

– А почему нельзя позавтракать, а потом идти молиться?

– Молиться Свету лучше всего на рассвете. Когда наши души наполняются Первозданным Светом.

– Ну так иди молись, меня ты зачем разбудил? – искательница подняла с травы одеяло, разворачивая его.

– Потому что мы идём молиться в Храм Руфеона вместе, – Аман перехватил край одеяла, не давая ей снова укутаться.

– Вместе? – её лицо выражало крайнюю степень удивления.

– Да, – он вырвал одеяло у неё из рук. – Если по пути будет храм Кратоса, я также составлю Вам компанию.

– Если по пути будет храм Кратоса – мы пройдем мимо, – её глаза медленно начинали светиться.

Аман понимал, что видимо ничего хорошего из его идеи не выйдет, но отступить не позволяло пресловутое упрямство.

– Это – богохульство! Кратос – Ваш Бог-покровитель, он создал всю вашу расу. Как Вы смеете говорить подобные вещи?! – он смотрел на её светящиеся в полумраке глаза и чувствовал, что сам начинает злиться.

– Да! Создал, – она плавно поднялась на ноги, дерзко смотря ему прямо в глаза. – И раз он создал меня, то я – его дитя. А склонив голову, на коленях, стоят не дети, а РАБЫ! Эта твоя религия требует от тебя подставлять левую щеку после того, как получил по правой, и терпеть оскорбления от всяких отбросов! Иди преклонять колени один! Я лучше ещё пару часов посплю.

Одеяло выпало из рук. Было такое ощущение, словно она влепила ему пощёчину, причем прямо в душу. Аман непроизвольно сделал шаг назад, в голове стало невероятно пусто. Они часто спорили о религии и божественном, о ценности жизни, но никогда прежде она не позволяла себе таких оскорбительных слов.

Рабы?! Она, что, считает меня рабом?

– Аман… – Анью аккуратно потянулась к его руке, очевидно понимая, что сказала лишнее, кончики ушей печально опустились вниз.

Жрец отдернул руку, продолжая пятиться от девушки.

– Аман, я погорячилась, прости… – девушка сделала шаг ему навстречу, наступая на одеяло и не замечая этого. – Я совсем не это хотела сказать.

– Вы сказали то, что сказали, – собственный голос казался ему каким-то пустым.

– Всё, мы идём молиться твоему богу, – она взмахнула руками, все их вещи поднялись в воздух, скрываясь в магическом пространстве. – Я готова. Пошли.

Аман поднимался по храмовой лестнице, белые мраморные стены уже виднелись впереди. Подъем был долгим, и у него уже ныли ноги. Солнце показалось из-за горизонта и светило ему в спину, бросая длинную тень на ступени. Анью молча шла позади. Он не оборачивался и не заговаривал с искательницей. От её недавних слов внутри всё ещё было гадко. Последние несколько ступенек, и он наконец-то шагнул на ровные плиты храмового двора.

– Аман, – искательница потянула его за рукав. – Посмотри на это.

Он вздохнул, разворачиваясь.

– На что? – хорошего от этой взбалмошной девицы он не ожидал.

– Посмотри, как красиво, – она разжала пальчики, отпуская ткань и поворачиваясь к Солнцу.

Они стояли наверху лестницы, внизу в лучах восходящего Солнца просыпался мир. Медленно менялся цвет неба. Воздух был чист и прозрачен, над головой неторопливо плыли редкие белые облака. На голубой глади реки играли солнечные блики. Над полями таял утренний туман. Внизу просыпалась небольшая деревня, в которую они заходили вчера. Бегали животные, суетились люди. Голуби, кружащие в небе над домами в лучах солнца, казались золотистыми. Где-то неподалёку завела свою песню какая-то птица. У Амана перехватило дыхание, душу затопило какой-то странной радостью от этого момента. Кажется, именно в этот момент он понял, что означают слова: «Наполнять душу Первозданным Светом», – что так часто встречал в Писаниях своего Ордена.

– И вправду очень красиво… – он стоял пораженно наблюдая, как зарождается новый день.

– И всё это создали Боги. Всё в этом мире так потрясающе красиво и гармонично, – Аман почувствовал, как она едва заметно прикасается к его руке, обтянутой кожей перчатки. – Когда Руфеон и младшие Боги создавали этот мир… Я не думаю, что им были нужны бестолковые рабы, которые будут стоять на коленях и выпрашивать у них деньги и бесконечное здоровье. Нас создали с другой целью, Аман. Нам дали глаза, чтобы мы могли увидеть всю красоту этого мира, нам дали уши, чтобы мы могли слышать его гармонию, нам дали ноги, чтобы мы могли обойти всю Акрассию и увидеть все чудеса, дарованные нам Богами. И нам дали возможность говорить… Нам дали язык, нам дан разум, чтобы мы могли оценить всё, что они создали. Богам не нужны рабы, Богам нужны собеседники. Этот рассвет, он ведь уникален. Другого такого уже никогда не будет. Он прекрасен! И там, в храме за нашими спинами ведь полно жрецов. Но сейчас здесь стоим только ты и я… Они сейчас молятся Руфеону и не видят всей красоты мира, который для них создали.

Аман никогда не признает этого вслух, но в её словах была бездна правды. Он не мог сосчитать, сколько раз, вставая на рассвете, он, вместе с другими жрецами, преклонял колени, слушая как читает молитву Его Святейшество. Сколько таких удивительно прекрасных моментов прошло мимо и навсегда исчезло, оставшись в памяти тех немногих счастливцев, кто успел их заметить… Аньюриэль проявляла крайнюю степень пренебрежения к Богам, даже к собственному Богу-покровителю Кратосу. И наверняка не прочитала ни одной священной книги за свою жизнь. И, тем не менее, она, как оказалось, была в разы ближе к Первозданному Свету, чем большинство жрецов его Ордена. Это было поразительно. Аман повернулся к ней. Искательница смотрела на медленно поднимающееся над горизонтом Солнце, ветер играл с прядями её вишневых волос, она умиротворенно улыбалась. Они ещё какое-то время стояли на вершине лестницы, встречая новый день, пока за спинами не раздался звон колокола.