Ничего не говоря, вышел из лифта следом за новой знакомой.

— Так что от меня требуется? — спросил улыбнувшись, часто этого было достаточно для того, чтобы заслужить доверие представительниц женского пола, но Лара лишь фыркнула, демонстративно отвернулась и перевела все свое внимание на компьютер, стоявший на столе.

— Нужно пробить все звонки, поступавшие в полицию вот в эти даты, — протянула мне розовый стикер с несколькими датами. Они издеваются, сорвали мне отличный трах, чтобы я пробил звонки?

— Детка, ты шутишь? — подошел ближе к столу, облокотился на него локтями, таким образом максимально приблизившись к девушке. Черт, как же она мне нравилась, идеальная, манящая, я готов был поступиться собственными принципами и даже на свидание ее пригласить.

— Лара.

— Что? — не понял я.

— Меня зовут Лара, а это похабное прозвище оставьте для тех, кто обычно ведется на вашу приторную до тошноты улыбочку, и на "ты" мы с вами не переходили, — она даже не смотрела на меня, вперилась взглядом в экран, словно я пустое место, кажется, для нее именно пустым местом я и являлся. Ее поведение подействовало на меня словно вызов, обогнул стол и в одно мгновенье оказался возле нее. Развернул резко кресло, встречаясь с ней взглядом.

— Приторная до тошноты говоришь? — ухмыльнулся, максимально приблизившись к ее лицу, так близко, что ощущал ее дыхание на своей коже. Я ожидал чего угодно: негодования, ярости, но в ее взгляде не было ничего, кроме дикого ужаса. Она словно окаменела, даже дышать перестала, а в уголках глаз выступили едва заметные капли. Да какого хрена? Что с тобой не так? Еще минуту назад передо мной сидела высокомерная стерва, явно знающая себе цену, а сейчас, сейчас я видел напуганную до чертиков девчонку. Я даже растерялся, отпустил подлокотники и сделал шаг назад. Она тут же подскочила на ноги, пролетела мимо меня, на ходу стирая слезы. Да что я сделал?

— Нужен не только список, нужны аудиозаписи разговоров, и здесь тебе ничего не светит, так что оставь свои наполеоновские планы для кого-нибудь попроще, — бросила она и выбежала из приемной, оставив меня в полном недоумении.

Несколько недель спустя

Лара

— Ты знал, да? — злая и уставшая вошла в приемную. Матвей ошивался в офисе чуть ли не круглосуточно и порядком успел меня достать. Какая необходимость была в том, чтобы находиться здесь? В монитор можно и в другом месте пялиться. Глупый, совершенно идиотский план Максима окончательно выбил меня из сил. Ночью мне так и не удалось уснуть. Единственный дорогой мне человек сейчас сидел в СИЗО, господи, да я чуть сознание не потеряла, когда увидела избитого Макса. Он — все, что у меня осталось, все ради чего я живу, последняя нить, за которую держится моя больная психика. — Ты знал, что задумал Макс?

—И тебе доброе утро, — резкий тон и ненависть в глазах парня выбили из меня всю спесь. — Громкость убавь.

Я совершенно не узнавала в нем мужчину, который донимал меня весь долбанный месяц. Ярость в глазах и пренебрежительный тон настораживали и пугали. Осунувшись под пристальным взглядом, шагнула назад. Вчера, когда после встречи с Максом я вернулась в офис, Матвея и след простыл. Зато следователь Михайлов со своими прихвостнями околачивались здесь, словно им тут медом намазано было. Господи, да я за всю свою жизнь столько из себя идиотку не строила, сколько за последнюю неделю, а мои крокодильи слезы, кажется, довели Михайлова до нервного тика. С каждым днем играть истеричку и тянуть время становилось все сложнее, а постоянное присутствие Матвея только ухудшало и без того накалившуюся обстановку. Я постоянно ощущала на себе его взгляд, чувствовала, как он раздевает меня глазами. Боже, как же я ненавидела, ненавидела эти похотливые взгляды и неприкрытое желание затащить меня в постель. Я проклинала все на свете, проклинала свою внешность, проклинала тот день, когда повелась на предложение Азарина в попытке спасти отца от тюрьмы и каждый день задавалась вопросом: почему тогда, четыре года назад я просто не умерла?

