...Обречена на одиночество!
Безысходность пронзительным криком ночной птицы разорвала сон...
Ангел сна еще с ней, не выпустил из объятий, но уже не в силах уберечь...
Ей жутко - это состояние между сном и реальностью...
А ведь ее воспринимают бесстрашной, волевой, независимой.
Поспешно стала напяливать на себя привычную маску сильной женщины, да толку-то.
Ее неуязвимость уязвима, самодостаточность недостаточна,
Она оказалась плохим актером на непрочных подмостках жизни. Перед ней - череда плохо или вовсе не сыгранных ролей: дочери, любовницы, жены, матери. Роли не задались, да и окружающие ведут себя как-то не так, словно и они не выучили роли.
Стоп, довольно!
Она - амазонка - женщина-воин, вот главная и основная ее роль!
Воительницам неведомы муки и страдания, уж тем более от одиночества!..
Девиз амазонок - жизнь без мужчин, ну, а ежели попадутся, пускай пеняют сами на себя. Жаль, правда, прошли те славные времена.
Почему она определила себя амазонкой (не феминисткой), не было ясно и самой...
***
Природа неласково обошлась с ней, - красивой ее нельзя было назвать и в молодости, не погрешив перед истиной.
Мужской взгляд редко задерживался на ее лице - покатый лоб, тонкий нос с горбинкой грозно возвышался над узкими губами, близко посаженные глаза ее слегка косили, разбегались в стороны, огибая собеседника, оставляя его в оптической тени и неведении - с ним ли общаются?
Ниже - удлиненная шея и узкий торс с едва наметившимися округлостями грудей. Чаще всего этим осмотр исчерпывался, взгляд устало и недовольно уходил в сторону.
А напрасно!
Не слишком постаравшись с верхней частью ее тела, распоясавшаяся природа со всей своей щедростью отыгралась на нижней, распиная одежды обилием раздавшейся плоти - налитой, тугой, округлой.
Она с успехом использовала испытанный прием - оскорблено оборачивалась задом к разочаровавшемуся в ее прелестях мужчине, придав своим движениям небрежное безразличие. Результат не заставлял себя ждать - мужчина круто менялся, и находил ее уже много привлекательней, убеждая в загадочности лица, изящности орлиного носа и пикантности раскосых глаз.
- Они (мужчины) все и вся определяют и делают через ж..., - говаривала она...
***
Не осталась в старых девах - это ли удел амазонки?
В те давние времена, работая пионервожатой в пионерском лагере, соблазнилась старшим пионервожатым.
На протяжении смены тот был предупредительно вежлив и внимателен. С приходом сумерек принимался теснить ее к 'ленинскому уголку' и, возложив длани на пышный зад, долго убеждал в непростой политической ситуации в стране, находящейся примерно там же, где его руки. От его велеречивости алели уши, и пылало в паху. Затем он переходил к практическим занятиям. Одной рукой проверял под блузкой наличие пламенного комсомольского сердца, другой - рыскал под ее коротенькой юбчонкой, не иначе в поисках непроторенных путей, отчего она впадала в невменяемое состояние, обнаруживая этим свою аполитичность...
Влюбилась, не влюбилась? Сейчас уже не важно, но что сердце замирало, голова плыла, ноги не держали, помнит точно.
К тому же неприлично уже было ходить в девицах.
В отличие от других влюбленных дурочек, тщательно подготовилась к 'знаменательному событию".
И не без трепета доверилась ею же назначенному эскулапу. Казалось бы, что может быть проще - дружеская комсомольская услуга, если хотите - партийная помощь, через что проходят: и большевички, и комсомолки, и даже беспартийные, бесстрашно укладывая на алтарь светлого будущего свою честь.
Все произошло в той же ленинской комнате, где алый цвет преобладал над остальными. Вот и славненько - не так заметно. Бедняга так торопился! А когда разобрался, всполошился - какие обстоятельства, какие обязательства, рванул в кусты, да поздно - не склеить!
Сама же ощутила глубокое разочарование - до боли, до крови. Не так она себе все представляла...
После этого казуса наставник стал избегать пионервожатую, коварно воспользовавшуюся утерей им (лишь на мгновенье!) партийной бдительности.
Успокоила:
- Не беспокойся, под венец не потащу!..
***
И прозрела...
Всякая любовь - добровольная слепота. Находишь объект - этакое убожество, а ты наделяешь его несуществующими достоинствами, сооружаешь нимб над головой, ставишь на постамент, а он не то что не самый-самый, а нечто полое - пустая комната, в которой эхо многократно отражается, не в силах выбраться...
И насколько же унизительно осознание, что ты не единственная, что, движимый бездумностью инстинкта, твой избранник лелеет на самом деле помыслы о более совершенной, и если с той 'обломится', тотчас оставит тебя. А ты продолжаешь играть в эти нелепые игры, вступаешь в конкурентную борьбу.
И затем уже вконец выпотрошенная, обретя способность различать, видишь это удручающее несоответствие...
Посему никогда не плакала из-за мужчины, разве что в детстве. Всегда была готова к небрежности, невнимательности, подвоху, предательству.
