– А как ты сумел забрать у него мой паспорт?

Какое-то время Крылов не отвечал, он попросту не знал, как сформулировать свои сомнения, такими неясными они ему самому сейчас показались, и Верочка всё это время напряжённо, с каким-то испугом даже смотрела на него. Потом он всё же выдавил из себя:

– В том-то всё и дело… Никак не смог забрать. У меня вдруг нестерпимо заболела голова. Никогда до этого она так не болела, да и сейчас никогда не болит… Я не забирал твой паспорт, потому что Кощев сам мне его отдал. Сам отдал, представляешь? Неожиданно, хотя я уже думал, что мы сейчас подерёмся. Отдал, как что-то совсем неважное, когда укололся твоей застёжкой-стрелой, спрятанной в клубочке ниток.

Верочка едва слышно выдохнула, и как ему показалось – выдохнула с облегчением. Проговорила поспешно:

– Как я рада, что вы не подрались! Только этого не хватало!.. Всё! И давай, наконец, ужинать!

Но Крылов ещё не всё сказал. Он подошёл к ней и взял за руку. Выговорил, глядя в глаза:

– А этот его странный тёмно-синий кабинет! И зеркала – длинные, узкие, готические по всем четырём стенам. Я стоял, словно в фокусе пронзающих лучей, словно в перекрестье прицела!

– Да! Вот что значит стильный интерьер, – согласилась Верочка и предложила: – Давай мы у себя тоже ремонт сделаем!

– А что? Давай сделаем! – загорелся Крылов и тут же сник. – Но сначала надо купить подарок отцу.

Верочка смотрела на него во все глаза. Он выговорил жалобно:

– Ах, как меня это мучает! Ты не представляешь!

– Не надо мучиться. Мы что-нибудь придумаем, – стала успокаивать его она со странной убеждённостью в голосе. – Утро вечера мудренее. Вот завтра утром обязательно что-нибудь придумаем. А сейчас – давай ужинать. Мусака совсем сготовилась и может переготовиться!

****

Утром в московское метро без особой надобности лучше не соваться. Об этом думали, наверное, все люди, которые со всех сторон окружали сейчас Верочку в вагоне подземки.

Сонные служащие, манагеры, студенты, замученные дети со своими зацикленными на знаниях родителями, подтянутые военные, давно не мытые строители-гастарбайтеры, музыканты со страшно неудобными в давке футлярами, старушки, которым почему-то не спится в такую рань – Верочка старалась смотреть на всех пустым взглядом, не пуская никого к себе в сознание. Мыслями она сейчас витала далеко, потому что ночью к ней так и не пришло понимание того, какой же подарок они должны купить Юрию Александровичу. А она так надеялась: утром к ней в голову обычно приходили замечательные мысли.

А этот день рождения значил для Сергея очень много. В прошлом году у него с отцом были ещё «не те» отношения, к тому же теперь в эту родственную общность, называемую «семьёй самого Долгорукого», входила и она, как жена младшего сына. Поэтому, увидев утром потухшие глаза мужа, у неё защемило сердце.

Поезд затормозил, остановился, двери открылись, и толпа вынесла Верочку из вагона. Как не подстраивайся под ритм толпы, но обязательно произойдёт сбой, и кто-нибудь пребольно наступит тебе на ногу. Вот и в этот раз кто-то чуть не споткнулся об её каблук, но она, привычная ко всему, выправила шаг и даже оглядываться не стала.

В метро все спешат. Им пользуются люди, не желающие стоять в бесконечных автомобильных пробках. У метро стабильная логика, подстроившись под которую можно быстро перемещаться по городу. В метро царствует человеческая суета, гул голосов, запах колёсной смазки, нагретых шпал, разгорячённых тел и грохот составов, рвущихся из туннелей вместе с сухим спрессованным ветром. А ещё здесь летом тепло, а зимой страшно жарко, когда стоишь, прижатая к соседям, и потеешь в верхней тёплой одежде.

Пассажиры прибывшего поезда волной хлынули в средний зал. Верочка поспешила вместе со всеми, привычно не глядя на указатели. Дорогу на работу она знала наизусть, да и шрифт новых указателей был так мелок и неразборчив, что прочитать его на бегу без специального шпионского снаряжения было практически невозможно. Вот никто и не читал: все или уже знали, куда им идти, или спрашивали дорогу у других.

