Помещение казалось просто огромным, однако совершенно пустым. На стенах виднелись точно такие же, как в коридоре, грязные разводы, а в воздухе по-прежнему витал резкий запах химикатов. Джессу этот запах что-то напоминал, но он не мог вспомнить, что именно.

Все замерли в ожидании. Человек, который привел их сюда, исчез, оставив студентов одних, и все растерянно переглядывались. Джесс уже встречал большинство кандидатов на работу в Библиотеке, однако не смог припомнить имена большинства. Лучше всех он знал, разумеется, Дарио и Томаса. Потом заметил Халилу, стоящую в стороне, она была в свободной накидке с капюшоном и выглядела бодрой и спокойной, а девчонка из Уэльса, Глен, точно башня, возвышалась на десяток сантиметров над остальными девушками.

Никто не разговаривал. Некоторые переминались с ноги на ногу после длительной прогулки, однако все понимали, что болтать здесь не стоит.

Наконец профессор Вульф появился в дверях единственного входа и вышел в центр зала. Он выглядел точно так же, как и вчера на вокзале: в темной одежде, опасный и нетерпеливый. Посмотрев на каждого по очереди, он заговорил:

– Здесь пройдет ваш первый урок. Вы стоите в первой дочерней библиотеке Александрии, в самом первом серапеуме. В этом здании копии произведений Великой библиотеки стали впервые доступны для чтения каждому, кто приходил сюда… даже женщинам, хотя такая практика и не была широко распространена в те времена. Александрия стала первым местом на земле, которое позволило и, более того, поощряло просвещение простого народа. Первым местом, которое стало обучать всех, невзирая на статус, вероисповедание, пол и убеждения. Вы стоите в месте, где зародилась наша Библиотека.

Профессор Вульф сделал паузу, давая студентам возможность осознать значимость его слов, и Джесс физически ощущал тяжесть сказанного. Стены определенно отреставрировали, однако полы не тронули. Камень под ногами был древним, отполированным миллионами ног, которые здесь ходили. «Может, сюда даже ступал Архимед, – подумал Джесс. – Может, он написал здесь ту самую первую копию «О создании сферы», сидя за столом прямо в этом зале».

По спине у Джесса побежали мурашки, ему вдруг показалось, что его окружают призраки.

– Я здесь, чтобы рассказать вам, кто мы такие. Чем мы занимаемся. И начнем мы на месте, где Великая библиотека сделала свои первые шаги к тому, во что превратилась сегодня. – Профессор Вульф снова сделал паузу, оглядывая столпившихся студентов. – Вы понимаете, что подразумевает под собой работа библиотекаря?

Вопрос казался простым, и многие подняли руки. Профессор Вульф вздохнул.

– Вы не дети, – сказал он, – я не стану хвалить вас за попытку. Говорите, если знаете ответ.

Голоса отвечающих слились воедино. Профессор Вульф оглядел всех и ткнул пальцем.

– Ты, – сказал он. – Сделай шаг вперед, скажи свое имя и говори, что думаешь.

Симпатичная девушка с блестящими рыжими волосами и уверенной улыбкой грациозно вышла вперед.

– Анна Бригстром, сэр, из Дании. Библиотекари заведуют дочерними библиотеками, которые называются серапеумами.

– Кандидат Бригстром, я не спрашивал, откуда вы. Здесь это не имеет никакого значения, потому что, когда вы поступаете на службу в Библиотеку, она становится вашим домом. А мы – вашей семьей. – Профессор Вульф сделал паузу, и его глаза зловеще блеснули. – Если вы считаете, что проделали такой длинный путь сюда, чтобы научиться обыденным вещам вроде того, как составлять рабочее расписание или верно заполнять формуляры, тогда вы ошиблись местом. Хорошо натренированная мартышка могла бы управлять дочерней библиотекой, ибо эта работа есть не что иное, как отражение того, что происходит здесь, в Александрии. Шаг назад.

Анна Бригстром уже не улыбалась, и уверенность с ее лица исчезла, когда она отошла, скрывшись в толпе.

Вперед вышел следующий, и Джесс в следующую секунду узнал Халилу.

– Кандидат Халила Сеиф, сэр. Мы здесь не для того, чтобы учиться управлять библиотеками. Мы здесь, чтобы узнать, как устроена сама Великая библиотека.

