Это случилось в воскресенье вечером, в конце ноября. Примерно в пол-одиннадцатого я отправился гулять с Арис. Арис – это наша немецкая овчарка. Возможно, её предки когда-то и охраняли концентрационные лагеря в Германии, но на Арис природа, видимо, расслабилась и отдохнула – псина получилась очень спокойная и добрая. Вообще-то, идти с ней гулять именно в тот вечер мне не хотелось. Хотел отправить Дениску, но он после фильма сразу засел за уроки, за геометрию, и что-то там вытворял с циркулем и линейкой в свете настольной лампы. Вообще, непонятно, как это можно промаяться дурью все выходные и лишь под вечер вспомнить про домашнее задание… Впрочем, я его понимаю – видел их математичку: просто страх и ужас юрского периода. Дениска говорил, что несделавшие домашнее задание получают на весь урок в своё распоряжение четвертинку классной доски и решают там разные задачи под постоянным контролем математички. Поэтому к урокам алгебы и геометрии дети всегда готовились как проклятые. Может это и хорошо… Моя лучшая половина зависла на телефоне с Маргаритой – это на час, не меньше. Вообще, о чём можно столько разговаривать со своей бывшей одноклассницей? Неужели они от друг друга ещё в школе не устали? В общем, гулять с Арис отправился я.

Обычно мы ходим в парк, это на другой стороне Ленинградского проспекта. Но в то воскресенье пойти в парк не получилось. На пешеходном переходе стоял и тарахтел жёлтый асфальтоукладчик, и суетилось несколько рабочих в оранжевых жилетах, которыми руководила совсем молоденькая девчушка – наверное, она оказалась слишком умной для своего ПТУ и её отправили работать. Мы с Арис остановились… Тащиться до следующего перехода совсем не хотелось, и поэтому вместо парка я решил пойти сегодня в другую сторону, там где был пруд и кинотеатр «Баку». Арис, осознав, что парка сегодня не будет, погрустнела и старалась держаться поближе ко мне – на всякий случай. Был конец ноября, но снега не было. То есть то, что выпало недели три назад уже успело бесследно растаять, а наступившие недавно морозы только намертво сковали обнажённую землю и асфальт… Хорошо, что хоть грязи не стало. Впрочем, после прогулок Арис всё равно всегда запрыгивала в ванну и ждала, когда ей помоют лапы тёплым душем.

Странная погода – вроде как уже и зима, но совсем без снега… Не, мне такое не нравилось. Если уж мороз, то должен быть и снег. Размышляя таким образом и сожалея, что не надел под куртку тёплый свитер (брр – было и правда холодно), я и Арис вышли к пруду. Арис подобрала на дороге какую-то палку и мы немного поиграли в нашу обычную игру: зажав палку в зубах она легла на спину, а я, пытаясь отнять у неё палку, тащил её за собой по промёрзшему асфальту. Арис мотала головой, хвостом и переваливалась с боку на бок. Увлечённый игрой с собакой, я не особо смотрел по сторонам. Когда наконец возле самого пруда Арис разжала пасть, я подхватил палку и забросил её подальше в кусты. В столь поздний час никаких прохожих вокруг не было видно, так что я не особо опасался, что палка попадёт в кого-нибудь. Арис азартно тяфкнула и, проскальзывая лапами по промёрзшей земле, энергично ринулась за палкой. Ожидая её, я остановился и посмотрел на пруд.

