Избили они нас сильно, сломав мне правую руку, и разбив все лицо в кровь. Кажется, несколько ребер тоже пострадали… Юну, к сожалению, досталось не меньше, ведь ему тоже сломали руку, и чтобы он не закричал от боли, засунули в рот платок.
Когда мы с ним перестали оказывать сопротивление, нас связали веревками, и без всяких церемоний вытолкнули пинками из переулка, и погрузили в повозку. Наше оружие они тоже подобрали, чтобы не оставлять никаких других улик, кроме пятен крови, и я успел заметить, приподняв голову, как один из них, стянув с меня кобуру, прицепил ее себе на ремень.
Крытая повозка, забитая какими-то ящиками, за которыми мы и лежали, скрытые от посторонних глаз, тронулась. Мы с Юном, связанные по рукам и ногам, с кляпами во рту, сидели и смотрели друг на друга, и не знаю, что происходило в голове у парня, мои же мысли были о женах…
Веселье, кажется, только начинается, я прав?
Эх, по крайней мере мне было с кем поболтать, пока повозка, трясясь, медленно увозила нас черт знает куда… Как думаешь, Такаликула, что с нами будет?
Продадут в рабство, это же очевидно! Тебя может отправят в какую-нибудь шахту, а парнишку… Ох, даже мне страшно об этом думать! Хоть я и Бог Ужаса, мои жертвы обычно не мучились, ведь я убивал быстро… Ну, так мне кажется! Да и убивал не всегда, ведь когда-то я был смертным, у меня была жена, дети, небольшой домик… но по определенным обстоятельствам я возненавидел этот мир, и нашел способ сделать свою душу частично бессмертной…
Сначала мы несколько дней провели в повозке, из которой нас выводили разве что сходить по нужде, или просто чтобы побить. Когда мы добрались до Баркли, где сначала отвели в подпольную лечебницу, что находилась в подвале торговой лавки, в которой нелегально орудовал один из членов Гильдии с классом «жрец», судя по его, светящемуся белым, амулету на шее, и который вылечил нам с Юном более-менее серьезные повреждения, а после чего погрузили на корабль, заперев в разных клетках. Что хорошо, клетки находились рядом, и пускай разговаривать нам не удавалось, ведь за нами пристально следил охранник с кнутом, у меня в голове начал возникать опасный план, как нам с парнем выбраться из этой ситуации. Конечно, план был, как обычно рискованный, но даже Такаликула, который болтал в моей голове почти без перестановки, говорил, что это наш единственный способ.
Могу добавить, что у нас было одно преимущество, которое было связано именно с Юном. Преимущество заключалась в том, что кажется, работорговцы были не в курсе того, что у парня был класс, причем «рыцарь». Когда нас похитили, на нас с Юном не было амулетов, ведь мы держали их в шкафу, в Избушке, а по всей видимости, работорговцы не следили за нами в тот день, когда мы погрузились на «Черного демона», и покинули Акер-Лашер. Ведь именно в то утро, на следующий день после знакомства с Юном, мы с утра пораньше, я и он, сходили в Гильдию, и я заплатил несколько золотых монет менеджеру, чтобы он неофициально открыл класс моему оруженосцу. Хорошо, что менеджер оказался падок на деньги, и не позвал стражу, ведь открывать класс тем, кто не вступает в Гильдию, было незаконно, а вступать в Гильдию, можно было лишь с шестнадцати лет, тогда как Юну всего двенадцать…
Ты уверен, что готов?
Когда, кажется, на третий день нашего плавания, после того, как нам принесли еду, а кормили нас, рабов, всего раз в сутки, причем утром, я сидел в дальнем углу клетки, и смотрел на охранника, который сидел на прибитой к полу лавке, и что-то жевал, обводя взглядом всех рабов по очереди. Да, помимо Юна и меня, тут были и другие пленники, которых собирались продать, но в отличие от меня и моего оруженосца, они все сидели по несколько человек в клетках, тогда как у нас двоих были одиночки, полтора на полтора метра, в которых с трудом можно было пошевелиться, из-за чего даже спать приходилось полулежа, вытянув ноги.