Профессор Вульф смотрел на нее в течение нескольких долгих секунд, затем резко кивнул.

– Верно, – согласился он. – Шаг назад, кандидат Сеиф. В целом Библиотека существует, потому что это выгодно каждому народу в мире, потому что Библиотека не выбирает любимчиков и ни на кого не полагается. Ей потребовалось немало времени, чтобы освободиться от тирании политиков, королей и священников. Чтобы накопить достаточно средств и сил для защиты того, что мы имеем сейчас. Однако самое главное, что потребовалось, – это чудо. Что же это было за чудо?

Джесс воспользовался шансом и сделал шаг вперед.

– Джесс… Кандидат Джесс Брайтвелл, сэр. Открытие зеркал. – Он постарался ответить как можно короче. Профессору Вульфу полагалось читать лекцию, а если Джесс начнет разглагольствовать, то наверняка об этом пожалеет. Когда профессор Вульф кивнул, Джесс сделал шаг назад.

– В тысяча двадцать девятом году серапеум в городе Рей в Персии был почти полностью уничтожен, и более пятидесяти тысяч оригинальных произведений оказались потеряны. В жутком огне пропали знания, собираемые тысячелетиями. Мы благодарим четыреста второго лидера Великой библиотеки, верховного архивариуса Аккадеви, за открытие зеркал, с помощью которых содержание любой книги, любого свитка и совершенно любого документа может быть вписано в стандартный библиотечный бланк. Какова польза зеркал? Ты. – На этот раз Вульф не стал ждать желающего ответить. Он сам выбрал одного из толпы.

– Кандидат Глен Уотен, сэр. Это избавило Библиотеку от риска уничтожения книг и свитков. Даже если бланк будет поврежден или потерян, его копию снова можно будет получить в библиотеке.

– Верно. Уничтожение серапеума в Рей научило нас тому, что расчетливая политика и бездумная агрессия – не забывайте, эти два фактора очень часто идут вместе – являются величайшей угрозой просвещению. «Доктрина об отзеркаливании» стала первым огромным преимуществом библиотеки, это основа всего, что мы построили в дальнейшем. Она обеспечила защиту знаниям и в то же самое время дала доступ к ним всем, а это бесспорное благо. Однако что же случилось потом?

В первый миг никто не вышел из толпы, чтобы ответить, и сам Вульф ни на кого не указал пальцем. Он терпеливо ждал. Наконец вперед шагнул Томас, стоявший рядом с Джессом, и, прочистив горло, сказал:

– Кандидат Томас Шрайбер, сэр. Следующей изданной доктриной стала «Доктрина о владении».

– «Доктрина о владении» утверждает, что Великая библиотека, ради защиты и сохранения знаний, доверенных миру, должна сама обладать этими знаниями. Так что же это значит, кандидат Шрайбер?

– Закон запрещает кому-либо иметь в своем распоряжении оригиналы книг, сэр, – сказал Томас.

– Запрещает, – повторил профессор Вульф. – Согласны ли вы с этой доктриной, кандидат Брайтвелл?

Джесс вздрогнул. Он совсем не ожидал, что его спросят о подобном. Он снова шагнул вперед. Томас, похоже, не понимал, следует ему отойти или стоять на месте, поэтому они оказались рядом. От этого Джессу стало немного спокойнее.

– Сэр? – переспросил Джесс, все еще сомневаясь.

– Я спрашиваю, каково ваше мнение относительно данной доктрины, – пояснил профессор Вульф. – Считаете ли вы, что будет неправильным обладать оригинальной версией книги?

«Разумеется». Джесс знал, как полагается ответить на подобный вопрос. Это был простой ответ. Библиотека никогда не ошибалась. Однако все же что-то заставило его сказать:

– Я не уверен.

От этого глаза Вульфа сверкнули.

– Почему же? – поинтересовался профессор.

– Я бы хотел иметь настоящую книгу, – сказал Джесс прямо и честно. – Чувствовать тяжесть истории в своих руках. Бланк не то же самое, сэр.

– Нет, – согласился профессор Вульф. – Бланк – бледная имитация книги, однако слова в нем написаны в том же самом порядке. В этом и разница между идеей и материальным предметом. И некоторые желают заполучить материальный предмет, не важно, легальным или нелегальным способом. По этой причине и существуют темный рынок, черные продажи и лизуны чернил.