— Ты…ты чего? — заикаясь произнесла, когда, поднявшись с кресла, Матвей начал надвигаться на меня. Было в его взгляде что-то незнакомое, какая-то смесь из ярости, похоти и ненависти. Сердце забилось, как ненормально, с каждой секундой ускоряясь сильнее, очередной приступ паники подступил к горлу, когда, сделав еще несколько шагов я уперлась в стену. — Не надо, пожалуйста, — прошептала, из последних сил цепляясь за реальность. Взгляд метался из стороны в сторону в поисках пути отступления и хоть какой-нибудь защиты. Никого. Здесь никого не было, кроме нас двоих.

—Несколько недель, несколько гребанных недель, — прорычал он, оказавшись возле меня — я пытаюсь добиться от тебя хотя бы улыбки, хоть одного долбанного ответа на сообщение.

— Отойди, прошу, — уперлась ладонями в его грудь, с трудом контролируя подступающую истерику. Слишком близко. — Пожалуйста…

— Отойти? — оскалился, словно хищник, нависший над добычей. — С чего бы?

— Матвей…

— Что, Лара, не нравлюсь? Рожей не вышел? Я ведь не давил, держался в стороне, думал, что с тобой нужно иначе, мягче, увидел в тебе что-то. А ты оказывается просто обыкновенная, расчетливая сука, да? — усмехнулся.

Я не понимала, о чем он говорит. Матвей пугал меня до чертиков, а его слова подействовали словно самая сильная пощечина. Все сильнее вжимаясь в стену, я могла лишь молиться, чтобы он остановился, отпустил меня.

— Отпусти меня, пожалуйста, — произнесла, задыхаясь от ужаса, когда парень прижал меня к себе, сжимая свои ладони на моих бедрах. Страх сковал движения, я словно снова вернулась на четыре года назад, в прошлое, туда, где умерла сгорела моя душа, оставив лишь пустую оболочку.

— Ну давай, расплачься еще, может поверю, — пошипел он, обдавая горячим дыханием шею. — От его прикосновений ты не шарахаешься, скажи мне, на что ты повелась? На деньги? Так у меня их не меньше, ты только скажи сколько, и я дам. С Деминым тебе ничего не светит, девочка, у него уже давно Катя головного мозга, а я хорошо заплачу. Ну так сколько ты хочешь за одну ночь?

Глава 2

Лара

— Ну, что молчишь? Сколько ты стоишь, детка? — нужно было ответить, расцарапать его физиономию, стереть с лица похабную улыбочку, а я стояла истуканом, с колотящимся сердцем, стремящимся вырваться из груди. Ужас, неподдающийся контролю сковал, обездвижил, все что я могла — смотреть в полыхающие гневом глаза напротив и мысленно просить его отступить. Мужские ладони тем временем скользнули ниже, к самому краю юбки, подцепили края и потянули вверх.

— Не надо, — выдавила из себя, чувствуя, как погружаюсь в пустоту, отрывки воспоминаний из прошлого заплясали перед глазами, все вокруг помутнело, в ушах звенело.

— Расслабься, тебе понравится, — эта фраза сработала, как спусковой механизм, больше я не видела ничего. Не было сил вырываться, бежать. Ладонями закрыв уши, замотала головой, не понимая, что делаю, слезы полились градом. В какой-то момент хватка на бедрах ослабла, а потом и вовсе исчезла. Он больше меня не держал, и я просто сползла по стенке, спрятав лицо в ладонях и сжавшись в комок, маленький комок боли. Когда, когда же это все закончится, когда ты меня заберешь, Господи. — Да прекрати ты реветь, актриса, млин, — донеслось со стороны, а следом громко захлопнулась дверь.

Сколько я просидела на холодном полу? Как же я их всех ненавижу и себя ненавижу, жизнь эту ненавижу. Зачем, Макс, зачем ты спас меня тогда, зачем вытащил из того ада и заставил жить, когда хотелось умереть, когда смерть могла стать самым желанным подарком? Зачем.

Прийти в себя мне удалось не сразу, а когда пространство вокруг вновь приобрело очертания, я с облегчением обнаружила, что в помещении нахожусь одна. Не без труда поднявшись с пола, на дрожащих от пережитого ужаса ногах и опираясь о стены, дошла до уборной. Холодная вода отрезвляла, сердце перестало отбивать чечетку, дрожь постепенно сходила на нет, а дыхание нормализовалось.