10 июня контр-адмирал Фёдор Фёдорович Ушаков вывел всю свою эскадру в море, преподать противнику новый урок. Эскадра состояла из 16 кораблей, двух фрегатов, трех бомбардирских кораблей, девяти крейсерских судов с греческими экипажами, 13 бригантин и трех брандеров на всякий случай.
Так как классическая история морского боя при Калиакрии, я уверен, читателям хорошо знакома, то приведу информацию от турецких авторов-историков: Тунджа Зорлу, Али Ризы Исипека, и Идриса Бостана, рассказывавшего про морских разбойников султана: «Эти морские гази регулярно подносили падишаху принадлежащую „главе государства“ пятую часть добытого в доказательство того, что их набеги соответствуют законам шариата». В то же время, русские данные базируются на документах из МИРФ (Материалов для истории русского флота в 17 томах), книгах Владимира Овчинникова, Роджера Чарльза Андерсона и статьях из «Морского Атласа».
Согласно отечественной версии, 11 июня 1791 года дозорные греческие суда входящие в русскую эскадру доложили Ушакову, что заметили неприятельский флот у мыса Айя91. Османская эскадра сражения не приняла и взяла курс на юг. Русский флот гнался за ними четыре дня, но так и не настиг, видимо все днища кораблей противника были покрыты медными листами. По данным турецкого историка Исипека, обе стороны начали готовиться к бою, однако им помешал полный штиль, длившийся опять четыре дня. Затем ветер задул как надо, со стороны русских кораблей. Федор Федорович Ушаков оценил силы противника в восемнадцать кораблей, десять каравелл и семь лёгких шебек, а также двадцать два мелких судна, а всего 57 единиц.
Контр-адмирал Ушаков имел возможность сблизиться с османами, но не рискнул, так как после четырёхдневной погони имел всего десять линкоров из шестнадцати. Османы считают, что флот русских оказался разбросан, тогда как османский держался компактно, что говорит о лучшей его сплаванности, и только это обстоятельство и заставило Ушакова отступить.16 июня корабли под андреевским флагом вернулись в Севастополь. Ушаков доложил Потёмкину в оправдательном тоне о походе, сообщив, что через пять–семь дней он исправит повреждения и снова выйдет на поиски противника. Ремонт меж тем затянулся на месяц. 23 июля граф Войнович, главнокомандующий Черноморским флотом и портом Севастополь, был отправлен в отставку. Ушаков стал полновластным руководителем не только эскадры, но и всего флота. 29 июля он рапортовал Потёмкину, что ремонт кораблей завершён, и он готов выйти в море. Утром 16 линейных кораблей, два бомбардирских судна, два фрегата, один брандер, одно репетичное судно92 и 17 крейсерских судов греческими экипажамипокинули порт и направились на поиски османского флота, так как в предыдущем выходе сделать с ним что-либо не смогли. Похоже, было на то, как волк на охоте схватил слишком крупную добычу, и был вынужден ее отпустить.
Османский флот, после манёвров в июне отошел к мысу Калиакрия на современном болгарском побережье Чёрного моря, где корабли встали на якоря. В полдень 31 июля Федор Федорович Ушаков обнаружил флот неприятеля. Флотом султана командовал капудан-паша Гиритли Хуссейн93, а его помощником, главным «патрона», был назначен алжирский адмирал Саид-Али.