Будет больно, Фёдор…
Стараясь не обращать внимания на слова Така, я медленно поднялся с пола, усыпанного соломой, едва не опрокинув помойное ведро, служившее моим сортиром, и подошел к решетке, которая была и дверью клетки. Мои руки и ноги были закованы цепями, но слава богу, что обычными, так как магические ошейники надевают лишь тогда, когда тебя покупает твой хозяин.
– Эй, ну-ка быстро сядь обратно! – заметил охранник, и схватив кнут, ударил им по решетке, пугая меня. Один раз, за время проведённое на корабле, я уже умудрился получить удар кнутом, не сильный конечно, и лишь по руке, но скажу, что ничего приятного в этом не было. Кнут сорвал с моей руки кожу, оставив рану длинной около десяти сантиметров ведущую ниже от локтя. Боль была тогда неимоверная, и не сравнится с той болью, когда тебе в ногу втыкается кинжал…
Не обращая внимания на угрозу охранника, я мысленно послал все к черту, и уже вслух громко рассмеявшись, стараясь как можно более реалистично изобразить психическое расстройство, начал биться головой об прутья клетки. Было чертовски больно, ведь я бился изо всех сил…
– Господин, что вы делаете?! – закричал Юн, тоже вскочив с пола в своей клетке. Он был не в курсе того, что я задумал, и хоть мне не хотелось пугать его, иначе было нельзя.
– Голоса в голове… пошли прочь! Прочь! Вон из моей головы! – кричал я, ударяясь головой об стальные прутья, которые уже покрылись кровью, так как уже после третьего удара, я разбил себе лоб. Больно… И самое-то смешное, голоса в моей голове были, точнее один, причем принадлежал местному Богу Ужаса, хе-хе…
Давай, бейся сильнее! О, да! Ты, чертов псих!
Така хоть и смеялся, но так уж мы договорились. Он просто поддерживал меня, чтобы мне было легче биться башкой об прутья…
Я не замолчу, пока ты не разобьешь себе голову! Я буду кричать! Кричать!
Голос Таки и впрямь звучал очень громко, почти перекрывая собой другие звуки, и даже крик охранника, который кнутом бил меня сквозь прутья решетки. Какая же, сука, боль, когда с твоих ног, живота и груди, сдирает кожу живьем… да еще и башка болит от ударов!
– Прекратите! Замолчите! Голоса! – кричал я.
Опа, кажись сработало!
Такаликула был прав. Охранник, матерясь, вытащил ключи, и подойдя к клетке, отпер замок. Даже когда он положил руки мне на плечо, пытаясь оттащить от решетки, я изо всех сил старался сопротивляться ему, продолжая биться башкой об прутья, крича, чтобы голоса в моей голове затихли. Но вот…
Извернувшись, я резко схватил охранника за шею, стараясь не обращать внимания на цепи, которые с такой силой тянули мои руки вниз, что казалось они сейчас сломаются, и на его попытки вырваться из моей хватки, нанося мне удары кулаком в живот и грудь, я стал душить его. Как бы плохо мне не было, я не отпускал его, и наконец, он начал ослабевать. Ноги охранника подкосились, удары стали слабеть, а я продолжая душить его, начал еще и бить его головой об прутья, немного развернувшись вместе с ним.
Когда он перестал сопротивляться, а правая половина головы покрылась кровью, что текла из разбитого виска, я еще некоторое время подушил его, а потом упав вместе с ним на пол, опустил его лицом в мое ведро, и еще подержал там.
Ты точно конченный!
Поняв, что охранник сдох, я оставил его мордой в параше, а сам дрожащими руками поднял ключи, выпавшие у него из рук, и выполз из клетки. Первым делом я подполз к клетке Юна, и с трудом открыв решетку, выпустил своего оруженосца. Он хотел освободить меня, но я оттолкнул его, и свалившись на пол, пальцем показал в сторону других клеток. Все же, как хорошо, что мой оруженосец догадлив, и без лишних слов забрав у меня ключи, освободил других пленников.
Мне было совсем херово, и потому я не знал, что творилось дальше на корабле. Однако я четко слышал крики и звон стали, как на этой палубе, так и на верхних, которых было всего две, если не считать той, где находился я.
– Вот, господин, выпейте!
