Далеко внизу, переливаясь цветами, перекатывались волны и шумно бились о каменистый берег, высоко поднимая солёные брызги. Вдали от берега море было спокойным и гладким. Только небольшое волнение выдавало его, что оно живое и дышит. Волнение происходило и в сердцах двух влюблённых друг в друга человека. Но они старались дышать тише, чтобы не выдать своего волнения. Почему влюблённые прячут свои чувства, – это остаётся загадкой.

– Фернандо, ты любишь цветы? – Спросила Хуанита.

– Люблю. А почему ты спрашиваешь?

– Да так… А меня любишь?

– И тебя люблю. Но не так, как ты спрашиваешь, умысел у тебя есть. Наверно донья Мария что-то тебе сказала, да?

– Нет… это я сама… Скажи, а ты не бросишь меня, когда я… ну… состарюсь, отцвету.

– Ну вот, что я говорил, – вдруг рассмеялся Фернандо, – это всё донья Мария напела тебе в уши. А то, я сама, я сама… Не бойся, не брошу. – Уже серьёзно добавил Фернандо. – Ты же не цветок. Ты для меня никогда не состаришься и не завянешь. Ты вырастешь и будешь ещё красивее. Затмишь своей красотой все цветы, которые растут на склонах наших гор…И запомни, любимая женщина цветёт и пахнет всю свою жизнь. Этого тебе донья Мария не сказала?

– Нет. Но она сказала другое… Она сказала, что все поэты любят только те цветы, которые цветут… ещё она говорила про какие-то тайные верёвочки, – улыбнулась Хуанита, – но я не всё поняла. И сказала, чтобы я была осторожна.

– Вот это она правильно сказала, подвинься ко мне ближе, а то вот-вот свалишься со скалы.

Хуанита придвинулась и прижалась своим жарким телом, несмотря на вечернюю прохладу, к такому же жаркому и сильному телу Фернандо. Они долго сидели молча и смотрели как солнце медленно опускается в море.

– Фернанадо, – нарушила молчание Хуанита, – Я твоя любимая женщина?

– Не знаю – откровенно сказал Фернандо. – Я ещё не думал об этом.

– Ты не умеешь лгать, это хорошо. А ты женишься на мне?

– Нет! – твёрдо ответил Фернандо.

– Почему?

– Потому, что ты ещё маленькая и тебе надо учиться, – здесь он улыбнулся и притянул её тело к своему.

– Сам ты маленький, – обиженно скривила губы Хуанита, – тоже мне, большой нашёлся… Я ведь серьёзно спрашиваю.

– Хорошо, отвечу серьёзно. Для меня любимая женщина и жена, понятие несовместимое. Жена – это хорошо, это семья, дети, дом, всегда полный гостей. Но это разрушает то главное, ради чего мы любим. Прости, я непонятно говорю, но я не знаю ещё нужных слов… В общем, в жизни надо выбирать; – любовь большую и вечную, или любовь обыкновенную.

– И ты, как я понимаю, стоишь перед выбором?

– Нет! Я уже для себя выбрал, – Опять твёрдо и решительно сказал Фернандо и устремил свой лучистый взгляд вдаль, на угасающий закат.

– И что же ты выбрал? – почему-то тихо спросила Хуанита.

– Любимую женщину, не связанную со мной семейными узами. И прочими обязательствами. Свободную, как лань, лёгкую как облако. Любовь двух сердец, и никаких там верёвочек. Любовь – это свобода. – И он смело посмотрел ей в глаза.

– Значит у тебя никогда не будет жены, семьи, детей…

– Никогда!

– Ты очень решительный и интересный человек. Мне так много хочется задать тебе вопросов.

– Ну так и задавай.

– Боюсь, что обидишься – лукаво сказала она.

– На тебя никогда и ни за что.

– Тогда ответь, ты уже нашёл себе такую женщину?

– Да!

– И кто же она? Я её знаю?

– Знаешь! И даже лучше, чем знаю её я, – Это ты, Хуанита.

Хуанита замерла и не знала, как реагировать на такое откровение. Но она быстро пришла в себя и невпопад спросила:

– Скажи, Фернанда, а как ты стал поэтом?

– Это целая история…

– Ну расскажи, я люблю разные истории, особенно про интересных людей.

– В другой раз, как-нибудь…

– Тогда ответь мне на вопрос, почему ты недолюбливаешь донну Марию?

– С чего ты взяла?

– Ну, это же очевидно, по твоим…

– Ты ошибаешься, Хуанита. – Перебил её Фернандо. – Я очень уважаю донну Марию. Но у нас с ней разные взгляды на жизнь, вот и всё. Она почему-то считает поэтов за мелких людишек. По её понятиям, мужчина должен быть обязательно строителем, каким был её многоуважаемый муж, или рыбаком, как каждый второй в нашем посёлке, или на худой конец пастырем. Но поэт… – это для неё никчемный для общества человек.

– Ты тоже ошибаешься, она к тебе очень хорошо относится, но не как к поэту, разумеется. Она хочет в первую очередь хорошего мне, но и тебе тоже.