Ход сражения на картине конца 18 века
Первое, что бросается в составе османского флота, слишком большое собрание судов разного ранга и разной боевой ценности, будто бы собрали, что было, сдобренное к тому же большим количеством пиратских экипажей, которые конфликтовали с настоящими моряками и дело касалось даже веры.Берберийские пираты были шиитами, тогда как основное население Османской империи, из которого комплектовался флот, придерживалось религиозного течения – суннизм. Современные турецкие источники оценивают свою эскадру в 20 кораблей, 25 фрегатов, шесть шебек, пять бомбардирских судов, десять кирлангичей и 15 транспортов, в то время как Ушаков сообщал о 18 кораблях, 17 фрегатах и множестве мелких судов. Мелкая неточность могла возникнуть из-за того, что корабли «Келем-Бахри» и «Тунус Ибрагим-капудан» турки относят к линкорам, а это были зафрахтованные большие турецкие частные корабли. Самыми сильными в турецкой эскадре были 74-пушечный «Муккаддиме-и Нусрет», построенный французскими кораблестроителями по французским же чертежам, был спущен на воду в Стамбуле в 1787 году, и 72-пушечный «Бахр-и Зафер», был совершенно новым кораблём, спущенным на воду в 1789 году. Из фрегатов, сильно смахивающих на каравеллы, только первые шесть несли штатное вооружение, остальные же имели от двух до трех десятков пушек. Несмотря на большое количество кораблей и орудий, реальная сила эскадры Хуссейна и Сейди-Али была похожа на силу русской эскадры при Цусиме.
Описывать само сражение дело не благодарное, внятных источников нет, одни переводы, да пересказы. Деструктивную ноту в хорошо сплаванную османское маневрирование внес Саид Али, который хотел атаковать авангард, а попал под залпы мощных орудий, русских линейных кораблей. Сам пиратский адмирал был ранен, а его капитан самовольно взял курс на Стамбул. За флагом Саида последовали восемь его кораблей. Попытки Хуссейна сигналами остановить беглецов и вернуть в бой просто игнорировались. Тем не менее, зять султана планировал 1 августа с оставшимися кораблями атаковать корабли Ушакова, резонно считая, что они также сильно повреждены после боя, а может, кто-то из них и отправился на дно морское. Но начавшийся шторм помешалпланам. Османская эскадра взяла курс на Стамбул.
Султан Селим III, узнав результаты сражения, пришёл в ярость, хотя ничего катастрофичного не произошло, так как у османов корабли были просто избиты и ни один не утонул. В ответ на просьбу Хуссейна ещё раз вывести корабли в море он ответил: «Мой командующий флотом и капитаны моих кораблей просто оскорбили меня. Я не ожидал от них такого поведения. Горе моему уважению, которое я к ним питал!» Видимо он просто устал уже воевать и мысленно был готов подписать мирный договор?
Но и русских кораблей были большие проблемы. Хоть корабли и несли все возможные паруса, но на рассвете, 1 августа корабли противника были видны только с салингов94, а значит за ними сохранялось превосходство в скорости, так важное в морском бою. В данной погоне отразились все недостатки постройки судов Черноморского флота, чья древесина шла на строительство сырой, от которых османы, даже сильно избитые, всё же уходили без труда, так как их корабли строили французские корабельные инженеры. Не имея возможности догнать неприятеля, Ушаков приказал эскадре подойти к берегу и приступить к исправлению повреждений. Через двое суток, когда османские корабли втянулись в Золотой рог, он уже доносил Потемкину: «разбитые реи, стеньги, салинги заменены новыми, пробоины заделаны, и флот опять состоит в хорошем состоянии».
Но 8 августа, подойдя к Варне, Ушаков получил уведомление о заключении перемирия и 12 августа вернулся на Севастопольский рейд. Григорий Александрович Потёмкин, получив известие об этой победе, порвал уже подписанный договор и продиктовал османам новый, более выгодный для России.
После сражения у Калиакрии султан и его окружение поняли, что война проиграна. К османским представителям на мирных переговорах в Яссах срочно отправились курьеры с наказом подписывать с Россией перемирие на любых условиях, так как империя, по мнению Селима III вести войну больше не в состоянии. Османские и французские инженеры, опасаясь русских десантов на свою территорию, где их могли поддержать армяне и греки, судорожно начали укреплять подходы к Босфору и крепостям защищавших проливы. Османское морское могущество на Черном море было окончательно сломлено, но стал поддерживаться паритет сил, хотя шансы у османского флота, стоит признать, были.
