– Герцогиня Сассекская, – восторженно вздохнула Ритка, когда я вышла.

– Спасибо, из твоих уст это звучит как комплимент,– ответила я, – что скажешь, Шамаханская царица?

– Это оно, – постановила Татьяна.

– Если Вы добавите к этому платью украшение-заколку для волос и фату без кружевной оторочки, то Ваш образ будет ослепительным. Позвольте, – гипнотизировала меня Кристина и уже закалывала мне такую заколку и крепила фату.

Я обернулась на подружек и закатила глаза: у тех уже были глаза на мокром месте.

– Вы чего, курицы? – улыбнулась я.

– Аленушка, ты такая красотка, как же твоему Самойлову повезло, – сказала Ритка.

– Я вас тоже люблю, но сантименты отложите на потом.

– Ну как, оформляем? – улыбнулась девушка-консультант.

– Да.

У меня зазвонил телефон, я посмотрела на экран и увидела, что мне звонит отец.

– Ты где, детка? – вместо приветствия спросил он.

– В свадебном салоне, – ответила я.

Наступило молчание. Видно, отцу что-то было нужно и теперь в нем боролись дело и его страстное желание выдать меня замуж, сбагрить в декрет пожизненный и забыть, что я когда-то носила погоны.

– Хорошее дело, но ты мне сейчас нужна. Приезжай к управлению, поедем вместе, по дороге объясню, где твой салон? Успеешь за 15 минут?

– Да, вполне, если по дороге ничего не произойдет.

Я повернулась к подругам, они, конечно, слышали меня.

– Алена, нет, это уже наглость, – прокомментировала Таня.

– Ну, пожалуйста, девочки, оформите, а я на карточку переведу, – я подхватила сумку и пошла к выходу.

– Да при чем здесь деньги! – в спину рявкнула мне мадам Боташева.

Я обернулась, послала воздушный поцелуй.

– Вали уже, пока не убила, – махнула она рукой и я убежала.

Когда я подъехала к управлению, отец как раз спускался по ступенькам.

– Привет, садись, – он открыл мне заднюю дверь своей служебной машины, – по дороге объясню.

– Здравствуйте, Володя, – поздоровалась я с его водителем, с которым он работал уже не первый десяток лет.

– Привет, Аленка, поздравляю, – улыбнулся он в зеркало заднего вида.

– Спасибо, а с чем?

– С замужеством предстоящим, – удивился он.

– А, ну да, спасибо.

– Ты новости местные вчера смотрела?

– Нет, а что там?

– А там недоубийство какого-то мальчика в мединституте. По подозрению в нападении задержана аспирантка кафедры психиатрии того же института. Сама аспирантка все напрочь отрицает и говорит, что и близко к нему не подходила. Эта девушка не чужая одному из руководителей нашей области, он позвонил мне и попросил приехать для конфиденциального разговора.

– Ну здорово, папик хочет прикрыть зад своей любовницы, а я тут при чем? – не поняла я.

– Потому что говорить он хочет с тобой, а не со мной.

– О чем? – удивилась я, – я же не веду это дело, да и вообще это на следователя надо давить.

– Уймись, мне это все известно.

Я замолчала, прикидывая, что от меня могло понадобиться одному из руководителей нашей области.

Вообще, отец, конечно, мастер недосказаний. Я убедилась в этом еще раз, когда прочитала перед приемной табличку «1-ый заместитель губернатора». Ну да, действительно, один из…

– Добрый день, Дмитрий Николаевич, Вас ожидают, – улыбнулась секретарша, смерив меня любопытным взглядом.

– Спасибо, Ниночка, – кивнул отец, и мы вошли в кабинет.

– Добрый день, Василий Андреевич, – поздоровался он с первым замом, поднявшимся нам на встречу.

– Приветствую, Дмитрий Николаевич, приветствую, – подошел он к нам и пожал руку отца.

– Моя дочь, майор Винокурова Алена Дмитриевна.

– Здравствуйте, Алена Дмитриевна, – протянул он мне руку для пожатия.

– Можно просто Алена, – ответила я на пожатие.

– Чай, кофе? – спросил Василий Андреевич, жестом показывая на стол для совещаний.

– Нет, спасибо, – дружно ответили мы и сели.