Эскалатор отличается от лифтов лучшей пропускной способностью, в метро он действует постоянно, не вынуждая пассажиров тратить время на ожидание кабины. Но чтобы воспользоваться этим чудесным устройством в час-пик, надо пройти длинную очередь людей, бредущих скованно-каторжным шагом впереди, по бокам и сзади тебя.

Вот здесь, на эскалаторе, с нею и произошло то, о чём она потом никому никогда не рассказывала, умом, сердцем и даже кожей понимая, что никто ей всё равно не поверит.

Преодолев «вступительную» давку, Верочка вступила на эскалатор и привычно встала с правой стороны: для большей загрузки на поднимающемся эскалаторе теперь стало принято заполнять обе стороны ступени. По соседнему эскалатору, следующему вниз, также привычно бежали люди. Верочка на них даже не смотрела, как вдруг…

Эту даму, легко скользящую вниз по ступенькам соседнего эскалатора, Верочка выхватила из череды сонных и хмурых лиц сразу – так она не походила на пассажирку метро. На ней было котиковое манто и фетровая шляпа с большими полями. Но главное – на её носу бриллиантовой россыпью сверкали очки. Очки сразу бросились Верочке в глаза: брильянты – якутские, огранка – «Пылающий лёд». Уж в этом она теперь разбиралась. Дама тоже задержала на ней взгляд, продолжая спускаться.

За дамой деловито следовал приезжий-строитель. За ним шли, громко перекликаясь друг с другом, приземистые азиатки в ярких платочках. Выше – старушка уже готовилась сходить с эскалатора и собиралась загородить своей сумкой-тележкой левый проход. Её потеснили студенты, парень и девушка с такими возвышенными лицами, что Верочка сразу поняла – это влюблённая пара. Они замедлили свой бег, отодвинули старушку с её сумкой-тележкой в ряд к стоящим и опять побежали. Следом за этой парой спускался мужчина в бейсболке, затем – школьник с рюкзаком, потом – снова азиат.

Верочка опять оглянулась вниз на эффектную даму. Та тоже поглядела на Верочку, обернувшись, потом улыбнулась ей, как старой знакомой и тут…

Свет стал меркнуть. Соседний эскалатор вдруг поехал обратно, и бегущие по нему пассажиры побежали вверх спинами назад – быстро, забавно, совсем как в кино на обратной перемотке. Первым пятился азиат, потом – школьник с огромным рюкзаком, обвешанным брелоками. Следом за ними колыхалась на подъём спина мужчины в бейсболке. Пара влюблённых с возвышенными лицами, пятясь, неловко уступала место старушке с тележкой, и та суетливо скользнула к левым перилам, потом к правым и застыла, вцепившись в них. Приземистые азиатки в пёстрых платочках смешно пытались догнать друг друга, быстро отступая от приезжего-строителя. А вот и эффектная дама.

Дама потянулась всем телом к Верочке (едва тлеющий на стойке слева светильник-шар осветил россыпь брильянтов на её очках, и те вспыхнули ярко и даже зловеще) и доверительно прошептала, причём Верочке сквозь гул и скрип эскалатора было слышно каждое её слово:

– Он мечтает петь под гитару.

– Кто? – не поняла Верочка.

– Юрий Александрович, дорогая. Он мечтает петь под гитару. Подаришь ему гитару, найдёшь в интернете. Я всё устрою…

Ошеломлённая Верочка не знала, как на это реагировать и что ответить. Она потрясённо уставилась на даму. Та снова заговорила.

– Но только запомни! Надо всё сделать быстро. Полетишь на помеле, – приказала она и строго погрозила ей изящным наманикюренным пальцем.

Верочка ахнула и испуганно отвернулась. Её эскалатор продолжал идти на подъём. Светильники-шары снова стали разгораться, и свод эскалаторного туннеля осветился как прежде. Стоящая впереди неё девушка что-то спросила у своего молодого человека, и они засмеялась. И тут в спину Верочке долетело шелестом:

– Меня Петровной зовут!

Верочка оглянулась. Соседний эскалатор по-прежнему шёл вниз, по нему по-прежнему шли люди. Дамы на эскалаторе не было. Никто в сторону Верочки даже не смотрел.