Нет, я вообще не так планировал провести этот вечер. Точнее как, я знал, что буду напиваться в баре и писать рассказы в огромный черный блокнот, но отхождений от этого прекрасного минималистичного плана не предусматривал.

Парень, как и я, подсел за барную стойку. Заказал «Вайцен». Краем глаза было видно, как он следит за тем, что делаю. Сукин сын. Ненавижу таких людей. Из-за них я не могу, например, толком посидеть в телефоне, пока еду в автобусе. Кажется, что человек читает каждое твое слово в сообщении. Не спорю, кому-то это совершенно не мешает, но вот я, как говорится, не могу, когда смотрят.

– Это же ты, вроде, пишешь неплохо?

Я удивился. Ожидал любого вопроса, но не этого. Взглянул на него, пытаясь вспомнить, виделись ли мы когда-либо. Бесполезно. Лицо, смотревшее мне в глаза, было абсолютно незнакомым.

– Земля слухами полнится.

– Я ищу парня, который часто сюда заходит, напивается и что-то пишет в тетрадке.

– О, это очень похоже на меня.

– На. – На барную стойку лег ежедневник. – Напиши что-нибудь. Только там это… Причесать надо, шоб без ошибок.

Я взял книжицу в руки и начал листать.

– И о чем же эти записи?

– Это истории из жизни, зафиксированный период сложных переживаний одного конкретного человека.

– И как я могу переработать чужие заметки, как минимум, не зная автора?

Он на мгновение задумался, а потом протянул руку.

– Толик.

– Коля.

Толик оказался очень приятным человеком. Он рассказал, что пытался несколько раз за жизнь вести дневник, но каждый раз прекращал. Последняя попытка, зафиксированная и лежащая теперь уже у меня дома, изначально должна была иметь название «100 идеальных дней». То есть он каждый раз, выпивая чашечку кофе с утра, сидел за кухонным столом и представлял, каким бы он хотел видеть сегодняшний идеальный день. Без привязки к деньгам и к географии. Этакий режим бога, если угодно.

Как мне признался Толик, очень скоро у него в голове поселилась мысль о том, что он получит огромное удовольствие и, вероятно, какое-то спокойствие, когда идеальный день случится наяву. Тогда на руках появится прямое доказательство того, что всё в его жизни идет, как надо. Или «как следует» – именно такую формулировку очень любит использовать Толик.

Эта мысль поменяла подход к ведению записей. Сначала он изменил время написания с утра на вечер, потом вовсе писал не каждый день, после чего «100 идеальных дней» превратились в дневник.

Записи сразу затянули меня. Я будто проживал все те метаморфозы, о которых они повествуют, что в очередной раз подтверждает то, что людям очень интересно наблюдать за жизнью других.

Я не стал что-то изменять в этих записях, потому что как только началась редактура, из текстов сразу пропала душа.

Поэтому сейчас у вас в руках находится возможность посмотреть на жизнь глазами совершенно другого человека. Сможете ли вы прочувствовать те же эмоции? Вдруг вы больше не одиноки в своих мыслях и мечтаниях?

Утро застало меня уже в полную силу.

Еще вчера я планировал встать пораньше, чтобы побольше сделать, а сегодня – стираю с бороды слюни счастливого и крепкого сна. Собственная яхта с удобной кроватью – просто отвал башки.

Солнце было уже в зените, когда я появился из-за плеча загорающей на шезлонге жены с двумя бокалами «Маргариты».

– Завтрак в шезлонг, дорогая. Иначе ты тут превратишься в жареную отбивную.

– Сегодня с утра ещё никто не отбивал, знаешь?

Я зарычу и возьму её прямо на шезлонге.

После секса я берусь за готовку. Сегодня в меню рыба на гриле и жареный осьминог. Надеюсь, что сегодня у меня получится приготовить его как следует.

Пока я занят удочками и грилем, жена врубает погромче старого рок-н-ролла и начинает танцевать. Каждый раз удивляюсь, как у человека может быть столько энергии. Хотя откуда мне, похмельному слону, знать об этом? Супруга пытается завлечь меня в свой бешеный танец, и я соглашаюсь, потому что нельзя отказать ей. Она – огонь. Пламя, пожирающее меня полностью, с потрохами и держащейся на них душой. Она буквально излучает жизнелюбие и особенную женскую энергию. Как харизма, но только женская.

