- С бензином плохо. Стасик жаловался, что по часу торчит на заправке.
- Не жмотничай, Иван. Не для прогулки надо... А ты пока свяжись с Тюненом. Если в гостинице его не поймаешь, попроси дежурную, пусть передаст, чтоб обязательно нам позвонил...
Иегупова Левин застал. Длинной шваброй с намотанной на нее тряпкой тот протирал ненавощенный паркет, сильно отжимая крепкими руками лишнюю воду с тряпки в ведро.
- Антон Сергеевич, вы не смогли бы съездить со мной? Я на машине. Домой вас тоже отвезут, - сказал Левин, стоя в дверях, чтоб не ступать на вымытые клепки. - Это займет у вас максимум час.
- Что там за дело такое срочное?
- Хотим показать вам одну вещь.
Ничего не ответив, Иегупов поставил в угол швабру, ушел за занавеску мыть руки, затем стянул старую сорочку, надел поновей. Оглядел мятые заношенные брюки с пузырями на коленях и махнув рукой, сказал:
- И так сойдет. Пошли, что ли? Георга не нашли?
- Пока нет...
Через пятнадцать минут они были в бюро.
- С сыном созвонился? - спросил Левин Михальченко.
- Да.
- Хорошо. Проходите, Антон Сергеевич, - предложил Левин.
Старик проковылял к центру комнаты.
- Антон Сергеевич, там в углу стоит вешалка, на ней висят плащи. Посмотрите внимательно, какой из них вам знаком.
- И что дальше? - спросил Иегупов.
- Посмотрите, посмотрите.
Иегупов прошел к вешалке у окна. Михальченко специально перенес ее из темного угла поближе к свету.
- Вроде бы этот был у Георга, - недолго разглядывая плащи, Иегупов указал на темно-синий с погончиками, привезенный от Кукина. - Да, он самый.
Хотя Михальченко и Левин не сомневались, что Иегупов опознает именно этот плащ, все же переглянулись.
- Теперь куда? - не зная, что ему велят дальше, спросил Иегупов.
- Вот и все. Поедете домой, вас шофер отвезет. Спасибо вам, - сказал Левин.
Михальченко проводил старика до машины. Когда он вернулся, сидевший в задумчивости Левин произнес:
- Вообще-то полагалось сделать и другое.
- Что?
- Мы исходим из того, что паспорт Тюнена был выброшен в роще потому, что и попал он в руки кому-то тоже в роще. Так?
- Похоже, что так.
- Значит, по той же логике Тюнена надо искать в роще.
- Вы думаете...
- И ты так думаешь, Иван. Тюнена уже нет в живых. Исчез он в апреле.
- Я уже гадал на эту тему.
- Тюнена надо искать в роще, - повторил Левин.
- Но как? У нас нет таких возможностей! Это сколько гектаров обшарить! Тут рота нужна!
- Рота, не рота, а людей потребуется много. И по силам это только милиции. Но это значит, что они должны принять дело к своему производству. А на основании чего? Они скажут нам: заявления об исчезновении у нас нет, вы затеяли, взяли у заявителя деньги - вот и крутитесь, у нас своих забот достаточно. Значит мы должны извиниться перед сыном Тюнена, вернуть ему деньги и порекомендовать обратиться в милицию. Это уже вроде скандала.
- Что же делать? Искать Тюнена самим?
- Да. Но другим путем.
- Для этого мне нужна Ольга Лынник, а, возможно, понадобится и ее хахаль Локоток...
Александр Тюнен пришел в точно оговоренное время. По лицам Левина и Михальченко уловил, что предстоит нечто значительное и необычное.
Левин опустил глаза. Он понимал, чего потребует предстоявшая затея от всех троих, особенно от Александра Тюнена. Не дурак же, сразу смекнет, чем тут пахнет. Плащ нашли, а отца нет. И прошло уже столько месяцев.
- Александр Георгиевич, - начал спокойно Левин. - Мы нашли один плащ. По вашему описанию он похож на тот, который был у Георга Францевича. Мы бы хотели, чтоб вы взглянули на него: он это, или нет, или просто такой же. Понимаем, процедура не из приятных. Но что поделать...
- Где он? - оборвав Левина, сухо спросил Тюнен.
- Вон в том углу. Там три плаща, посмотрите, какой из них...
Тюнен подошел к вешалке и сразу снял темно-синий импортный с погончиками, отвернул полы, мельком глянул на изнанку и резко бросил:
- Это плащ отца. Где вы его нашли?
- Почему вы так уверены? Таких плащей много, наверное.
- Вот, видите, - Тюнен еще раз отвернул левую полу. - Тут фирмачи пришивают две запасные пуговицы - большую и которая поменьше - на рукав. Большая есть. А маленькая потерялась, остался только кусочек нитки. Я это обнаружил еще дома, когда пришел из магазина. Где вы его нашли?
- Принес один человек.
- Он видел отца?
- Нет. Он купил плащ в комиссионном.
- По-онятно, - протянул Тюнен. - Где же все-таки отец? Не иголка в сене - живой человек пропал. Сколько вы уже возитесь?
- Вы можете отказаться от наших услуг и официально обратиться в милицию, - сказал Михальченко.
- Эти тоже будут тянуть резину, - отмахнулся Тюнен. - Куда мне теперь от вас деваться? Хоть мертвого, но найдите.
- Поверьте, ищем, Александр Георгиевич. Понимаем ваше состояние. Вы знаете, какое количество людей исчезает по разным причинам? Тысячи по всей стране. Случается, ищут их годами, - мягко сказал Левин.
- А мне-то что? Мне не другие нужны, я за своим делом к вам пришел... Ладно, звоните если что, - он опять махнул рукой. - Я больше не нужен?
- Нет, - отпустил его Михальченко.
- Ну что, хватит на сегодня впечатлений? - спросил Левин, когда Тюнен ушел.
- Жизнь! - философски изрек Михальченко.
- Пошли по домам, философ? - Левин подошел к вешалке, снял свой плащ.
- Мне еще плащ Кукину вернуть надо, обещал...
29
"Молодая красивая баба, работает в гриль-баре. Сам понимаешь, что за работа и что за народ там бывает. Я-то туда не дюже разгоняюсь, цены кусаются. А так за ней ничего худого. Мужик ее в колхозе цеховиком работает. Ни пьянок, ни темного элемента в доме ихнем не наблюдается, соседи во всяком случае не жалуются, - так охарактеризовал Ольгу Лынник участковый в ответ на звонок Михальченко. - А прислать к тебе ее смогу, вчера она вернулась из отпуска. Девка спокойная, покладистая. Скажу, что по какому-то общественному вопросу. Только ты не жми ее здорово, поласковей, чтоб не обиделась на меня. Мне с людьми дружить надо"...
Все это Михальченко вспомнил, когда на стук в дверь крикнул: "Входите!" и увидел в дверном проеме действительно очень красивую молодую женщину в "варенках", в белой блузке, в синих модных туфлях на маленьком каблучке. Темнокаштановые волосы были схвачены вокруг головы широкой голубой лентой-резинкой из махровой ткани, лицо, в особенности выпуклый лоб и высоко открытые руки темнели свежим загаром.