Нет, я был не прав. Во-первых, возле пруда мы были не одни – на берегу спиной ко мне стоял высокий мужчина в длинном чёрном пальто и в чёрной кроликовой шапке-ушанке. А во-вторых, выпавший в начале ноября снег не везде растаял – вокруг пруда виднелись вполне приличные сугробы. Более того, сам пруд был полностью покрыт льдом, ярко сверкавшим в желтоватом свете фонарей. Признаюсь, меня это удивило, но особо поразмышлять на эту тему я не успел, потому что я увидел её… Она танцевала на льду. Очаровательная девочка лет пятнадцати-семнадцати. На ней было короткое белое платье с широкими голубыми полосами, телесного цвета тёплые колготки и белая шерстяная повязка на голове… Или это была такая шапочка? Её коньки безупречно скользили по льду, то высекая мириады ледяных брызг, то безмолвно скользя, казалось, над поверхностью льда. Девочка то разгонялась раскинув руки в стороны, то взмывала в воздух и, едва приземлившись, тут же приседала и крутилась на одном коньке, вытянув другую ногу вперёд… Потом она вновь устремлялась прочь, разворачивалась почти припав телом ко льду, и снова прыгала, и опять уносилась к противоположному берегу пруда, чтобы через несколько секунд вернуться и закружиться подняв соединённые руки над головой… Это было невероятно красивое, волшебное зрелище. Я совсем позабыл про Арис и подошёл поближе к кромке льда. Краем глаза я заметил, что мужчина в чёрном пальто, тоже как заворожённый наблюдавший за фигуристкой, был очень старым – из-под кроликовой шапки выбивались седые волосы, а у глаз было полно морщин. Девочка, видимо заметив нас, вновь и вновь возвращалась, чтобы исполнить свои невероятно отточенные пируэты и прыжки прямо перед нами. У неё были светлые волосы и красивые, правильные черты лица. На щеках играл румянец, и всякий раз повернувшись к нам, она чуть-чуть улыбалась, и глаза её, казалось, светились. Было очень тихо. Слышалось лишь скольжение коньков по льду. Однако, юная фигуристка словно следовала какой-то только ей слышной мелодии. И мне даже начало казаться, что и я её слышу…

Наконец, девочка прыгнула в очередной раз примерно на середине пруда, а потом закрутилась на одном коньке, подняв другую ногу назад и вверх, и захватив конёк обеими руками над головой. После этого она на мгновенье остановилась, словно раздумывая, что ещё сделать, и вдруг быстро заскользила в нашем направлении, устало раскачиваясь из стороны в сторону. Когда она была уже метрах пяти-шести от нас, старик внезапно повернулся ко мне, а так как я стоял очень близко от него, я тоже повернул голову и посмотрел на него. В глазах старика я увидел слёзы. Мне почему-то захотелось хоть что-то ему сказать, и я пробормотал:

– Очень красиво, правда?

Он внимательно посмотел на меня и негромко ответил:

– Да… Её звали Анна… Извините…

И он резко развернулся и пошёл прочь вдоль пруда. Это было несколько неожиданно. Я снова взглянул на лёд и… И никого не увидел. Даже льда на пруду не было, и сугробы по краям тоже куда-то исчезли. Свет фонарей несколько померк, но тёмная неподвижная поверхность воды была отчётливо видна. Тут же в мою ногу ткнулась Арис, притащивщая назад из кустов свою палку. Пока я беспорядочно мотал головой, смотря по сторонам и пытаясь осознать происшедшее, силуэт старика успел раствориться в темноте. Не веря своим глазам, я раза четыре обошёл вокруг пруда (к невероятной радости Арис), но не обнаружил ни одного кусочка льда или снега. Надо ли говорить, что никаких следов таинственной фигуристки я тоже не нашёл.

С тех пор прошло уже несколько лет. Мы так же по вечерам ходим гулять с Арис в парк, но теперь каждый раз по дороге домой мы идём к пруду у кинотеатра «Баку» и делаем как минимум один круг вокруг пруда. Впрочем, мы больше никогда не видели ни того таинственного старика, ни его воспоминаний, или что это там такое было…

В то воскресенье шёл дождь, и на мою проповедь пришло значительно меньше народу чем обычно. Впрочем, я к этому всегда относился легко – сегодня мало народу, в следующий раз будет больше. Трудно понять, что определяет желание верующих сходить в церковь. Иногда – и свободного места не найдёшь, а иногда – только несколько знакомых лиц и какой-нибудь случайно забрёдший турист… Думаю, что в то воскресенье основным препятствием для прихожан был не дождь, а лето и начавшийся сезон отпусков…

Впрочем, как бы там ни было, проповедь моя удалась, и был сам собой доволен. Наверное, даже легче говорить перед небольшой аудиторией – проще отслеживать, какие темы и вопросы показались слушателям интересными, и можно развить их, копнуть поглубже…