Уничтожив припозднившийся завтрак, мы берем курс к берегу. Сегодня на закрытой вечеринке собираются все наши, а значит, планируется незабываемый вечер. И пусть мне не по душе большие толпы, я знаю, что когда мы приплывем, все пройдет на пять с плюсом.

Ожидания оказываются оправданными, и вот я, уже порядком поднабравшийся, плаваю на надувном фламинго в бассейне, покуривая и декларируя жене стихи собственного сочинения:

– И счастьем мы умотаны с тобой,

И слезы пролетели птицей мимо,

И каждый день я принимаю бой,

Ведь чувствую себя неуязвимым!

Минута рядом стоит пары лет.

Быть может, я готов продаться в рабство,

Лишь только приходить бы на обед

И видеть, как ты любишь улыбаться.

А она стоит на самом краю бассейна, смеется и просит вернуться к ней.

Мой берег.

Понять все сказки про борьбу тьмы и света возможно только в тайге. Ты постоянно должен быть готов к тому, что как только исчезнет свет, окружающее пространство изменится.

Этим утром я сижу у окна в охотничьем домике. Пью кофе и смотрю за древнейшим на свете противостоянием. В наушниках играет «Пикник», под ногами крутится Бим, а я просто ни о чем не думаю.

Все уже спланировано заранее: нужно проверить ловушки, пополнить запас дров, а при идеальном сценарии доехать до ближайшего города. Ещё было бы хорошо подстричь бороду и волосы на голове, иначе меня точно примут за лесного духа.

И вот, наконец, показывается первый уверенный луч солнца. Пора.

Пора одеваться и ехать. Бим идет со мной. Очень люблю этого способного парня. Хаски вообще достаточно разговорчивые собаки. А тайга для них = дом.

Так вот Бим. Он каким-то чудом научился держаться вместе со мной сначала на вездеходе, а потом и на снегоходе. Теперь я могу быть уверен, что моя спина даже в тайге надежно прикрыта.

Силки принесли свои плоды: пара куропаток станет сегодня моим ужином. Думаю, что из одной я сделаю суп, а другую – пожарю. А, может, потушу.

На обратном пути срубил несколько засохших стволов: будет, чем топить.

В город ехать передумал: съестного хватит еще дня на 2-3, а постричься попробую сам.

По приезду домой, начинаю возиться с дровами и водой. Тьма застанет меня за разделкой тушки птицы. Рядом нетерпеливо подвывает Бим: он тоже в восторге от куропаток.

– Сейчас, Дружище, сейчас.

– Ау-вау-ву!

– Это точно, Бим, ау-вау-ву.

К ужину на столе появляется запотевшая бутылка водки. Для вкуса, тепла и хорошего расположения духа.

Смотрю через мутное стекло на черное небо, где одна за другой проклевываются звезды. Это такая редкость здесь. Обычно все затянуто серым бельмом туч.

Самая удача – это увидеть падающую звезду. Как говорят местные: «к доброму случаю».

Но вскоре я так и усну, сидя на стуле рядом с печкой и уронив голову на грудь. Бим ляжет рядом. Он всегда засыпает в моих ногах.

Весь день мне предстоит провести в пути.

С детства обожаю этот равномерный стук колес по железной дороге. Тук-тук. Тук-тук.

Это голос дороги. Дорога позовет тебя, и больше не будет покоя. Особенно хорошо ее слышно летом. Это время года как хороший поцелуй: тебе хочется, чтобы он продолжался как можно дольше, был сочнее, но рано или поздно все подойдет к концу, и ты будешь хранить эти воспоминания под сердцем. Лето – это маленькая жизнь, без сомнений.

Зимой ты тоже можешь услышать голос дороги. Холод сковывает тело, и мысленно тебе хочется сбросить эти цепи, поехать, например, в горы, но ты замерзаешь за час на остановке общественного транспорта, и злишься, что не можешь вырваться, отдаться этому зову.