Он обернулся, но не увидел на перроне скелета, который, как оказалось, необъяснимым образом уже стоял позади Эрика. Дверь медленно закрылась после ловкого мановения костяной руки. Вокруг всё так же царила мгла. Но скелет, видимо, что-то нажал, и дым начал улетучиваться в решётки под появляющимся потолком.

Место, где стояли оба, оказалось просторным тамбуром, чьи стены спрятаны под толщей наклеенных друг на друга страниц из каких-то книг. В некоторых местах пожелтевшие листы были рваными, и здесь торчали слегка ржавые шестерни и поршни разных размеров. Колонны, слившиеся со стенами, представляли из себя каменные статуи жутких созданий, на теле которых росли железные трубки, обвитые засохшими лозами, как и всё помещение. Всё это не внушало никакого доверия.

И Эрик думал, что мог бы остаться и не заходить в поезд. Но если то, что сейчас происходит, действительно является его шансом всё изменить в своей жизни? Тогда бы он просто упустил руку судьбы из своих пальцев. К тому же, Эрик не верил, что всё происходящее реально, и это, скорее всего, сон, что только успокаивало мысли и убаюкивало страх. Потому что жизнь слишком однообразная на отсутствие подобных чудес.

– Прискорбный вывод ваш пусть не посеет в сердце страшные вкрапления. Все эти статуи и мрачные фигуры в своей природе просто украшения, – сказал скелет, понимая, что Эрика пугает интерьер. – Ну-с, поскольку новая персона предо мной, то я пред ней посмею наклониться головой, – он склонил череп, прижавшись челюстью к рёбрам. – Я – мастер Краус. Имя – Лин. Но можно просто господин! Я есмь здесь и Альфа, и Омега. Я – крик сия безумного ковчега! Король легенд мертвецки пьяных, министр снов, кошмаров ярых! Хранитель, чей истлел покой. Я мёртв, но в то же время и живой. Я – космос легиона душ несчастных, купель отвергнутых, ужасных. Армады судеб режиссёр… или обычный контролёр! А вы, мсье, зовётесь как? – он протянул свою руку.

– Эрик Саммерс…

– Буду рад! – и схватил руку парня, крепко пожав её. – Посмею, Эрик, стать для дружбы нашей стимулятором и буду временно для вас куратором! – Краус совершил очередной поклон, а после подошёл к двери, ведущей в основное помещение вагона.

Эта дверь была такой, какие обычно устанавливаются на подводных лодках, только здесь обтянута бордовой, как цвет вина, замшей. Контролёр крепко вцепился костлявыми руками в затвор, установленный на двери, и повернул его, а потом без особых усилий толкнул дверь, весом около тонны, от себя.

Эрик готовился увидеть всё, что фантазия посмела преподнести ему. Но открывшаяся картина оказалась безобидной по сравнению с жуткими предположениями. Взору предстало помещение, больше похожее на кабинет почитателя живописи. Картины фантастических существ, изображённых на холсте, удивительно гармонировали с готическим интерьером. Посреди комнаты стояла кушетка, рядом с ней кресло и столик. На кушетке лежала огромная собака, вся чёрная, морщинистая, в омерзительных струпьях – кошмарный шарпей размером с бегемота.

А в кресле, чья высоченная спинка, переходящая в челюсти, зубами вцепилась в потолок, сидел карлик, одетый в десять слоёв рубашек и узорчатых пиджаков. На его горбатом и длинном носу в ряд выстроились четыре пары очков. Он держал в руках записную книжку, поглядывал на пса, что-то записывал.

– Так, да, продолжайте, – обратился карлик к собаке, а та, встряхнув головой, сперва заскулила, а позже завыла. – Да что вы, серьёзно? Хорошо, так и запишем, – карлик черкнул пером в открытой книжке. А потом повернул голову, вместе с псом обратив внимание на Эрика и Крауса.

Куратор в своей стихотворной манере извинился перед обоими за потревоженный сеанс, а потом закрыл дверь, тяжело вздохнул и покачал головой.

– Извольте принять мои извинения. Не в тот сегмент мы с вами устроили вторжение, – обратился он к Эрику, захлопнув дверь.

Пальцы Лина коснулись нескольких слов на одной из страниц, повешенных на стене, и после этого за дверью раздался скрежет, а шестерёнки и поршни, торчащие из дыр в стенах вокруг, начали движение.

Эрик предполагал, что все листы, развешанные тут, являются чем-то вроде переключателей, меняющих комнату за дверью. Надписи, на удивление, были на родном для парня языке, поэтому прочитать их не представлялось сложным. Очень странно, что Эрик прекрасно понимал как речь скелета, так и то, что читал на стене. Объяснения этому он не нашёл, спросить не решился, но предположил, что в будущем осмелится задать вопрос касательно этого.

Он в спешке бегал взглядом по словам, понимая, что они лишь никак не связанная друг с другом мешанина, но Краус вмешался в его занятие.

– Майн друг, теперь, любезны будьте, проходите. И за бедлам напутанных сегментов уж меня простите.

Скелет опять открыл дверь. На этот раз помещение разительно отличалось от предыдущего. И это мягко сказано. Почти сплошная тьма наполнена ползающими повсюду люминесцентными насекомыми, которые едва проедали своим светом объятия мрака. Длинный зал, чья ширина достигала двадцати метров. Стены, состоящие из подвижных кирпичиков, словно раздувались, а пространство наполнялось тяжёлым и громким дыханием. Медленные вздохи невесть чего заставляли кирпичики поочерёдно выдвигаться, меняя не только общее положение стен, но и позволяя через большие щели выдвинуться трубам. Кирпичи напоминали мозаику, и, шевелясь, успевали своим многотысячным числом выстраивать узоры. А потом раздувшиеся и смещённые стены, на мгновение застыв, не спеша возвращались в исходное положение.

В нос парня забивался смрад, пусть и едкий даже для глаз, но терпимый для рвотного рефлекса. Эрика всё больше удивляло пребывание в этом непонятном поезде, хотя прошло лишь несколько минут с момента, когда он взошёл в вагон.

– Что это за вонь? – поинтересовался он, закрывая нос.

Краус лишь постучал зубами. Это, должно быть, означало улыбку или что-то вроде того. Ведь как иначе безликому черепу изображать эмоции на несуществующем лице. Лин ничего не ответил, лишь щёлкнул пальцами, создав искру, от которой начали вырастать извивающиеся, словно змеи, то ли молнии, то ли светящиеся нити. Они стремительно заполняли помещение, вскоре освещая его своим голубоватым мерцанием. Но не полностью. Слабый свет находился лишь в районе волнистых молний, которые хаотично, переплетаясь с другими, перемещались по залу под сопровождение дышащих стен.

– Это место…

– …для вашей души неуместно? – Лин на свой лад договорил за Эрика. – Я знаю, сложно поначалу это принимать. Необходимо время, чтобы признавать душой и разумом кошмарные величия, иных миров безумное наличие. Сейчас терзает вас оцепенение, но тщетно оное в попытках быть извечной. Когда ваш разум ощутит перерождение, то жуть вдруг станет милой и сердечной.