Мужчина мялся и не знал, как начать разговор. Я решила ему помочь:

– Василий Андреевич, отец сказал, что Вы хотите переговорить об одном…Деликатном деле, – подобрала я формулировку и заметила одобрение на лице отца.

Василий Андреевич кивнул и тяжело вздохнул.

– Вы слышали о нападении на студента в медицинском?

– Слышала, но только поверхностно, – уклончиво ответила я.

– Что ж, вчера в мужском туалете медицинского университета было совершено нападение на студента третьего курса Амирханова Темира Абдуллаевича. На него напали сзади, пырнули заточкой под ребра. Один точный удар и нет человека. Только парень под счастливой звездой родился, у него какая-то там индивидуальная особенность и сердце расположено как-то выше, чем у всех, что спасло его от мгновенной смерти. Парень в реанимации без сознания, врачи дают оптимистичный прогноз, но несколько размытый во времени. А теперь о главном, – он снова тяжело вздохнул, собираясь силами, – в нападении обвинили аспирантку Марию Попову, она же утверждает, что она ни в чем не виновата.

– Я так понимаю, она для Вас человек не чужой? – не удержалась я.

– Она моя дочь, – спокойно ответил он, слегка меня разочаровав, – Маша – моя дочь от первого брака. Мы с ее матерью развелись давно и обоюдно, но с дочерью я контакта никогда не терял, девочка она у меня самостоятельная, папой козырять не любит, да и вообще скрывает наше родство, замуж она вышла рано, взяла фамилию мужа, поэтому мне ничего было неизвестно, пока мне не позвонила ее мать поздно вечером уже. Сегодня Машу отпустят под домашний арест и мне нужна Ваша помощь, Алена.

– Простите, каким образом я могу Вам помочь? – спросила я с особой интонацией на местоимениях. – У Вас такие возможности, а я обычный опер обычного отдела, пусть центрального, но обычного, даже не управления. Тем более, что я никакого служебного отношения к этому делу не имею.

– Ну, это как раз процессуальные мелочи, – холодно ответил он, – главное, чтобы конкретно Вы занялись этим делом.

– Простите еще раз, но почему я?

– Ну, Вы столько громких дел вели, что вызываете не только определенное уважение, но и доверие, как профессионалу.

Я помолчала, обдумывая услышанное.

– Хорошо, Василий Андреевич, тогда давайте начистоту, что Вы не договариваете?

– Дело в том, Алена Дмитриевна…Я не хочу этому верить, но говорят, что моя Маша сошла с ума и… Я не помню точно как это называется, но в общем, что она вполне могла в своем состоянии кого-то пырнуть, это какой-то профессор у них там прокомментировал, его опрашивали, то ли ее начальник, то ли ее научный руководитель, я не вдавался в подробности.

– И? – не поняла я хода его мысли. Вернее вообще не поняла, что ему в таком раскладе нужно от меня.

– Я верю своей дочери, если она говорит, что не убивала, значит, так оно и есть, и я не верю в какой-то там диагноз, я ее неделю назад видел – обычный, нормальный человек…

– Но? – подсказала я ему.

– Но я понимаю, что я могу ошибаться. Да, я могу постараться, чтобы Маше дали минимально, что можно получить в такой ситуации, или на лечение отправили, но мне нужна правда, я хочу, чтобы моя дочь, если она не виновата, могла жить спокойно и с чистой совестью.

– А если виновата? – прямо спросила я.

– Я тоже хочу это знать, – твердо ответил Василий Андреевич, – тогда я буду понимать, что ей нужна помощь. У Вас будет допуск ко всем материалам дела, опросите всех повторно, если нужно, но давайте разберемся.

Повисла пауза.

– Хорошо, давайте попробуем, – ответила я без особого энтузиазма, понимая, что у меня нет другого выбора.

– Давайте, – кивнул первый зам губернатора, – что от меня требуется?

– Для начала, если Вы действительно уверены, что Ваша дочь ни при чем, необходимо выставить нормальную охрану в больнице у этого парня, потому что, если била не она, то его, скорее всего, придут добивать. Это первое. Второе, мне необходимо поговорить с самой Машей, ну и, конечно, Вы правильно сказали: мне необходим допуск ко всем материалам дела.