– Да понимаю я всё это, и вижу. Но я не совсем понимаю её, что для неё хорошее, а что плохое. Донна Мария замечательная женщина. – Фернандо как-то весь подобрался, выпрямился, и с ноткой романтизма начал свой рассказ. – Её все любят и уважают в нашем посёлке. Да, ей не повезло, не удалась счастливая жизнь. А много ли людей в нашем посёлке могут говорить о своём счастье? В нашем посёлке не повезло многим, и скольким ещё не повезёт, знает только вот это море и судьба всего нашего народа…

Это красивое на закате море, которым мы с тобой любуемся, забирает каждый год с десяток наших рыбаков. Оно не щадит никого, ни юнцов, впервые вышедших в море на рыбный промысел, чтобы помочь своей семье прокормиться, и которые даже ни разу ещё не поцеловались с девушкой; ни взрослых, просолённых и отважных мореходов-рыбаков; ни стариков, которые выходят в море на своих старых лодчонках, так как не имеют уже сил наняться к кому-либо. У нас вдов больше, чем счастливых семей. Казалось бы, от такой суровой жизни, люди должны озлобиться, задубеть душой, как они задубели кожей, но нет, они всё такие же весёлые и наивные, – как дети. – И тут Фернандо невольно улыбнулся своему сравнению. А Хуанита во все глаза смотрела на него и слушала с приоткрытым ртом, ибо сердце её билось чаще, чем положено, от речи Фернандо. Она впервые слышала, как он может красиво говорить. – Ты знаешь, Хуанита, – и он повернулся к ней, – я назвал людей, живущих в нашем посёлке – «Дети моря». Они ещё не знают об этом. Ты первая, кому я это сказал. Я хочу написать о жизни, труде, горе и редком счастье этих людей. Поэма в стихах так и будет называться, – «Дети моря». Когда напишу, тогда они и узнают про себя всё то, что не могут видеть за трудной жизнью. Им некогда оглянуться по сторонам, поговорить о жизни. Они работают, и в редкие минуты отдыха, веселятся, шутят, поют, радуются жизни, как дети.

Ты, девушка с гор. Ты живёшь в другом мире, на другой высоте. Городские жители покупают рыбу к своему столу и не знают, каким трудом, и какой ценой она добывается в этих тёмных и опасных водах. Сколько в этой рыбе, слёз, трудов и радости одновременно. Им и не надо это знать. Так устроен наш мир. Плохо ли, хорошо, но он есть, и мы подчиняемся его законам. Одни в низу, другие наверху. Одним тяжкий труд, другим все блага жизни. Ты другая, и потому ты никогда не будешь моей женой. Любимой женщиной? – Да! Если только сама этого захочешь.

Донна Мария тоже вдова. Её муж был каменщиком и строил дома жителям этого посёлка. Донна Мария привязала его к себе своими тайными нитями, и он был для неё бычком на верёвочке. Ей было хорошо с ним. И ему было хорошо с ней. Теперь она эту верёвочку хочет передать тебе. Прости, я непонятно говорю, но я ещё не знаю, как правильно надо говорить. Одним словом, в жизни надо выбирать, любовь большую и вечную, или любовь обыкновенную, такую, какой жила и живёт донна Мария, и многие другие.

– И ты ещё стоишь перед выбором?

– Нет. Я уже выбрал.

– Что?

– Вечную любовь! – Тихо, но твёрдо сказал Фернандо. И Хуанита поняла, что его с этого пути не собьёт ни один шторм в жизни.

– Расскажи, как ты стал поэтом, – задала Хуанита опять тот же вопрос.

– Хорошо. – Фернандо понял, что ей сейчас нужен не столько его рассказ, как время, чтобы осмыслить услышанное. И он начал неспешно свой рассказ.

Я, рано, в 15 лет, остался без отца. А моя мать без мужа и кормильца. Однажды рыбаки вернулись с очередного лова рыбы без моего отца и ещё одного паренька моих лет, который помогал своему отцу в его нелегкой и опасной работе. Я того мальчика плохо знал… После этого моя мать решила мою судьбу за меня. – «Сынок, – сказала она, – ты никогда не будешь рыбаком и никогда ни при каких обстоятельствах не выйдешь в море. Ты будешь учиться. Ты станешь другим человеком…писателем, поэтом или ещё каким учёным… Я приложу все свои усилия, чтобы ты учился. И ты уедешь в горы из этого посёлка, где так много горя и так мало счастья. Где люди гибнут просто за то, чтобы прокормить себя и свои семьи. Разве о такой жизни мечтает всякий родившийся человек. Ты никогда не вернешься сюда…» – Моя мать была сильная женщина – настоящая Испанка. И она сдержала своё слово. Она бралась за любую, самую тяжёлую работу. Работала по ночам, не знала выходных и праздников, но вскоре набрала нужную сумму денег и отправила меня в город учиться. Идти против её воли, в таких условиях, значит идти против судьбы. Я подчинился и уехал. Учился я долго – 5 лет. Всё это время она присылала мне небольшие суммы денег. Я не знал, каким трудом они достаются, лишь мог догадываться. И потому, сам ещё подрабатывал в городе. Окончив институт, я устроился в городе на работу и с первой же получки решил съездить домой, навестить мать и вернуть ей часть денег, потраченных на меня. Но буквально за три дня до отъезда я получил известие, что донья Габриэла умерла… от воспаления лёгких. Я не могу сдержаться от слёз. Я понимал, что она пожертвовала всем, даже здоровьем, чтобы вывести меня в люди.